— Что дало тебе право так действовать, солдат?
— Как он сейчас и сказал, господин префект: легионы в походе всегда берут свою долю первыми.
— Это когда речь идет о военной добыче, Тадий, и ты это знаешь. А не о рационе. И уж тем более не в нашем положении. Здесь каждый, покуда я командую, получает свою причитающуюся ему долю. Будь он хоть иллириец, хоть легионер. — Макрон, сделав шаг, жезлом постучал Тадия по нагрудным пластинам. — Уяснил?
— Уяснил, господин префект.
— Вот и хорошо, потому что, если ты себя еще так проявишь, я выставлю тебя из моей когорты и определю служить во Второй Иллирийской. Уж там тебя кой-чему научат.
Тадий с уязвленным видом открыл было рот, на Макрон его перебил:
— Помолчи! А теперь всем — вы слышите, всем — встать и дожидаться воды в порядке очереди. Выполнять!
— Стой, — негромко скомандовал Катон Тадию в тот момент, как все начали расходиться. — Тадий, приказываю тебе задержаться.
— Что ты делаешь, Катон? — рыкнул Макрон. — Дело решено.
— Пока нет, господин старший префект. Этот человек ослушался приказа оптиона. А это прямое нарушение артикула.
Макрон оглядел солдат: ближние, делая вид, что заняты своими делами, с тайным любопытством поглядывали. Макрон, придвинувшись, вполголоса сказал:
— Послушай, вопрос решен. Никто не пострадал. Нет смысла разжигать из-за этого страсти.
— Но и махнуть на это рукой мы тоже не можем. Он пререкался со старшим офицером перед свидетелями. Такое нельзя спустить. Этот человек должен быть наказан.
Макрон досадливо выдохнул:
— Послушай, Катон. У меня нет на это времени. У нас и без того хлопот полон рот, а тут еще забивать себе голову каким-то полевым наказанием…
— И тем не менее. Я настаиваю, чтобы этот легионер был наказан в соответствии с уложением.
Макрон раздраженно почесал бровь, после чего процедил:
— Что ж, будь по-твоему. — Он повернулся к Тадию и уже в полный голос звучно сказал: — Легионер Тадий!
— Слушаю!
Макрон проворно думал. Штраф, наряды, порка? Здесь, в пустыне, они бессмысленны. В данных условиях приемлемо лишь одно наказание, причем такое, какое Тадий прочувствует до глубины души.
— Ты лишен суточного рациона воды. Возвратиться в свою когорту.
— Слушаю, — сглотнув, сквозь сжатые зубы произнес легионер.
Он отсалютовал, перекинул через плечо порожнюю флягу, развернулся и порывисто пошагал прочь; в каждом его шаге читались скрытая ярость и чувство обиды.
— Продолжай, — кивнул Макрон оптиону у повозки.
Когда скудные порции воды заструились в протянутые фляги, Макрон взглядом позвал Катона, и они вместе пошли от солдатской очереди. На достаточном, уже не на слуху, расстоянии Макрон остановился и свирепо воззрился на своего друга:
— Что это, Аид тебя поглоти, было?
— Дисциплина, господин старший префект.
— Перестань паясничать, когда рядом нет посторонних.
— Изволь, — кивнул Катон. — Я тебя не понимаю. С каких это пор ты вот так, запросто, отпускаешь с миром нарушителя? Да будь мы в лагере, у тебя этот Тадий сральни бы чистил до конца своих дней!
— Может быть, — не стал возражать Макрон. — Но мы не в лагере. И каждый день рискуем жизнями так, как еще, пожалуй, никогда. Тут у моих с твоими и так вражды хоть отбавляй — не хватало ее еще и разжигать!
— Моих с твоими? — повторил Катон. — Ты рассуждаешь так, будто мы даже не на одной стороне.
— Вот, понял? И если наши люди в походе вот так, по-вражьи, относятся друг к другу, то при встрече с настоящим врагом мы считай что пропали. Мелкая грызня для нас сейчас непозволительная роскошь.
— А как же быть с дисциплиной?
— Иногда приходится ею поступаться. Ты вот сейчас, похоже, о ней уже позаботился. — Макрон вздохнул. — И если день без воды Тадия не доконает, то ты считай что нажил врага на всю жизнь. Поздравляю.
Катон хотел что-то ответить, но в эту секунду со стороны лагеря раздался оклик:
— Конный патруль!
— Да что ты будешь делать… — Макрон сокрушенно мотнул головой. — Оставят меня нынче в покое или нет? Идем, что-то стряслось.
Дробный стук копыт по жесткой земле возвестил о возвращении одного из конных разъездов Катона. Двое офицеров уже спешили туда, где возле спящей колонны осаживали коней декурион со своими людьми.
— Где префект? — взволнованно спросил декурион.
— Здесь. — Катон на ходу поднял руку. — Что случилось?
— Замечен большой отряд верховых, господин префект, — доложил декурион. Тяжело переводя дыхание, он придерживал свою лошадь, все еще всхрапывающую после галопа. — Там, к югу.
— Как далеко отсюда? — бросил Макрон.
— Мили две, не больше. Едут как будто в нашу сторону.
— Ты их разглядел?
— Слишком темно, господин. Я отследил, куда они движутся, и сразу к вам, доложиться. Нас они, скорее всего, не замечают.
— Верховые, говоришь? — вклинился Катон. — А на лошадях или на верблюдах?
— И то и это, — прикинув, ответил декурион.
— Тогда это, вероятно, не парфяне, а кто-нибудь из Пальмиры. У парфян в ходу лошади. — Катон мельком глянул на Макрона. — По моим источникам, господин старший префект.
— По каким таким источникам?
— Библиотечным, из Антиохии.
— Ну, если библиотечным, — съязвил Макрон, — тогда бесспорно. Ну что, уходить у них с дороги мы не успеваем. Поэтому остаемся здесь и лежим тихо, пока они не проедут.
— А если они выедут прямо на нас? — спросил Катон.
— Тогда подивим их так, как они еще в жизни не видели.
Катон отозвал конных и патрули и направил кавалерию обратно по тропе, в мелкую низину, через которую колонна не так давно прошла на пути к ночлегу. Если предстоит бой, то нельзя рисковать, чтобы своя конница спуталась в темноте с неприятельской. Сигнал к воссоединению с колонной — зов буцины. А пока пехота — и вспомогательная, и легионеры, — надев снаряжение, вынула мечи и залегла рядом со своими щитами. Бой, если до него дойдет, будет ближний и достаточно спутанный. От громоздких копий проку здесь мало, но как нельзя более сгодится верное оружие римской армии — короткие мечи-гладиусы. Офицеры внаклонку прошли по рядам, резким шепотом предупреждая, чтобы до команды не было ни звука, ни шевеления. Макрон с Катоном выбрались слегка вперед, в направлении близящихся всадников, и присели, чутко вглядываясь в монотонный, почти неразличимый простор впереди.
— Если это неприятель, — тихо сказал Макрон, — у нас только один шанс на внезапный бросок. Если они от нас оторвутся, сохранив боевой порядок, то колонна с первым же светом станет кормом для стрел.