Читать интересную книгу 94 Избранные труды по языкознанию - Вильгельм Гумбольдт

Звуковая система языков. Природа членораздельного звука

15. Человек порывом души заставляет свои органы издавать членораздельные звуки, образующие основу и сущность всякой речи. Это было бы под силу и животному, если бы оно смогло испытать такой же порыв. Уже в первом и самом необходимом своем элементе язык такими прочными и нерасторжимыми узами связан с духовной природой человека, что ее активизации достаточно, а вместе с тем необходимо для того, чтобы обратить издаваемый животным звук в членораздельный. Ведь членораздельный звук характеризует лишь намерение и способность обозначать смысл, причем не смысл вообще, а смысл определенного представления мысленного образа. Именно в этом состоит отличие членораздельного звука от животного, с одной стороны, и от музыкального тона, с другой. Лишь по способу произношения звука, а не на основе формальных свойств можно описать членораздельный звук. Причина этого кроется не в нашей неспособности, а в его своеобразной природе, ибо он представляет собой не что иное, как сознательное действие создающей его души; звук материален ровно настолько, насколько того требует его внешнее восприятие.

Материальность воспринимаемого на слух звука можно, пожалуй, в какой-то мере отделить от самого звука, чтобы более отчетливо представить его артикуляцию. Мы можем проследить это на примере глухонемых. Слух не открывает возможности общения с ними, однако они учатся понимать речь по движению речевых органов говорящего и по письму, сущность которого целиком определяется артикуляцией. Глухонемые способны говорить, если кто-то корректирует положение и движение их органов речи. Это происходит лишь благодаря присущей также и им артикуляционной способности, проявляющейся в том, что глухонемые благодаря связи собственного мышления с органами речи в общении с другими людьми по одному компоненту — движению их органов речи — учатся узнавать следующий компонент — мысли. Слышимый нами звук они воспринимают по положению и движению органов речи и при чтении письма. Не слыша этого звука, глухонемые воспринимают его артикуляцию зрительно, а также благодаря напряженным усилиям их самих что-либо произнести. Таким образом, в данном случае происходит своеобразное разложение членораздельного звука. Выучиваясь читать и писать на основе знания алфавита и даже говорить, глухонемые не просто идентифицируют представления по знакам или зрительным образам, а действительно понимают язык. Они выучиваются говорить не только потому, что обладают разумом, подобно другим людям, а именно потому, что также владеют языковой способностью, мышлением и органами речи, согласованными друг с другом, равно как и стремлением использовать их во взаимодействии: при этом как одно, так и другое имеет свое основание в человеческой природе, пусть даже в каком-то отношении и ущербной. Разница между ними и нами заключается в том, что их органы речи не подражают образцу готового членораздельного звука, а постигают внешнюю сторону этой деятельности не уготованным самой природой способом, а искусственно. Их пример показывает также, насколько глубока и неразрывна связь между языком и письмом, даже если она не поддерживается слухом.

Сила духа воздействует на артикуляцию и заставляет органы речи воспроизводить звуки в соответствии с формами своей деятельности. Общая особенность взаимодействия формы деятельности Духа и артикуляции заключается в том, что сфера действия как того, так и другого делится на элементы; простое объединение этих элементов образует совокупности, которые в свою очередь стремятся превратиться в части новых совокупностей. К тому же многообразие должно скрепляться в единство, как этого требует мышление.

Поэтому отличительными чертами членораздельного звука с необходимостью являются целостность, позволяющая четко отличать его от других, а также способность вступать в определенные отношения со всеми остальными мыслимыми звуками. Отграничение звука от всех мешающих ему дополнительных шумов необходимо для его отчетливости и для построения гармонических созвучий, но в то же время такое отграничение обусловлено ролью звука как элемента речи. Обретя достаточную силу, оторвавшись от глухого и дикого звериного крика и став по-настоящему воплощением человеческих побуждений и разумных устремлений, речь содержит членораздельный звук уже в чистом виде. Благодаря способу своего порождения членораздельный звук становится частью системы, в рамках которой он обретает свойство занимать общее положение с одними звуками и противостоять другим. Каждый отдельный звук образуется в соотношении с другими звуками, как и он сам необходимыми для беспрепятственного построения речи, хотя описать в точности этот процесс невозможно. У каждого народа создается необходимое количество членораздельных звуков, отношения между которыми строятся в соответствии с потребностями данной языковой системы. Первые основные различия между звуками складываются в результате различия органов речи и мест образования членораздельных звуков. Далее к ним присоединяются дополнительные качества, которые могут быть присущи каждому звуку независимо от различия органов. К таким качествам относятся придыхание, шипящие и носовые призвуки и т. д. Эти качества могут, однако, препятствовать четкому различению звуков, и поэтому, если алфавит содержит эти звуки в таком, отшлифованном в процессе произношения виде, что они сохраняют все свои качества и в то же время ясно и безошибочно воспринимаются самым тонким слухом, то это служит вдвойне верным доказательством полноценности языкового сознания. Эти призвуки вместе с лежащей в их основе артикуляцией должны в таком случае объединяться в специфическую модификацию основного звука, которой полностью ограничивается их употребление.

Звуки, образованные консонантным способом, произносятся только в сопровождении озвучивающего их потока воздуха. Это движение воздуха, в зависимости от места, где оно протекает, и от отверстия, через которое оно проходит, приводит к созданию таких четко отличающихся друг от друга и находящихся между собой в устойчивых отношениях звуков, как звуки консонантного ряда. Тем же самым способом озвучивания, двойственным по своей природе, образуется слог. Однако в слоге заключены не два или несколько звуков, как мы привыкли видеть на письме, а собственно лишь один произнесенный определенным образом звук. Разделение простого слога на гласный и согласный, если иметь в виду самостоятельные звуки, является искусственным. В действительности согласный и гласный взаимно определяют друг друга таким образом, что воспринимаются слухом в неразрывном единстве. Для того чтобы и на письме обозначить эту естественную связь, было бы правильнее изображать гласные не как отдельные буквы, а лишь как модификации согласных, как это принято в целом ряде азиатских алфавитов. В сущности, гласный даже невозможно произнести изолированно. Поток воздуха, образующий гласный, должен натолкнуться на какое-либо препятствие, чтобы зазвучать, и если такой преградой не является отчетливо произносимый в начале слога согласный, то необходимо по меньшей мере самое легкое придыхание, которое в некоторых языках обозначается на письме перед каждым начальным гласным. Такое придыхание может постепенно перерасти в полноценный гуттуральный согласный, и язык может обозначить отдельными буквами различные степени этого превращения. Гласные, так же как и согласные, требуют четкого отграничения от соседних элементов, которое поэтому должно дважды проводиться в одном и том же слоге. В системе гласных гораздо сложнее сохранить это различение, хотя именно в ней оно наиболее необходимо для совершенства языка. Гласный связан не только с предшествующим ему, но и с последующим звуком, который может быть как настоящим согласным, так и просто придыханием, как, например, висарга в санскрите или, в некоторых случаях, конечный алиф в арабском языке. Однако именно в данной позиции, когда к гласному примыкает не подлинный согласный, а один из призвуков членораздельного звука, отчетливость звука воспринимается слухом с большим трудом, нежели в слогах с начальным согласным. Именно это обстоятельство весьма отрицательно проявляется в письменности некоторых народов. Благодаря наличию двух рядов гласных и согласных, всегда взаимно определяющих друг друга, но четко различаемых и слухом и абстрагирующей способностью, в алфавите образуется новая система разнообразнейших отношений, а также противопоставление данных рядов друг другу, используемое языком в различных целях.

Таким образом, из общего количества членораздельных звуков в любом алфавите выделяются два самостоятельных явления, которые в большей или меньшей мере благотворно воздействуют на язык. Первым из них является абсолютное обилие звуков в алфавите, второе представляет собой отношения этих звуков друг к другу и к целостности и закономерности совершенной звуковой системы. Подобная система, в соответствии со своим построением, включает наряду с классами букв множество способов, посредством которых членораздельные звуки группируются по степени родства или противопоставляются друг другу, не обладая таким родством, не говоря уже о противоположности и родстве всех тех отношений, в которые могут вступать звуки. Поэтому при анализе какого-либо языка прежде всего возникает вопрос, в достаточной ли степени разнородность звуков этого языка соответствует принципам построения, выражающим степень родства или противоположности, а также в связи с этим — равномерно ли распределено часто столь очевидное обилие звуков внутри языковой системы, соразмерной во всех своих элементах с языковым сознанием народа, или одни классы испытывают недостаток, тогда как другие имеют явный избыток звуков.