Читать интересную книгу Возмездие за безумие - Елена Поддубская

Сначала, рассмотрев бизнес-план соседа, Игорь загорелся идеей. По словам Виктора реально было иметь с машины в эквиваленте до двух тысяч долларов в месяц, при этом сохраняя капитал в стоимости самой машины, которую легко можно было продать через три-четыре года за почти свою же цену. Но чем больше Иванов вдавался в подробности работы дальнобойщиков, чем больше консультировался со специалистами по перевозкам, тем сомнительнее становилось то, в чём убеждал Ухов. А главное, жена Лена была права, деньги всегда ссорят людей. Завязавшись вплотную с Виктором, Игорь попадал бы в прямую зависимость от кума, избавиться от которой уже бы не сумел. Зная какой Ухов хозяйственник – Игорь видел это и по старенькому «Мерсу» и по состоянию квартиры Уховых – великое сомнение у Иванова вызывали обещания следить за его машиной, как за своей. Сам же в механике Игорь ничего не понимал.

– В этом-то и проблема, Витя, – решив отказать, Игорь объяснял всё без обиняков; прямота всегда была присуща всем Ивановым, – Ты вон, сколько лет уже мечтаешь поменять своего «лупатого»? А не получается. Значит, не так всё просто. И потом, я не люблю рисковать.

Виктор от таких слов белел губами:

– Ну и клей тогда задницу к стулу в своей конторе и пыхти на сороковник фиксированных. Только не жалуйся, что денег нет.

– А у тебя они что, есть? – услышанное казалось Игорю смешным.

Но Виктор отвечал гордо:

– Да уж как-никак, а пять лимонов монет по дорогам страны ездит. – В теоретических расчётах Ухов был прав: его две машины легко тянули на указанную сумму. Ошибочным являлось только то, что продать он их сможет, как кричал, в любой момент. Уже давно прошли те времена, когда на рынке хватали любой тягач или прицеп, едва приглядываясь. Иванову было известно об этом от самого же Виктора. Кто, как не Ухов, сам стонал от налогов, такс, постоянно растущих цен на солярку, плохого качества дорог, зверства гаишников… И когда-то по разгильдяйски задержали погрузку, то шофёр лоханулся – съехал с трассы и пробил колесо, то он не лоханулся, а просто откровенно наврал, объясняя что стоял в пробке, а на деле мотая машину по левакам, отклоняясь от графика пути на несколько лишних сотен километров, тогда все планы по выручке оставались точными только на бумаге. А на деле в конце месяца получался шиш, да ни шиша. И о сороковнике, который получал Иванов напрягаясь, но минимум и стабильно, Витя мог только мечтать. Нередко его рабочий месяц закрывался бухгалтерией смешной суммой, едва переваливающей за пятнашку тысяч монет. Разогнаться на таких барышах не получалось. Виктор, как мог, прижимал семейный бюджет, то и дело нарываясь на скандалы с женой. Женские аппетиты, удовлетворять которые Ухову удавалось ранее с первого требования, росли и росли. Гале хотелось ходить в парикмахерскую, оттуда к косметологу и маникюрше, беспрепятственно штурмовать бутики в моменты завоза новых коллекций, а не ожидать унизительно распродаж, на которых всегда что-то с чем-то не совпадало: то размер не тот, то нужный цвет «ушёл». Хотелось, как прежде, не задумываясь ходить с Сюзанной в «Духан» и «Суши-бар» на Центральной и щедро оставлять там по стольнику чаевых, чтобы ни у кого не вызывать сомнения в собственном благополучии. Ещё больше хотелось разъезжать по городу на крутой машинке, например красном кабриолетике, какие были у некоторых мамаш из колледжа, в котором училась Полин. Да разве можно было перечислить все мечты красивой современной женщины, никак не желавшей смириться с тем, что из категории людей с достатком, её муж уже давно перекатился в ранг мелких дельцов. И когда в ответ на требования увеличить ассигнования на лечение её самой и дочери, Галя слышала упрёки и отказы, все чувства, которые ещё кое-как теплились к мужу, улетучивались. Особенно на фоне таких благополучных женщин, как Сюзанна: у подруги вот уже год как появился обеспеченный друг Кирилл, тот самый, что занимался организациями выставок и вернисажей. Или рядом с такими мужчинами, как Валерий – красавец мужчина, с которым Галя недавно познакомилась, идя с рынка, который уже не раз звонил ей и даже дважды приглашал в ресторан. В разговорах с отшлифованным по всем статьям Валерием Галина таяла, краснела от собственного кокетства, смеялась тем самым хрустальным голоском, в который когда-то был до умопомрачения влюблён Ухов, но от встреч пока отказывалась.

– Стыдно, – признавалась Ухова Сюзанне.

– Да? А мужу твоему не стыдно, что он не может обеспечить своих женщин самым необходимым? Галочка, ты пойми: годы уходят. Ты выглядишь великолепно, но если такую красоту не поддерживать, то она завянет. Ты же – роза, которую нужно поливать и беречь от ветра. И только тогда с её лепестков можно будет пить по утрам росу. А что тебе предлагает твой Ухов? Чирик бумажек в месяц, да и то под нажимом и с требованием «отработать»? Или руки отрывающие походы на базар для его же блага? А вот ещё мне нравится: крутись по дому, воспитывай детей, Полин отведи в школу, забери из школы, загрузи холодильник, подай вечером неизменную «тарелку», а на свои женские прихоти иди и зарабатывай сама? Где? Кто и куда тебя возьмёт на работу, если за тридцать лет у тебя нет ни дня рабочего стажа?

Галя от такой рисованной картины унижения рыдала у подруги на плече, ругала мужа последними словами, потом по нескольку дней не разговаривала с ним, отвечая на вопросы только эсмээсками, в которых упрекала за «загубленную жизнь».

– Сюзанночка, а если я все-таки снова возьмусь за картины, ты поможешь мне раскрутиться? – возврат к живописи был последней соломинкой, за которую хотела ухватиться Галя. Правда, лень и неуверенность в себе оставляли эти помыслы на уровне набросанных эскизов. Но надежды воспрянуть духом Галя не теряла, потому и спрашивала.

Сюзанна уверяла подругу в своём участии, подтверждала свою готовность обещаниями Кирилла, способного сделать из Гали знаменитую художницу уже после первого вернисажа, и продолжала инструктировать, как должна вести себя женщина, которая хочет во всём преуспеть. На прикроватной тумбочке Уховой появилась подаренная подругой «Орфография стервы» – произведение сомнительной репутации, самоуверенного автора, претендующего на умение раскрыть глаза на то, о чём никто не задумывается, но имеющее у некогда пуританских совковых женщин поразительный успех. В книге, где подробное описание минета сопровождалось рекомендациями о том, как правильно захомутать мужчину твоей мечты, каждая страница была пропитана мыслью о том, что женщина достойна быть счастливой не только потому, что у неё есть муж, а от того, что этот муж соответствует её требованиям, список которых переваливал за тот, что имелся в представлении таких, как Галя.

Прочитав книгу залпом, Ухова поняла, что её Виктор уже давно совершенно ей не соответствует. И принялась за переделку если не менталитета мужа, то хотя бы своего отношения к самой себе. Гале вдруг стало ясно и понятно, что она заслуживает другого и дорогого. Глаза открылись на правду о том, какая она достойная, красивая и роковая. Коррекция со стороны Сюзанны только убеждала в правильности выбранной линии поведения, основной целью которой было, как думала Ухова, перевоспитание мужа, а на деле самое обыкновенное его унижение.

– Галя, но разве любят только за деньги? – Иванова пыталась вразумить понёсшиеся по волнам мечтаний претензии подруги, – Вы всегда с Виктором были хорошей парой. Он любит тебя и всегда любил.

Лене казалось неправильным, что Ухов, по-своему стремящийся содержать семью, вдруг стал для подруги тем, о ком она говорит с пренебрежением и даже с отвращением. Но на такие реплики Галя только презрительно морщилась:

– Леночка, а ты уверена, что понимаешь, что такое любить? Ты и я, мы всю жизнь прожили с передником на пузе и тряпками в руках. А в благодарность имели в лучшем случае куцый букет на восьмое марта или сковородку в подарок на день рождения. Но я больше так не хочу. Я выросла из тех отношений, когда муж – это повелитель и царь. Мне тесно в робе покорённой женщины Востока, которой ныне предлагают к тому же самой идти зарабатывать свой хлеб. Я хочу другой жизни.

«Какой?», – не терпелось спросить Лене, но она разумно молчала, понимая, что ей не поменять новой идеологии соседки, выстроенной на поиске виновного в своих неудачах.

– Но ведь я работаю, и ничего, – Иванова всё ещё боролась, чтобы оправдать своё «унизительное существование», как охарактеризовала её положение Галя, – Мне нравится быть на людях, приносить кому-то пользу, радость. И в семье я не считаю зазорным, как ты говоришь, стоять у плиты и бегать с высунутым языком за жрачкой. Мы с Игорем раз в неделю ездим закупаться в супермаркеты, чтобы не носиться ежедневно по базарам. Ты тоже могла бы просить Виктора возить тебя в магазины. Не думаю, чтобы он отказал.