месяц выпущу его в Дон.
Галчонок с интересом слушала их диалог. По выражению ее лица было видно, что она уже простила дочь и одобряет ее решение. − Что с Федором? − спросила она. − Почему он из-под дивана не вылезает?
− Пытался поймать толстолоба лапой и свалился в ванну. Так толстолоб ему чуть хвост не отъел. Он так орал! Наверно, никак в себя не придет.
Во время их разговора рыбина стояла у края ванны, будто прислушиваясь. Заметив, что Настя опустила ладонь в воду, она подплыла и взяла в рот Настин мизинец.
− Щекотно! − засмеялась девочка. − Он снова есть хочет.
− Нет, вы обе, определенно, чокнутые! Кому расскажешь, со смеху помрут. Ну, шут с вами, делайте, что хотите. − Махнув рукой, отец направился на кухню. − Мы сегодня будем ужинать или нет?
− Сейчас толстолоба покормлю, и будем. Мам, достань яйца и ветчину. И муку − я омлет сделаю.
После ужина отец заглянул в комнату дочери. Та сидела на диване с книгой и усиленно пыталась делать вид, что увлечена чтением.
− Переверни книгу! − хмыкнул отец, − она у тебя вверх ногами. Значит, этого красивого юношу зовут Питером?
− Нет, − улыбнулась Настя. − Но он у меня с ним ассоциируется. Вадим родом из Питера и очень на него похож.
− И что у тебя с ним?
− Ничего. Просто друзья. Он из Никитиного класса.
− Это я уже слышал. Значит, просто друзья? − Отец испытующе глянул на дочь. − А может, не просто? Ну-ка посмотри мне в глаза.
− Ну, он мне нравится, − покраснела Настя. − А что?
− Нет, ничего. Похоже, здесь симпатия взаимная. Что ж, пятнадцать лет − возраст первой любви. Только ты не теряй голову, − а то у вас, нынешних акселератов, все слишком быстро происходит.
− Папа!
− Ладно, ладно, не тушуйся. Как там с физикой?
− А ничего хорошего: скачем галопом по Европам. Уже электричество заканчиваем, а задач толком не решали.
− Не страшно, вы к этому материалу еще вернетесь в десятом классе. Ты, главное, готовь программу лицея: решай побольше задач по механике, у них на вступительных проверяют, в основном, этот раздел. Но зато задачи дают довольно трудные. Ты хоть в них разбираешься?
− Да вроде, разбираюсь. Мы с Наташей уже почти всего Рымкевича прорешали. Лизавета сначала делала на нас квадратные глаза, а потом махнула рукой, − учите, что хотите. Даже не спрашивает. Говорит, чего вас спрашивать, − вы и так все знаете.
− Ну, хорошо, дочка, отдыхай, не буду больше тебе докучать.
Он вышел. Но едва Настя собралась стелить постель, как позвонил Никита. Тревожным голосом он сообщил, что Наталья домой до сих пор не явилась и неизвестно, где ее искать. И что он уже получил нагоняй от родителей. А когда возразил, что не обязан быть надзирателем этой вертихвостке, они пообещали оторвать ему голову, если с ней что-нибудь случиться.
− Настя, пойдем, поищем ее, − робко попросил Никита. — Может, она где поблизости отирается? Дома невмоготу − меня предки уже задолбали! Пусть только явится, − я ей такое устрою!
Насте очень хотелось сослаться на больную ногу, но совесть не позволила. Все-таки родная подруга, − а вдруг с ней действительно что-то стряслось? Испросив у родителей согласие, она похромала одеваться.
Ищи ветра в поле, подумала Настя, когда они с Никитой вышли со двора. На темных улицах было пустынно. Туман немного рассеялся, но все равно контуры редких прохожих едва угадывались. Они постояли, размышляя, куда идти, потом пошли направо. С таким же успехом могли пойти налево, − вероятность удачи была одинакова. Пройдя два квартала и так никого и не встретив, повернули назад. Часы показали половину двенадцатого. Они снова остановились у ворот, и долго стояли, ощущая в душе нарастающую тревогу.
Вскоре послышались торопливые шаги. Оглянувшись, они разглядели в мутной тьме Вадима, спешившего к ним. Оказалось, он позвонил Никите и, узнав о пропаже Наташки, решил присоединиться к друзьям.
− Может, в милицию сходим? − предложил Вадим. − Сообщат по рации нарядам, пусть они тоже поищут.
− Если до часу не явится, сходим, − хмуро отозвался Никита.
− А давайте сейчас позвоним. И в милицию, и в «Скорую». − Настя, с жалостью глядела на мертвенно бледное лицо Наташкиного брата.
− Не, я домой не пойду, − отказался Никита. − Там меня мать живьем сожрет. Давайте еще подождем с полчаса, а тогда в милицию.
И они снова погрузились в тревожное ожидание, временами поглядывая на светившийся циферблат Никитиных часов. Минут через пятнадцать послышался шум машины. Вынырнувший из темноты милицейский уазик остановился возле их двора, − из открывшейся двери выскочила зареванная Наташка в сопровождении пожилого милиционера.
В общем, история с ней приключилась ожидаемая − почти, как на новогодней дискотеке. Очередной кавалер показался ей вполне положительным, и она позволила ему себя проводить. Но по выходе из Дворца к ним присоединились двое его приятелей, и они все вместе стали настойчиво звать Наташку в гости, − а когда она заартачилась, просто взяли под руки и поволокли к машине. Хорошо, что у нее хватило ума заорать. Ее вопль привлек внимание проходившего мимо патруля, и всю компанию загребли в отделение. Там их допросили, записали адреса, после чего отвезли Наталью домой. Что стало с теми парнями ей неведомо.
Никита поблагодарил милиционера, сделав попытку сунуть ему купюру, но тот вежливо отказался и укатил. Едва машина скрылась в тумане, Наташкин братец схватил сестру за плечи и принялся ожесточенно трясти, приговаривая: − Еще раз! Еще раз! Такое устроишь! Своими руками придушу! Чтоб уже больше никого не мучила!
− Да-а-а, а кто меня бросил? − вопила Наташка, размазывая слезы. − Эти смылись, а ты пошел свою дылду провожать! А я что − одна должна была возвращаться, да-а-а?
− Марш домой! − прорычал Никита и с размаху дал ей под задницу. Наташка взвизгнула и понеслась к подъезду, приговаривая: − Все маме скажу: и как ты меня бросил, и что дерешься!
Мрачный Никита, не попрощавшись, пошагал следом.
Вадим с Настей, молча, смотрели им вслед. Правота Наташки была очевидна, как и их общая вина, оставалось только благодарить Бога, что все закончилось благополучно. Когда брат с сестрой скрылись в подъезде, Вадим обнял Настю и притянул к себе. От неожиданности она онемела, неловко ткнувшись носом в его куртку.
− Обещай мне беречь себя, − глухим голосом произнес он. − Если с тобой случится беда, мне будет очень больно! Обещаешь?
Не