Голода я не испытывал. Серьезной угрозы этот вставший на задние лапы байбак[34] не представлял.
– Пошел прочь… – прошипел я, из последних сил сдерживаясь, чтобы не пугнуть его клыками. Зачем? Может быть, он одумается, и мы еще будем сотрудничать долгие годы?
– Я тебя в асфальт закатаю, умник хренов! – взвыл миллионер дурным голосом, стараясь не столько запугать меня, как привлечь внимание охраны.
– С дороги, червяк! – Схватив его за рукав дорогого халата, я отправил преуспевающего бизнесмена кувырком в угол. Оставалось надеяться, что он ничего не сломает по дороге. Я имею в виду шею или ногу.
Распахнув двери, я вывалился в гостиную.
Страдания Збышека больше не терзали мое нутро, отдаваясь тупой ноющей болью.
Успеть бы!
– Эй! Ты чего это?
Широченная фигура Витька возникла передо мной, перегораживая выход.
Глава десятая
Збышек
Телохранитель явно спешил на зов хозяина, но удивился, увидев меня.
– Ты… это… – оторопело промычал он.
Позади хлопнула о стену резная дверь, мгновением спустя о пол с треском ударилась рухнувшая картина. По-моему, подлинник работы Шишкина.
– Держи его! – зло каркнул Валентин Валентинович.
Витек попытался сграбастать меня за рукав. Двигался он на удивление быстро для своего телосложения. Но недостаточно быстро, чтобы поймать вампира. Я шагнул в сторону, и грузная туша пролетела мимо.
Вот и прихожая – лестница из мореного дуба, балясины и перила покрыты золоченым узором. Внизу озирались еще два охранника. Один с полицейской дубинкой, а второй прижимал к уху какое-то переговорное устройство с подрагивающей антенной.
Ничего. Прорвемся.
Я преодолел ступени в два прыжка. Телохранители российского нувориша так спешили мне навстречу, что столкнулись у меня за спиной.
– Дорогу, ушлёпки!
О! А это уже Витек оправился от пережитой неудачи.
– Стой, козел! – заорал он мне.
– Уйдет – всех уволю! – подал голос Валентин Валентинович, благоразумно остававшийся в гостиной. Видно, чуял – дело запахло жареным.
– Стой, пидор! – Витек так топал по лестнице, что мне на миг стало ее жаль.
Только зря он меня оскорбил. Гомосексуальность не приветствуется в среде кровных братьев. По крайней мере у мужской ее половины. А я к тому же воспитан в традициях польской шляхты, а не, скажем, западноевропейской культурной богемы.
Я остановился, как он и просил. Повернулся, с улыбкой ожидая приближения верного пса, науськанного господином.
Огромный кулак устремился мне в лицо. Хороший, поставленный удар профессионала. Я принял его в основание ладони.
Хрустнула кость.
Витек крякнул и отпрянул.
Сердце ему, что ли, вырвать?
Но я не убивал людей без нужды…
Телохранитель, к его чести, не сдался и попытался достать меня левой рукой.
Перехватив его запястье, я вывернул руку здоровяка и легонько стукнул ребром ладони по напряженному локтю. Пинком отправил Витька под ноги второму охраннику, который бросил рацию и лихорадочно шарил за пазухой. Я знал, что обычно люди носят в подмышечной кобуре, и решил уходить. Пули не причинят мне особого вреда, если они не серебряные, но испортят одежду, и восстановление после раны потребует сил, а они мне сейчас очень нужны.
Если бы третий охранник не вспомнил детство, съехав по перилам, и не кинулся на меня с дубинкой, он остался бы жить, как и Витек. Второпях я не рассчитал силы, и удар отбросил человека на стену, по которой он сполз подобно тряпичной кукле.
А я уже выбегал на мороз, не дожидаясь, когда уцелевший начнет стрельбу.
Две тени, чернее самой Великой Тьмы, метнулись ко мне из ночи.
А я и не знал, что усадьбу Валентина Валентиновича охраняют ротвейлеры. Наверное, их запирали, когда я приезжал.
Лобастые псы с оскаленными пастями под моим взглядом вдруг расхотели нападать. Первый, покрупнее – должно быть, кобель, – остановился, тормозя по снегу всеми четырьмя лапами так резко, что сука врезалась в него. Они покатились кувырком, поскуливая, словно наказанные щенки, и, вскочив, скрылись за ёлками, понуро опустив головы.
До кованых ворот я добежал, не касаясь земли. В трудном положении мне не нужно прилагать усилий, чтобы левитировать, – все получается само собой. Перемахнул железные штыри, заостренные наподобие пехотных пик, и замер, только сейчас осознав, что сюда-то меня привез Витек, корчащийся в прихожей со сломанными руками. А отсюда?
Таксисты по Рублевке не шастают. Это престижный район, населенный обеспеченными людьми, у каждого из которых не один и не два автомобиля. Да и личные водители имеются, если выпил лишку и за руль садиться страшно.
Вызвать по телефону, который всучил мне Збышек? Но я же совершенно не умею пользоваться мобильным, в отличие от слуги крови.
Какие кнопки нажимать?
Я тупо уставился на черный металлический корпус с засветившимся от прикосновения экраном.
«Теперь нажмите *».
Ну и где эта «звездочка»?
Громкий хлопок прорезал воздух. Я сразу и не понял, что это выстрел.
Очевидно, стреляли в воздух. Так, для острастки. Но скоро начнут и по мне.
Во дворе слышались голоса.
– Sto diablоw![35] —Я размахнулся, твердо намереваясь отправить бесполезный мобильник в сугроб на обочине.
Приземистый автомобиль серебристо-серого цвета с визгом вывернул из-за угла и остановился рядом со мной. Призывно распахнулась дверца.
Нет, так не бывает… Кажется, этот прием называется «рояль в кустах» и используется в дешевых романах и слабых кинофильмах, когда-то объясняла Жозефина. Но, с другой стороны, охрана миллионера сейчас перейдет в наступление, а очередь в голову из «калашникова», как совершенно справедливо отметил Амвросий, укладывает даже высшего вампира не хуже, чем осиновый кол.
– Не раздумывайте, Андрей Михайлович! – послышался из салона знакомый голос. – И трубку в карман суньте…
Когда я, на ходу захлопывая дверь, прыжком оказался на сиденье, полковник ФСБ с улыбкой закончил фразу:
– …нечего дорогими вещами разбрасываться.
Мотор взревел, из-под шипованных шин вылетело снежное крошево.
– Куда? – как заправский таксист, поинтересовался Олег Иванович.
– В «Метрополь», – выдохнул я и запоздало добавил:—Спасибо.
– Не за что. Работа такая.
– Как вы узнали, где я нахожусь?
Он пожал плечами:
– Ну я же сказал про работу.
В моей душе шевельнулись нехорошие подозрения.
– Вы следите за мной?
– Да зачем мне следить? – Автомобиль выскочил на шоссе, и полковник немного расслабился, откинувшись на спинку водительского кресла. – Я и без слежки знаю, куда вы отправитесь на второй день после появления в Москве.
– А в первый?
– Это не интересует ни ФСБ, ни УБЭП. Никита Григорьевич Прозоровский, конечно, экстравагантный тип, и гости к нему являются все как один неординарные. Но у него нет трений с законом. Абсолютно чист… Послушайте, Андрей Михайлович, – он посмотрел в зеркальце заднего вида, – погони не предвидится, как вы считаете?
Настал мой черед пожимать плечами:
– Откуда мне знать? – И добавил:—А что, этот коллекционер, Валентин Валентинович, имеет нелады с законом?
– Кто из наших бизнесменов их не имеет? – невесело усмехнулся эфэсбэшник, выворачивая на Кутузовский проспект. – Эпоха первичного накопления капитала, она без криминала не обходится. Это их дети будут ангелочками, с оксфордскими да гарвардскими дипломами… А Валентин наш Валентинович делал себе деньги на черном металле и нефти. Конкурентов не заказывал. Последние лет пятнадцать, по крайней мере. На благотворительность отстегивал исправно. Даже с Борисом Николаевичем время от времени на теннисном корте общался.
– Вот только с черными археологами связался зря, так? – заметил я.
– Какими черными археологами? А! Это те ребята, что ему старинные железки таскали? – Олег Иванович рассмеялся. – Такого человека, как он, на этом не прищучишь. Даже если вы показания дадите.