Читать интересную книгу Жертва мистификации - Владимир Константинов

— Уверен в этом. — Слепцов встал. Повернулся к прокурору. — Я могу идти, Павел Сергеевич?

* * *

В самих материалах ничего нового к тому, что уже сказал следователь, Беркутов не нашел и решил съездить в коттедж Шмыгова, хотелось самому посмотреть мастерскую художника и поговорить с его женой.

Коттедж располагался в глубине соснового бора и представлял собой большой двухэтажный особняк. Действительно, до ближайших соседей было метров тридцать, никак не меньше. Поэтому немудрено, что выстрела никто не слышал.

К счастью, хозяйка оказалась дома. Это была молодая довольно миловидная шатенка. Лицо её было заплаканным и несчастным. Дмитрий поздоровался и протянул ей удостоверение. Она мельком взглянула в него, вернула.

— Проходите, Дмитрий Константинович, — проговорила равнодушно.

Они прошли в большой квадратный зал, обставленный старинной мебелью. На стенах висели многочисленные картины в тяжелых золоченых рамах — все больше портреты каких-то людей.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказала Шмыгова, указав на одно из массивных кресел. Сама села в другое. — Слушаю вас?

— Вера Витальевна, можно задать вам несколько вопросов?

— Да-да, конечно.

— Вы сегодня вернулись рано утром?

— Да, я об этом уже говорила следователю.

— Я читал ваше объяснение. А что заставило вас возращаться домой ночью?

— Я вчера позвонила домой и муж мне сообщил, что погиб Михаил Киприянович Аристархов. Потому я и вернулась.

— Вы не запомнили время?

— Где-то около четырех.

— Он не сказал каким образом погиб Аристархов?

— Нет. Я его спросила: «Как это случилось?» От ответил, что это не телефонный разговор. Был очень взволнован.

— Вы хорошо знали Аристархова?

— Конечно. Он был нашим другом. До гибели его жены они часто бывали у нас в гостях.

— А не говорил вам муж, что у него с Аристарховым накануне его смерти произошла ссора?

— Нет, ничего такого он не говорил. Сказал, чтобы я срочно возвращалась.

— Для вас смерть мужа явилась неожиданностью?

— Конечно. До сих пор не могу понять, — почему он это сделал?

— Можно мне посмотреть его мастерскую?

— Конечно. Это на втором этаже. Я вас провожу.

Вслед за Шмыговой по крутой деревянной лестнице Беркутов поднялся в мастерскую художника. Она занимала весь второй этаж. Пахло краской, клеем, скипидаром. Кресло-качалка, где все и произошло, было закрыто покрывалом. Пол рядом с ним тщательно вымыт. У дальней стены стояли многочисленные картины без рам. В ближнем левом углу — верстак.

— А для чего Павлу Александровичу был нужен верстак? — спросил Дмитрий.

— Он любил все делать сам — и подрамники, и рамы, и так, — по хозяйству.

Беркутов подошел к верстаку. В тисках был зажат отпиленный ствол ружья, лежала ножевка по металлу, рядом с тисками возвышалась небольшая горка металлических опилок. Этот свинтус Слепцов был настолько уверен в самоубийстве Шмыгова, что не удосужился это изъять. Дмитрий взглянул в стволы. Они были чистыми и смазанными. Все говорило за то, что их отпилил сам хозяин. И в этот момент Дмитрий обратил внимание на крохотное темное пятнышко на полу рядом с верстаком. Беркутов заволновался, даже встал на колени, чтобы внимательнее его рассмотреть. Трудно пока сказать, что это такое. Но его интуиция ему прямо сказала: «Парень, это пятнышко сделает тебя знаменитым. Оно ответит на все мучившие тебя вопросы». И Дмитрий заволновался ещё больше.

— Вера Витальевна, не смогли бы вы пригласить кого-то из соседей? — обратился он к хозяйке.

— Это ещё зачем? — насторожилась та.

— Я хотел бы изъять все это, — он указал рукой на верстак.

— Да, но зачем? Следователю с самого начала было всю ясно. Он сказал, что это типичное самоубийство.

— Это его личное дело, но я с ним не совсем согласен, и не стал бы спешить с выводами. Так вы пригласите понятых? Или мне сделать это самому?

— Хорошо, я сейчас кого-нибудь поищу. — Шмыгова направилась к выходу.

— Да, Вера Витаельевна, прихватите потом два полиэтиленовых пакета и кусочек ватки, — крикнул ей вдогонку Беркутов.

Минут через пять в мастерской появились две пожилых женщины в сопровождении Шмыговой.

— Вот, Дмитрий Константинович, то, что вы просили, — она протянула ему два пакета и кусок ваты.

— Спасибо, Вера Витальена. — Дмитрий оторвал небольшой кусок ватки и, наклонившись, стер пятнышко на полу. Понюхал.

«Дело теперь конечно за экспертами. Но провалиться мне на этом самом месте, если это не ружейная смазка!» — весело подумал.

Дал понюхать ватку женщинам — у них более тонкое, не испорченное никотином, обоняние. Все трое подтвердили его догадку, сказав, что вещество на ватке пахнет машинным маслом.

— А это что-то значит? — спросила Шмыгова.

Надо отдать ей должное — держалась она молодцом. Дмитрий аккуратно положил кусочек ваты в полиэтиленовый пакет.

— Если эксперты подтвердят мою догадку, то это будет означать, что вашего мужа убили, Вера Витальевна, — не утерпел он, чтобы не похвастаться. На его слова последовала довольно странная реакция хозяйки.

— Слава Богу! — воскликнула она и расплакалась. Видя удивление на лице Беркутова, принялась сбивчиво объяснять: — Видите ли, Дмитрий Константинович, может быть, это трудно понять, но только я рада... Извините, я кажется совсем сошла с ума, если такое... Конечно же, смерть Павла Александровича для меня огромное горе. Но вместе с тем, была возмущена его поступком... Понятно?

— Не совсем.

— Мы оба были верующими. А вы ведь знаете, как Господь относится к таким... Думала, что ему это не простится... А теперь... А теперь у него будет все хорошо.

— Давайте, подожем заключения экспертизы, Вера Витальевна, — решил Беркутов вернуть её на землю. Он клял себя последними словами за несдержанность. А что если эксперты скажут, что это скипидар или что-то в этом роде. Как он после этого будет смотреть ей к глаза. То-то и оно. Придурок — это величина постоянная. Его куда не помести, он везде будет придурком, даже в Африке. Определенно.

Он смел опилки во второй пакет. Теперь ни нюхать, ни «лизать» их не стал, полностью полагаясь на акторитетное мнение экспертов. Затем, как положено, оформил протокол изъятия и отправился в управление восстанавливать отношения с Толей Коретниковым.

Увидев Беркутова Анатолий потемнел лицом, заиграл желваками и засучил кулаками. По его реакции Дмитрий понял, что Коретников звонил веселой вдове.

«Ой, блин, что сейчас будет!» — невольно подумал.

Он теперь пожалел, что решил обратиться к Коретникову. Дело в том, Анатолий, несмотря на свою несолидную, можно даже сказать, несерьезную внешность, был классным специалистом и имел массу друзей среди экспертов. Поэтому Дмитрий надеялся с его помощью побыстрее протолкнуть проведение экспертиз. Сейчас же эти надежды были под серьезным сомнением. Определенно. Однако, коль взялся за гуж, не говори, что не дюж. Надо попробовать спасти положение. Нарисовав на лице радостную улыбку, воскликнул:

— Здравствуй, Толя! Как жизнь молодая?! Что-то вид у тебя неважный. Не заболел?

— Слушай, кончай придуриваться, шут гороховый! — угрожающе прорычал Коретников, вставая.

— Не понял! Ты меня, Толя, ни с кем не спутал? Нет? Посмотри хорошенько. Я — Дима Беркутов, твой боевой товарищ по совместной борьбе с преступностью. Неужели не узнаешь?

— А разве не ты мне навялил эту сучку? — Анатолий стал медленно, но неотвратимо, как сама судьба, надвигаться на Беркутова.

— Ты собаку что ли купил? — спросил тот «удивленно». — Тогда ты меня определенно с кем-то спутал. Я никогда не был специалистом по собакам.

— Сейчас будешь, — пообещал Коретников, подступая. — Сейчас твое лицо превратиться в морду бульдога.

— Грубый вы человек, Коретников! — «возмутился» Дмитрий. — Кто бы мог подумать, что у такой умной и интеллигентной женщины, как твоя мать, может быть такой грубый и невоспитанный сынок, как ты. Парадоксы судьбы! Гримасы жизни! Не иначе.

— Откуда ты знаешь мою маму? — озадаченно спросил Анатолий, останавливаясь.

Дело в том, что Коретников был благодарным сыном и беззаветно любил свою мать, с которой вместе жил. Он потому до сих пор и не женился, что боялся, вызвать тем самым неодобрение матери. Он постоянно носил с собой её фотографию и всем показывал. Потому-то Беркутов, чтобы остановить непредсказуемого в своих порывах Анатолия, и решил обратился сейчас к ней за помощью.

— А помнишь, я был у тебя дома и ты нас знакомил? Неужто забыл?

— Не помню, — пробормотал, сбитый с толку, Коретников.

— Ну как же ты, Толя, забыл, — укоризненно проговорил Беркутов. — Она ещё угощала меня чаем с клубничным варением. Замечательная женщина! Да, с матерью тебе здорово повезло.

Клубничное варенье было любимым лакомством Анатолия, а его мать непревзойденным мастером по его приготовлению. О чем знали все, кто с ним был более или менее знаком.