— Прекрати! — выкрикнул Марко, едва удерживаясь от смеха при виде обиженного выражения на строгом лице отца. — Да, у тебя и впрямь полно всяких обезьяньих трюков. Но и мы, венецианцы, тоже владеем кое-какими фокусами.
— Мы? — с сомнением переспросил сына Никколо.
— Конечно, — заверил его Марко. — Мы великие волшебники.
— Мы? Волшебники? — снова удивился Никколо, встревоженно перебирая свои четки.
— Так покажите мне фокус! — проревел Царь обезьян, уже обративший всех обезьянок обратно в шерстинки.
— Я покажу тебе, как я исчезаю, — сказал Марко и направился прямо к сосне, что охраняла вход в пещеру. За ним осторожно последовали старшие Поло, Петр и ученый Ван.
— Смотри, Марко, не спеши, — предостерег его отец.
— Ха! Это славный фокус — для смертного, — прикинула обезьяна. — Давай показывай, как ты исчезаешь.
Тогда Марко подошел к темному проходу в пещеру — и исчез.
— Ну, кажется, я тоже могу исчезнуть, — усмехнулся Маффео Поло, шагнул в пещеру — и был таков.
— А можно, мы все исчезнем? — с едва заметной улыбкой спросил Никколо, пропуская в пещеру Петра и ученого Вана.
— Да ведь это никакой не фокус! — раздосадованно выкрикнул Царь обезьян. — На самом деле вы не исчезли! Вы просто вошли в пещеру! Все вы вошли в пещеру… Проклятие! Ведь вы вошли в пещеру! В пещеру госпожи! Он заскрежетал зубами и провыл: — Нечестно! Так нечестно!
13
Гуй-мэй: Невеста.
Гром тревожит радостное озеро.
Зыбкие начала ведут к нескончаемым концам.
Они оказались в высоком гроте, сводчатый потолок которого усеивали светящиеся каменные сосульки. Никаких признаков жизни и никакого источника света, если не считать странного свечения, что исходило от любопытной груды камней в дальнем конце пещеры. Тяжелый воздух отдавал какой-то приторной затхлостью.
А снаружи доносились глухие вопли беснующегося Царя обезьян:
— Вернитесь! Вернитесь! Вы пожалеете! Пожалеете…
Но путники осторожно двигались дальше — к светящейся шишковатой груде, а с каменных сосулек им на головы что-то капало. И вдруг в пещере зазвучала песнь, которую исполнял высокий женский голос столь завораживающей красоты, что все пятеро замерли, охваченные каким-то смутным томительным чувством.
Песнь оборвалась так же внезапно, как и началась, — и тот же хрустальный голос наполнил пещеру вопросом:
— Как смели вы оторвать меня от вечной медитации?
— Простите, бессмертная госпожа, мы жалкие и ничтожные посланники великого хана Хубилая — и нижайше просим вашу милость об аудиенции, сказал Марко, кланяясь и лихорадочно подыскивая слова для самых учтивых и изысканных форм обращения.
— Великого хана? — с веселыми нотками переспросил голос из светящихся скал. — Значит, степные варвары добрались до Трона Дракона?
— Да, госпожа, некоторое время назад. С тех пор как пала династия Южная Сун на берегах волшебного Западного озера, монголы покорили весь Катай, пояснил Никколо Поло, ощущая странную надежду, что эта госпожа, чей голос сверкал и переливался подобно орошенным чистой влагой голкондским алмазам, скорее станет обсуждать с ними вопросы столь тонкие, как политика и коммерция, а не мистическую восточную чепуху.
— Для феи Облачного Танца время мало что значит, — отозвался мелодичный голос. — О столь приземленных материях я не задумывалась с тех пор, как кончилась эра бессмертного Желтого императора.
— Да-да, госпожа фея, конечно-конечно, — вздохнул Никколо, чьи надежды так быстро развеялись.
— Но выговор у вас не катайский… и в то же время вы не степняки, заметил голос. — Подойдите, я хочу получше вас разглядеть.
— С радостью, госпожа, — ответил Марко, страстно желая взглянуть на эту фею Облачного Танца и почему-то надеясь, что она будет напоминать рыжую итальянскую милашку.
— К вашим услугам, бессмертная фея, — с галантным поклоном добавил дядя Маффео, надеясь, что лицо и фигура этой облачной плясуньи будут так же любезны Хубилаю, как и ее мелодичный голос (а еще надеясь, что она, быть может, пригласит их отобедать)…
И все сильно разочаровались. Подойдя ближе, путники увидели, что светящаяся груда на самом деле тщательно выложена в манере традиционного катайского сада камней. Неровные и выступающие ее части напоминали скалистые холмы и горные пики. Вода, стекавшая с каменных сосулек, образовывала у подножия груды безмятежное озерцо. На каменных выступах располагались изящные павильончики красного дерева. Их крыши выложены были полупрозрачным зеленым нефритом, а загнутые кверху свесы увенчаны по углам миниатюрными лисами из белого нефрита. Внутри каждого павильона горел крошечный каменный фонарик, который и покрывал все окружающее удивительным глянцем.
А на вершине миниатюрного горного пика стояла семиярусная восьмиугольная пагода коричного дерева, охраняемая парой голубых лазуритовых лис. Свет игрушечной пагоды приглушался плотными и зловещими завесами паутины. А по ту сторону искрящейся паутины путники разглядели тонкие очертания сидящей в позе медитации крошечной полупрозрачной фигурки.
— Марон! Да она короче моей руки, — прошептал Маффео. — Хубилай будет недоволен.
Искрящийся смех прокатился по пещере.
— Уже много столетий я практикую «Путь, что по ту сторону слов». Я приняла золотую и коричную пилюли и применила сокровенную алхимию для трансмутации моего физического облика. Играя с бесчисленным множеством юношей в игру Белого Тигра и Зеленого Дракона, я впитывала их жизненную сущность и объединяла Инь и Ян. Наконец, я достигла бессмертия и теперь представляю собой нечто вроде эмбриона, вечно подвергаясь перерождению. Я плаваю над горными вершинами и облетаю луну. Мне не особенно нужна телесная оболочка.
— Зато Хубилаю нужна… — пробормотал Маффео.
— Теперь, когда вы меня пробудили, я чувствую себя вяловато, — пропела фея Облачного Танца. — Самое время восполнить мой запас Белого Тигра… мужской жизненной сущности. За этим, наверное, вас и направили к моему пристанищу…
И Марко тут же охватил странный озноб — будто холодный огонь пробежал по всему его телу. Завороженный, он не сводил взгляда с миниатюрной пагоды — и казалось, она растет прямо на глазах. Потом завеса паутины раздвинулась, и венецианец увидел сидящую на бархатных подушках женщину. Столь прекрасной женщины Марко в жизни видеть не доводилось. Красива, как итальянка, — но с гибкой грацией уроженки Катая. В черных волосах, окутывающих изящную фигуру, мерцают золотые блики. Под халатом из просвечивающего персикового шелка виднеется нежная кожа. Сверкающие черные глаза смотрят прямо на Марко — и словно притягивают к себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});