госбезопасности, сопоставимую лишь с кадровой реформой Берии. Юрий Владимирович неоднократно подчеркивал, что «для современных чекистов одно профессиональное образование без соответствующего воспитания — опасно», и приступил к масштабному обновлению чекистских кадров путем их всесторонней подготовки и переподготовки. В Высшей школе КГБ СССР по его инициативе были созданы два новых факультета — вечерний и заочный. Кроме того, там же были открыты аспирантура и докторантура, а с целью единой подготовки руководящих кадров для спецслужб стран социалистического содружества образован 3‑й факультет. При поддержке Андропова прошло организационное оформление Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) КГБ при первом факультете Высшей школы КГБ СССР. С 1969 года КУОС базировались в Балашихе. Первыми начальниками этих курсов стали Х.И. Болотов, Г.И. Бояринов и С.А. Голов, которые подготовили для страны ведущих офицеров таких знаменитых спецподразделений, как «Зенит», «Каскад», «Альфа» и «Вымпел».
Вторым безусловным достижением Андропова стали существенные изменения, которые ему удалось внести в психологию штатных работников госбезопасности. Благодаря Юрию Владимировичу в КГБ возобладало внимательное, бережное отношение к людям — будь то собственные сотрудники Комитета, его добровольные помощники или же подозреваемые и подследственные. Генерал-майор Губернаторов вспоминал, как Андропов однажды с полной серьезностью сказал ему, что высокая мораль и духовность исторически свойственны нашему народу, составляют его нравственную сущность, следовательно, данные качества должны отличать и тех, кто защищает безопасность и саму государственность этого народа.
Наконец, третье важное обстоятельство, которое должно быть поставлено в заслугу Андропову, заключается в том, что он смог поставить на значительно более высокий уровень медицинское обеспечение и улучшение жилищно-бытовых условий жизни сотрудников и ветеранов органов госбезопасности страны.
Это было время, когда американцы изменили свою разведывательную тактику на территории СССР. От сбора информации с помощью технических средств и разовых агентов они перешли к глубокой агентурной работе, пытаясь получить источники, имеющие доступ к стратегической информации и оборонным секретам, за которые они готовы были платить большие деньги. И среди советских граждан находились те, кто готовы были их продавать. Не гнушались в ЦРУ использовать в своих целях и бывшую немецкую агентуру, информацию о которой они получили из рук нацистов сразу после войны.
В разговоре с начальником ПГУ (внешняя разведка) генерал-полковником Александром Михайловичем Сахаровским Андропов, мягко прервав его доклад, заметил:
— Развитие событий в Польше и Чехословакии вызывает опасения. Между тем наши представители в этих странах молчат. Как мне представляется, внешняя разведка здесь не дорабатывает… Мне как человеку, занимавшемуся международными проблемами, к сожалению, известно, что у нас нет не только долгосрочной, но и среднесрочной стратегии. Я хотел бы услышать от Вас, что следует сделать по линии разведки для повышения эффективности нашей внешней политики.
После продолжительной паузы Сахаровский, как бы размышляя вслух, сказал:
— К сожалению, внешняя разведка до сих пор не оправилась от чисток и потрясений, имевших место после ареста Берии и его приближенных. Из разведки одних уволили, многих арестовали по необоснованным подозрениям — только за то, что они работали под руководством Берии по атомной проблематике, кризисной ситуации в ГДР. Были арестованы крупные руководители — Судоплатов, Эйтингон и другие мастера-аналитики в области разведки. У нас нет глубоких аналитиков, способных обобщать, предвидеть и прогнозировать развитие событий. Необходимо сформировать при руководителе Главка специальную аналитическую группу…
— Несомненно, это следует сделать не откладывая, — заметил Андропов. — Однако это не кардинальное решение проблемы. В современных условиях в качестве такого решения я вижу создание научно-исследовательского института разведывательных проблем, который мог бы работать, например, по проблемам разоружения, переговорам с американской стороной. Или взять перспективы воссоединения Германии: возможно ли оно, когда и на каких условиях, с какими последствиями. По моим прогнозам, эта проблема быстро назревает.
— Создание такого НИИ было бы идеальным для разведки. Только вот где его разместить?
— Я планирую улучшить условия работы путем строительства новых зданий. Этот вопрос я обговорю с Леонидом Ильичом Брежневым и добьюсь его рассмотрения на Политбюро.
— Считаю, — продолжал Андропов, — для вашего Главка надо спроектировать комплекс зданий за городом, вместе с отдельным зданием для НИИ разведывательных проблем. В проекте следует предусмотреть все удобства жизнеобеспечения, а также возведение коттеджей для преподавательского состава.
Вскоре телефонный звонок раздался в кабинете полковника Григория Фёдоровича Григоренко. «Что ты не заходишь?» — такими словами начал разговор Андропов. В результате 18 ноября 1969 года полковник Григоренко был назначен первым заместителем начальника Второго Главка (контрразведка) КГБ при СМ СССР, 17 декабря его производят в генерал-майоры и через год, 2 сентября 1970 года, назначают начальником легендарного Второго Главка КГБ.
По словам Губернаторова, после назначения Андропов вызвал Григоренко и сказал:
— Пора переходить от пассивных, заградительных методов использования агентуры к более активным. При усилении подрывной деятельности противника надо переходить к наступательным методам борьбы, вербуя и расставляя агентуру там, куда целится враг. То есть — на наших жизненно важных участках, там, где есть государственные секреты, научные достижения или люди, привлекающие внимание противника, например, с целью их использования в качестве агентов влияния. По опыту войны могу утверждать, что контрразведка не должна плестись в хвосте у разведки противника. Эта аксиома справедлива и сегодня, имеем ли мы дело с мощными ЦРУ, БНД или иной западной спецслужбой. Я надеюсь, у Вас есть все возможности, чтобы действовать на опережение противника. Как у Вас с кадрами?
— После шелепинской чистки, когда за нарушения законности были осуждены или уволены наиболее опытные агентуристы, таких опытных у нас осталось немного. Почти все асы контрразведки в нашем Главке, что называется, наперечет. В первую очередь это мои заместители — Алексей Михайлович Горбатенко и Фёдор Алексеевич Щербак.
Именно с этого разговора контрразведка начинает переживать бурный подъём, а период с середины 1970‑х до середины 1980‑х годов вообще называют золотым десятилетием советской контрразведки.
Большую радость у всех сотрудников Комитета вызвало решение Политбюро, принятия которого упорно добивался Андропов, о строительстве комплекса новых зданий Высшей школы КГБ СССР (ныне Академия ФСБ России). На это строительство было выделено 50 млн рублей. Исполком Моссовета и сам Владимир Фёдорович Промыслов приняли этот подряд с воодушевлением и быстро выделили под строительство участок земли на улице Пельше напротив Олимпийской деревни, где можно было бы заниматься физической подготовкой.
В жизни Юрий Владимирович отличался каким-то особым аскетизмом, был нетребовательным в быту, бескорыстным и честным. Он заранее заказывал в приёмной список книг и быстро их прочитывал. Это было его постоянное занятие, своего рода ритуальное действо. Читал он настолько быстро, что вызывал удивление у всей своей команды. Его средняя норма для чтения была не менее шестисот страниц в день. А интересы Юрия