Что это с ним?
Небо перед ними окрасилось рыжим, а из моря ослепительной монетой поднималось солнце. Волны с успокаивающим шумом накатывали на берег Акульего острова, бились о скалы и раздосадованно отступали. Над головой кружились чайки, а с каждым мигом алый диск все больше и больше выползал из-за горизонта, озаряя небеса рядом с собой болезненно-красным светом.
— Я часто прихожу сюда, — тихо шепнула Эрику завороженная Мэри.
Он лишь хмыкнул: чего-чего, а рассветов он навидался, пока плавал. Но Харрис не хотел разрушать ее святыни. Для девушки этот рассвет мог знаменовать многое. В конце концов, она настоящая пленница на холодном острове. Это удивительно, что она все еще сохранила способность так искренне радоваться обычному восходу.
— А Фенн?
— Он знает, что меня на острове никто не тронет, — фыркнула Мэри и дернула плечом. — А те, кто тронет… Португальцы, которых вы убили, еще легко отделались. Кстати… спасибо, — словно выдавила из себя она. — За то, что ты вступился за меня там, в трактире. Перед Седриком.
— Так поступил бы любой благородный человек.
— Значит, из таких там оказался только ты. И за это тоже спасибо.
Мэри повернулась к нему, и секунду они стояли молча, глядя друг другу в глаза. Сердце Харриса застыло, и мужчину бросило в жар. Что-то должно было произойти. В такие моменты обязательно что-то происходит. Он качнулся в ее сторону, но девушка предостерегающе подняла руки.
— Осторожнее, Эрик, — с улыбкой произнесла она. — Мне будет очень обидно, если тебя убьет Фенн. Тебе пора идти.
— Но…
— Уходи, Эрик. — Ее улыбка погасла.
— Я приду завтра ночью к воротам. Мы можем еще немного поболтать, — сказал Эрик. Он вдруг понял, что так ничего и не узнал о Фенне, что всю ночь вместо того, чтобы выпытывать о своем враге информацию, беседовал о чем угодно, кроме Томаса.
В глазах Мэри заплясали веселые чертики, но она ничего не ответила.
— Я буду ждать, клянусь! — торжественно пообещал ей Харрис.
— Иди, Эрик, — и она отвернулась к морю, любуясь восходом.
Он оставил ее одну на обрыве, в золотом свете восходящего солнца. Один раз Эрик обернулся, но смог увидеть лишь ее тонкий силуэт, разделяющий ослепительное светило пополам. Интересно, она хоть раз повернулась, чтобы проводить его взглядом?
Хотелось бы думать, что да…
На борт он вернулся, когда совсем рассвело. Остров все еще спал. В районе порта шатались загулявшиеся моряки, но в общем целом анклав пиратов подернулся дымкой утреннего «ничто».
Вахтенный на «Восторженном» встретил Эрика сонным и немного недовольным взглядом. Матрос наслушался веселья товарищей за ночь и, скорее всего, был готов продать душу за шанс оказаться среди друзей на берегу, а не здесь, посреди тихой бухты. Харрис прошел мимо с каменным выражением лица. Сейчас все его мысли были заняты одним: добраться до кровати в капитанской каюте и уснуть.
Окна, выбитые при нападении «Быстрого Вепря», грозили молодому капитану кривыми стеклянными зубьями. Надо бы их заменить. Надо бы заменить.
Надо бы…
ГЛАВА 7,
в которой происходит приключение
— Что за кошка пробежала между вами, mon ami? — спросил де Гран. Он выглядел помятым, будто и правда всю ночь провел, неустанно охраняя сундуки. — Я имею в виду вас и первого помощника.
Эрик пожал плечами. Думать о рухнувшей дружбе он не хотел. Слишком тяжелыми были те мысли, слишком неприятными. За свою недолгую жизнь ему толком и не удалось обзавестись друзьями. Многое мешало. И бурлящая глубоко внутри ненависть к убийце родителей, и тяжелые воспоминания о душных и знойных плантациях старого полковника. Некоторые считали Харриса озлобившимся на весь мир человеком и старались держаться подальше. А он и не настаивал на общении, выстраивая свою жизнь без оглядки на окружающих. Джек же был из тех, кого не отпугнула мрачность и угрюмость Эрика.
— Он хотел капитанскую должность, — буркнул Харрис. — А выбрали меня.
— Он хороший человек, mon ami, — покачал головой француз. — Мне удалось пообщаться с ним ночью.
— Это как? — насторожился Эрик.
— Каюта стюарда находится совсем рядом с кают-компанией. Мистер Хайгарден приходил меня проведать, — хитро улыбнулся Луи. — Клянусь грудями Девы Марии — ваш первый помощник удивился, что вы поручили новичку сторожить сокровища. О, mon ami, вы бы знали, как я этому удивился! Но я ценю ваше доверие, капитан! Тем более, что я ваш должник.
— Вы бы и сами справились в той драке, Луи. Я видел, как вы сражались. Кстати, где вы так научились драться?
— Я солдат, — гордо заявил француз. — Солдат должен уметь драться!
— Солдат много, — скептично отметил Харрис.
— Я хороший солдат, mon ami. А Джек хороший моряк.
— Ему будет приятно, что у него появился заступник. — Эрику не удалось полностью убрать из своих слов сарказм.
Луи не ответил, а Харрис уставился на просыпающийся остров. Людей на берегу было немного, жаркое солнце опять загоняло жителей острова под крыши ждать прохладного вечера. Праздная жизнь островитян, должно быть, имела свою прелесть. Да и чего еще хотеть? Здесь у них свой мир, своя страна со своими законами. Республика Свободы, будь она проклята.
И посреди нее, в крепости, сидит зловещим пауком его злейший враг, до которого чертовски хотелось добраться. И чем быстрее, тем лучше! Но как это сделать? Команда «Восторженного» вряд ли будет рада обзавестись столь мощным противником, и потому рассчитывать можно только на себя. На свою силу, на свою хитрость и на свою же находчивость. Задача-то элементарная: пробраться в крепость (и он уже знает, как это сделать) и достать проклятого пирата!
Все просто. Вот только ночная вылазка показала, что Фенн не коротает дни в одиночестве, а пробиться через ряды его прихвостней задача не по Эриковским силам.
Ответ напрашивался сам собой, и заключался в сладком и томительным для его души имени. Мэри. Скорее всего, она — единственный шанс подобраться к Томасу. Но отчего в душе так противно из-за подобных мыслей?
— Корабль, — вдруг произнес де Гран.
Эрик обернулся: за то время, пока он спал, в бухте появилось еще две посудины, которые встали на якорь ближе к фарватеру, но Луи явно имел в виду не их. Из-за скальных отвесов ко входу в бухту вынырнул потрепанный фрегат. Скорее всего, он, сокрытый от «Восторженного» скалами, уже довольно долго полз по ломаной линии фарватера, и потому заметили его только сейчас. Вид у посудины был весьма жалкий. Харрис поднес к глазам подзорную трубу. Фок-мачта фрегата покосилась, часть парусов зияла прорехами, но команда пока еще контролировала ход судна. И делала это суетливо.