— Совсем?
— Да, — подхватила я. — Но, по крайней мере, актеры не побоялись честно, — я старательно выделила голосом это слово. — Показать результат своей работы.
— Эээм… — недоуменно протянул Рома, часто перекидывая взгляд с меня на Филиппа. — Ребята, у вас все в порядке? Что-то случилось?
— Нет! Да! — одновременно выкрикнули мы.
— То есть, по-твоему, все нормально? — Удивленно воскликнула я.
— А разве нет? — Спокойно ответил брат, как ни в чем не бывало. — В крайнем случае, просто не хорошо выносить сор из избы.
— Ты так спокойно об этом говоришь? То есть это в порядке вещей, что ты меня постоянно обманываешь?
— Я еще раз тебе повторяю, Стася…
— А я не хочу слушать одно и то же. Очередное враньё, которое ты выдумал, для ответа на мои вопросы!
— Ребята, — примирительно окликнул нас Рома, недоуменно смотрящий на то, как мы с Филиппом прожигаем друг друга злыми взглядами. — Вы меня извините, конечно, но кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит?
— Что происходит? — Переспросила я. — Просто наш дорогой Филипп решил, что не обязан рассказывать мне правду особенно, если эта правда касается непосредственно меня! — Я перекинула взгляд на брата и продолжила. — Я ведь чувствую, что ты мне врешь, так почему бы просто не сказать правду. Неужели это так сложно?!
— Послушай меня, сестренка, — сквозь зубы прошипел Филипп, поднявшись со скамьи и нависнув надо мной. Он уперся руками в подлокотники кресла и, что бы видеть его лицо, мне пришлось высоко поднять голову, но злость в моем взгляде никуда не испарилась. Впервые я видела своего брата рассерженным и это меня немного пугало, но я этого старалась не показывать. — Ты можешь обижаться сколько угодно, ты можешь не разговаривать со мной и ненавидеть за это, но я никогда — слышишь? — НИКОГДА не скажу тебе правду.
Краем глаза я заметила, как Рома взволнованно встал со скамьи и положил руку Филиппу на плечо, но тот ей скинул и продолжал сверлить меня взглядом.
— А если я уйду? Уйду, потому что больше не могу находиться рядом с лгуном. Ты хоть понимаешь, что я совсем перестала тебе верить? Чтобы ты мне не говорил, я сомневаюсь, что это правда. Что изменилось? Раньше ты был совершенно другим. Я хотела, чтобы, вернувшись домой, из больницы, я видела такого же Филиппа, какого я знала всю жизнь…
— Как прежде уже ничего не будет. Пойми, я думаю, только о тебе, скрывая правду. Я по-прежнему люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Не хочешь жить со мной? Пожалуйста. Вот только куда ты пойдешь?
— А хоть к Роману. — Выпалила я и кинула взгляд за плечо брата. Мужчина стоял, удивленно на меня взирая, но я уже не могла остановиться. — Пару дней назад он признался мне в любви. Тем более, я сомневаюсь, что он откажет мне в элементарной помощи.
— Да ты же сама говорила, что никто не захочет связать свою жизнь с инвалидом.
Меня обожгло как от сильной пощечины. Я смотрела на брата, лицо которого тут же поменялось, как только до него дошел смысл сказанного. Я почувствовала, как по щеке пробежала слеза, она была такой горячей, что обжигала щеку, словно кислота. Нижняя губа судорожно задергалась, хотя я пыталась себя сдерживать.
Филипп потянулся к моему лицу, видимо, чтобы успокоить, но я отстранилась, отводя взгляд от его лица.
— Стася… прости меня… я не хотел…
— Не хотел, но сказал то, что думал. — Дрожащим голосом произнесла я, уставившись куда-то вдаль. Из груди вырвался нервный смешок. — Я ждала немного другой правды… но хотя бы сейчас ты был искренен.
Я резко развернула коляску и двинулась по асфальтированному тротуару. Рома хотел было пойти вслед за мной, но я жестом его остановила, сказав, что хочу остаться одна.
За три дня до этогоДвое мужчин сидели в светлой комнате, теплого дома. В камине весело трещал огонь, танцуя на сухих поленьях. Филипп посмотрел на Стаса, сидящего в соседнем кресле, и уверенно сказал:
— Я больше не могу ей врать. Я хочу рассказать ей всю правду, но не знаю как это сделать. Нельзя просто взять и выложить ТАКОЕ. Я уже много раз ее обидел и расстроил, пытаясь скрыть правду, и не хочу больше видеть, как она плачет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А причем здесь я? — Наиграно удивился Стас. — Ты вообще запретил мне с ней встречаться. Чем я помогу?
— Но ведь у тебя уже есть план… — полувопросительно произнес мужчина. Стас загадочно улыбнулся и утвердительно кивнул, покрутив бокал с вином.
* * *
Ветер бурным потоком бил в лицо, осушая слезы. Сзади раздались тихие шаги. Видимо человек, стоящий сзади всеми силами пытался сделать так, чтобы я его не услышала, но, увы, его старания казались тщетными. Рома уже подошел ко мне в плотную, и я невольно вытерла лицо, пытаясь скрыть последние следы накатившей истерики.
— Стася?.. — Тихо позвал мужчина. Хотя, я и ожидала того, что мужчина меня позовет, все равно вздрогнула. Его рука легла на плечо, успокаивая. — Он не хотел тебя обидеть, ты же знаешь это…
— Знаю, Рома. — Я положила свою руку поверх ладони мужчины, которая все еще лежала на моем плече. — Не хотел, но, понимаешь, одно дело, когда такое говорю я сама, и совсем другое — родной брат.
Снова раздались тихие шаги за спиной, и мужская рука выскользнула из-под ладоней. Рома сел сбоку на корточки и посмотрел мне в глаза пристальным взглядом.
— Если ты хочешь, ты действительно можешь на какое-то время остаться у меня.
— Нет, спасибо, Рома, я же это так… от злости ляпнула. — Мужчина заметно погрустнел, и я поняла, что он обиделся. Ну что я за человек? Я что же? Получается не лучше своего собственного брата?
Я хотела было уже извиниться, но друг тут же как ни в чем не бывало улыбнулся и произнес вновь беззаботным голосом:
— Может лучше кофейку?
Я кивнула, в знак согласия, и мы направились в кафе.
Мне снились до жути странные сны: какие-то не знакомые лица, я куда-то все время бежала, но больше всего меня удивил огромных размеров волк, которого я, на удивление, совсем не боялась. Он вел меня по лесу, упорно толкая в спину, а у меня было так мало сил, что идти я была не в состоянии.
Сквозь сон отчаянно пыталась понять, что же происходит, что все это значит. Но я проснулась от неожиданной боли. Из груди вырвался громкий стон. Ноги! Мои ноги болели так сильно, что из глаз брызнули слезы. Сильная судорога не давала ничего сделать, и я лишь глотала воздух, ожидая, когда боль утихнет, но она не желала прекращаться.
В комнату кто-то вошел и подбежал ко мне. Это был Филипп, он обеспокоенно гладил меня по голове, пытаясь услышать от меня, что же случилось.
— Ноги… — выдавила я из себя. — Ноги болят.
Филипп достал телефон и начал набирать чей-то номер, а потом быстро что-то заговорил, но я не расслышала слов. Брат положил трубку телефона на тумбочку и сел рядом со мной, пытаясь меня успокоить.
Боль прошла так же резко, как и появилась. В ногах почувствовалась какая-то легкость, будто с них сняли стокилограммовые гири, и мне, наконец-то, удалось расслабиться. Филипп помог мне сесть. Только сейчас заметила, как он сильно побледнел, видимо он сильно испугался.
— Все хорошо, — тихо сказала я. В горле пересохло, и голос из-за этого был хриплым. — Уже прошло.
— Что это было? — Удивленно воскликнул мужчина. — Я позвонил Роме, он сейчас приедет. Может он знает, что произошло. Хотя, я не уверен…
— У меня ноги болели…
— Ну, это я понял. А почему?
— Не знаю, но ты, видимо, не понял. У меня ноги болели. — Я старательно выделила последнее слово, чтобы мужчина, наконец, понял смысл моих слов. — Ты понимаешь? Я чувствовала свои ноги, хотя ощущение, если честно, было не из приятных.
Братишка тут же поменялся в лице и улыбнулся так радостно, полностью повторяя улыбку на моем лице.
Рома не заставил себя долго ждать, появившись на пороге моей комнаты уже через двадцать минут. Лицо у него было точно такое же, как у Филиппа недавно: побледнел и был явно обеспокоен. Мужчина стремительно пересек комнату и опустился на край моей постели.