Читать интересную книгу 94 Избранные труды по языкознанию - Вильгельм Гумбольдт

Таким образом, из общего количества членораздельных звуков в любом алфавите выделяются два самостоятельных явления, которые в большей или меньшей мере благотворно воздействуют на язык. Первым из них является абсолютное обилие звуков в алфавите, второе представляет собой отношения этих звуков друг к другу и к целостности и закономерности совершенной звуковой системы. Подобная система, в соответствии со своим построением, включает наряду с классами букв множество способов, посредством которых членораздельные звуки группируются по степени родства или противопоставляются друг другу, не обладая таким родством, не говоря уже о противоположности и родстве всех тех отношений, в которые могут вступать звуки. Поэтому при анализе какого-либо языка прежде всего возникает вопрос, в достаточной ли степени разнородность звуков этого языка соответствует принципам построения, выражающим степень родства или противоположности, а также в связи с этим — равномерно ли распределено часто столь очевидное обилие звуков внутри языковой системы, соразмерной во всех своих элементах с языковым сознанием народа, или одни классы испытывают недостаток, тогда как другие имеют явный избыток звуков.

Подлинная стройность системы, к которой действительно близок санскрит, требует, чтобы каждый членораздельный звук, характеризующийся своим местом образования, содержался бы во всех классах, то есть сочетался бы со всеми звуковыми модификациями, различаемыми в языках человеческим слухом. С этой точки зрения совершенство языков, как это легко установить, прежде всего зависит от оптимального устройства слуха и органов речи. При этом совсем не безразлично, насколько звучна или монотонна речь народа, насколько сам этот народ в силу своей природы и особенностей восприятия разговорчив или молчалив. Ведь ощущение радости, испытываемое человеком от членораздельного произнесения звуков, сообщает этим звукам богатство и разнообразие сочетаний. Даже животные, издавая нечленораздельный звук, не могут иногда не испытывать какой-то легкой и свободной радости от самого его произнесения. Часто звук вырывается наружу непроизвольно, вызванный, например, неприятными ощущениями; в других случаях, когда звуком манят, предупреждают об опасности или призывают на помощь, он вызван определенным намерением. Но бывает, что звук рождается без всякого намерения или необходимости радостным чувством бытия, тогда причиной его становится не радость необузданного наслаждения, а искусные переливы голоса, ласкающие слух. Это уже поэзия — мерцающая искра в беспросветной тьме животного существования. Разные виды звуков вовсе не поровну разделены между родами животных, одни из которых совершенно безмолвны, другие отличаются звучными голосами, однако немногие из них наделены звуками радостного и возвышенного свойства. Знание причин этих различий, путь к которому едва ли будет найден, было бы полезным для более глубокого понимания языка. Причину того, почему даром пения владеют лишь птицы, можно было бы искать в том, что они, в отличие от всех иных животных, более свободно существуют в стихии звука, проникая в самые высокие его сферы. Но есть и такие птицы, которые, подобно обитающим на земле животным, довольствуются лишь ограниченным числом однообразных звуков.

В языке решающим фактором является не обилие звуков, а, скорее, наоборот, — гораздо существенней строгое ограничение числа звуков, необходимых для построения речи, и правильное равновесие между ними. Языковое сознание должно поэтому содержать еще нечто, не поддающееся детальному объяснению, — сходное с инстинктом предчувствие всей системы в целом, на которую опирается язык в данной индивидуальной форме. Здесь уже проявляется то, что, в сущности, повторяется во всем процессе образования языка. Язык можно сравнить с огромной тканью, все нити которой более или менее заметно связаны между собой и каждая — со всей тканью в целом. С какой бы стороны к этому ни подходить, человек всякий раз касается в речи лишь какой-то отдельной нити, но, движимый инстинктом, он постоянно совершает это так, как будто в данный момент ему открыта вся основа, в которую неизбежно вплетена эта отдельная нить.

Звуковая система. Звуковые изменения

16. Основу всех звукосочетаний языка составляет артикуляция отдельных звуков. Границы, в которые тем амым заключаются звукосочетания, дополнительно определяются свойственными большинству языков изменениями звуковой формы, имеющими свои законы и обыкновения. Эти изменения затрагивают как ряды гласных, так и ряды согласных. Некоторые языки отличаются тем, что в них наиболее употребительны изменения звуков того или другого из этих рядов, либо они используются для различных целей. Существенная польза от изменений звуковой формы заключается в том, что благодаря им увеличивается абсолютное богатство языка и многообразие звуков, но при этом в измененном элементе отчетливо прослеживается его исконный облик. Язык за счет этого обретает большую свободу действий, но не утрачивает необходимой связи с пониманием и установлением родства понятий, которые либо следуют за изменениями звуков, либо предопределяют эти изменения, в результате чего язык увеличивает живую наглядность. В языках, где не распространены изменения формы звуков, труднее распознавать по звукам обозначаемые понятия. Подобная трудность была бы еще более ощутимой в китайском языке, если бы в производных и сложных словах вместо звуковой аналогии там не использовалась бы графическая аналогия. Изменения звуковой формы подчиняются двум законам, часто дополняющим, но порой взаимоисключающим друг друга. Первый из законов, чисто органический, диктуется органами речи и их взаимодействием, зависит от легкости или сложности произношения и потому следует природному родству звуков. Второй закон выводится из духовной первоосновы языка. Он препятствует органам речи действовать произвольно или не в полную силу и удерживает их при произношении звукосочетаний, не свойственных естественному движению органов. Оба закона до определенной степени находятся в состоянии гармонии. Духовное начало должно по мере возможности вступать в согласие с противоположным ему природным началом, чтобы добиться легкости и быстроты произношения, а иногда даже прибегать исключительно к помощи органов речи для обеспечения перехода от одного звука к другому, если этого требует процесс обозначения. Но в определенном отношении оба закона противостоят друг другу таким образом, что при ослабевании влияния духовной силы место ее занимает органическая сила. То же самое происходит в живом организме, где жизненная сила, угасая, уступает место чисто химическим процессам. Взаимодействие и противоборство этих законов приводят — как в принимаемой нами за изначальную форме языка, так и в последующих его проявлениях — к образованию множества явлений, обнаруживаемых и описываемых в ходе тщательного грамматического анализа.

Изменения звуковой формы, о которых здесь идет речь, выступают главным образом на двух или, если угодно, трех стадиях обра-

зования языка: в корнях, в созданных на основе этих корней словах и в дальнейших их преобразованиях в различные всеобщие формы, коренящиеся в самой природе языка. Любое описание следует начинать с разбора своеобразной системы, в которую включаются все языки. Система эта напоминает русло, по которому на протяжении многих столетий стремится языковой поток; в рамках этой системы намечаются все основные направления развития языка, и все глубоко индивидуальные стороны языка в результате подробного анализа могут быть возведены к этой основе.

Звуковая система языков. Распределение звуков между понятиями

17. Под словами следует понимать знаки отдельных понятий. Слог образует звуковое единство, но становится словом только тогда, когда получает значение, для чего часто необходимо соединение нескольких слогов. Таким образом, в слове всегда наличествует двоякое единство — звука и понятия. Посредством этого слова превращаются в подлинные элементы речи, поскольку слоги, лишенные значения, нельзя назвать таковыми. Если язык представлять в виде особого и объективировавшегося самого по себе мира, который человек создает из впечатлений, получаемых от внешней действительности, то слова образуют в этом мире отдельные предметы, отличающиеся индивидуальным характером также и в отношении формы. Речь течет непрерывным потоком, и говорящий, прежде чем задуматься над языком, имеет дело только с совокупностью подлежащих выражению мыслей. Нельзя себе представить, чтобы создание языка начиналось с обозначения словами предметов, а затем уже происходило соединение слов. В действительности речь строится не из предшествующих ей слов, а, наоборот, слова возникают из речи. Но слова оказывается возможным выделить уже в самой грубой и неупорядоченной речи, так как словообразование составляет существенную потребность речи. Слово образует границу, вплоть до которой язык в своем созидательном процессе действует самостоятельно. Простое слово подобно совершенному и возникшему из языка цветку. Словом язык завершает свое созидание. Для предложения и речи язык Останавливает только регулирующие схемы, предоставляя их индивидуальное оформление произволу говорящего. Хотя слова даже в речи часто выступают изолированно, однако правильное их извлечение из речевого континуума под силу лишь остроте развитого языкового чутья; это именно тот момент, в котором явственно обнаруживаются все преимущества и изъяны отдельных языков.