Граф уверенно положил ее руку себе на локоть и ободряюще похлопал по ладони. Люди посторонились, давая им пройти, он вывел ее в коридор. Сделав несколько шагов, открыл какую-то дверь, заглянул внутрь, после чего затолкал Генриетту внутрь и повернул ключ в замке.
— Благодарю вас.
Генриетта облегченно вздохнула. На каминной полке были расставлены свечи, поэтому даже при незажженном камине они не оказались в полной темноте, хотя, разумеется, комната не выглядела особо уютной.
— А вы сомневались во мне? — Скрестив руки на груди, он оперся спиной о дверь. — Я же дал вам слово, что помогу при необходимости.
Но ему и в голову не приходило, что она может обратиться к нему так скоро. Сердце лишь сейчас начинало успокаиваться после взрыва ликования, охватившего его, когда мисс Гибсон безмолвно попросила о помощи. Это в некотором роде компенсировало ему первый шаг сегодня вечером. Он до сих пор был зол на себя за это, так как две недели назад пообещал, что в следующий раз разговаривать они будут, когда она сама придет к нему. Как бы то ни было, стоило лишь заметить ее, притворяющуюся безразличной, как тут же захотелось приблизиться к ней, даже если для этого пришлось преградить путь, когда она намеревалась покинуть комнату.
— Да, именно поэтому я и пришла к вам. Правда, не уверена, что вы поймете меня.
— Дорогая моя, уверен, вы бы не решились подойти ко мне, если бы не крайние обстоятельства.
Дебен не спешил с ответом. Испытывая глубочайшее удовлетворение, он добился того, что она оказалась именно там, где он хотел ее видеть, пусть фигурально, но на коленях перед ним. Чувство, которое он при этом испытал, было столь сладостным, что ему хотелось растянуть его как можно дольше. Такова цена, которую мисс Гибсон следовало заплатить за то, что посмела ущемить его гордость.
— Самые важные на свете люди? Ах, великий боже! — ужаснулась Генриетта.
— Это они себя таковыми считают, — презрительно ответил Дебен. — Не беспокойтесь о разговоре, который вы прервали. Гораздо интереснее узнать, что же такое могло случиться, если вы, забыв о гордости, просите поддержки. Хотя знайте, что я совсем против этого не возражаю.
— Иногда вы становитесь мне омерзительны.
Дебен отошел на шаг в сторону.
— Ключ в замке. Можете повернуть его и уйти, если хотите.
— Вы невыносимый человек, — разозлилась Генриетта. — И вам отлично известно, что я никуда не пойду. Зачем усугублять ситуацию?
— Что именно я усугубляю? — Теперь его улыбка сделалась откровенно хищной.
Генриетта бросила на него сердитый взгляд.
— Известие о том, что я передумала. Так что если вы будете столь любезны, я готова принять ваше предложение.
— Мое предложение? — Улыбка замерла у него на губах.
— Сделать меня звездой высшего света, — рявкнула она. — Все только и делают, что сплетничают обо мне, и я никак не могу положить этому конец. По крайней мере если вы… я не знаю… сделаете то, что задумали, чтобы убедить всех в том, будто я… обворожительная… то по крайней мере моим братьям не придется за меня краснеть.
На лице лорда Дебена появилось странное выражение.
— Так вы делаете эго исключительно ради братьев?
Генриетте уже приходилось раньше делать нечто похожее. Когда леди Чигвелл бранила ее, она слушала с выражением скучающего безразличия на лице. Лишь когда старая карга начала клеветать на ее семью, Генриетта, гордо вздернув подбородок, стала обороняться.
Она любит отца и братьев.
Любовь — тот ключик, который так искал лорд Дебен. Если Генриетта поверит, что любит его, он получит все сразу: ее согласие стать его женой и, что еще более важно, ее преданность. Он не мог понять, почему не подумал об этом прежде. Но теперь, когда эта мысль все же пришла в голову, не мог допустить, чтобы она вышла замуж за кого-нибудь другого. Нужно убедить ее, что она влюблена именно в него.
Однажды в этом признавшись, она станет хранить ему верность до конца дней своих, вне зависимости от того, как изменится ее мнение о нем, когда она узнает его ближе и поймет, что он вообще не заслуживает любви. Дебен мог сколько угодно высмеивать ее за пуританские черты характера, но именно высокоморальное поведение избавит его от многих нелицеприятных аспектов брака, из-за которых он так долго оставался холостым. Мисс Гибсон не из тех женщин, кто с готовностью обзаводится любовником, стоит лишь произвести на свет наследника мужского пола. В ее случае все дети, которых она родит, будут от законного мужа.
Получить двоих, а то и троих сыновей представлялось Дебену заманчивой перспективой. Ни на что подобное он прежде не мог и надеяться. Но если Генриетта станет его женой…
Он сделал глубокий вдох, воображая себя женатым человеком.
И это не светский брак. Она будет не по-светски верной и преданной ему и, принимая во внимание ее открытую натуру, станет совершенно не по-светски проявлять на людях свое расположение к нему. Ясное дело, раздраженный этим обстоятельством свет станет насмехаться над ней.
Но какой брак обходится без проблем? По крайней мере жена, которая ведет себя несколько неловко в обществе, для него предпочтительнее, чем та, что решила изображать из себя шлюху.
Итак, Дебен принял решение. Он не только не станет ругать се за прилюдное проявление чувств к нему, напротив, всячески защищать. С его стороны совершенно недопустимо погубить в Генриетте честность и открытость, ее уникальные черты. Какую бы симпатию она к нему первоначально ни испытывала, это чувство непременно умрет со временем, но он по крайней мере не станет предпринимать никаких шагов, чтобы ускорить крушение ее иллюзий. К тому времени как она поймет, что любовь — всего лишь сказка, которой нет места в реальном мире, они, возможно, уже достигнут взаимопонимания, которое позволит им хотя бы выступать общим фронтом перед детьми. Дебен сделает все от него зависящее, чтобы его отпрыски не стали свидетелями жестоких военных действий между родителями, как это случалось с его родителями.
Все эти мысли пронеслись всего лишь за пару вдохов и выдохов.
Именно тогда он решил, что должен обязательно заполучить мисс Гибсон, чего бы это ни стоило.
Генриетта, не подозревая о том, какое прозрение переживает сейчас лорд Дебен, отвернулась от него и направилась к дивану.
— Да, ради Губерта и Горацио, так их зовут. Когда они вернутся домой на побывку, я не хочу, чтобы они услышали то, что распространит обо мне мисс Уэверли, если я буду просто сидеть сложа руки и не предприму ничего, чтобы ее остановить. Ах, как же я раскаиваюсь в том, что вообще приехала в город! Решившись на такой шаг, я подвела братьев. Мне следовало быть дома, когда у них наступят школьные каникулы. Миссис Кук, разумеется, очень опытная экономка и по-своему добра, однако не станет играть с ними в крикет.