Поймав краем глаза красноватое мелькание, Катон обернулся и увидел, что от городских ворот к колонне возвращается Макрон. На подходе к упряжкам он заметил Катона и повернул к нему.
— Не поднимайся! — поднял он ладонь, видя, что друг собирается, как положено, встать перед ним навытяжку. Через секунду он сам тяжело присел рядом на корточки и, ослабив пряжки на подбородке, со вздохом облегчения стянул с головы шлем.
— Что, так уж надо было? — кивком указал Катон. — В смысле, шлем?
— Однако и не мешало, — Макрон тыльной стороной ладони отер со лба пот. — Здесь в Халкиде наверняка может сидеть какой-нибудь недоумок с пращой и симпатией к парфянам. К чему головой рисковать?
— А и то… Есть какие-нибудь новости из Пальмиры?
С приходом колонны в Халкиду Макрон в порядке своего старшинства посетил здешний правящий совет.
— Новости есть, — подтвердил он, оглаживая себе колени. — На рассвете в город приехал греческий купец со своей семьей. Положение в Пальмире для нас не сказать чтобы выигрышное. Правитель с верными ему людьми все еще удерживает цитадель, в то время как Артакс завладел прилегающими улицами. При этом не все спешат к нему в услужение. В городе начались грабежи и бесчинства. Потому-то купец и покинул насиженное место. У него две молодых дочери, так что шаг, вероятно, оправданный.
Катон отреагировал кивком.
— Он же дал мне примерную карту города, — продолжал Макрон, вынимая из-под панциря сплюснутый свиток папируса. Развернув, он придавил его углы к земле камнями; Катон нетерпеливо придвинулся, изучая взглядом схематичный набросок, сделанный явно в спешке и явно приблизительно, без каких-либо деталей. Изображены были лишь очертания стен и наиболее значимые районы.
— Н-да, не разгуляешься, — сказал Катон задумчиво.
— Хорошо, что пока есть хотя бы это. Тот греческий купец уж и так постарался. — Макрон поглядел со скудной улыбкой. — Пока ты не спросил: да, я дал ему понять, что нам нужен кто-нибудь знающий местность, а также не захотел бы он пойти к нам провожатым.
— И что он сказал?
— Что-то цветистое. Знаешь, сколь усердно я ни налегал последние месяцы на языки, тех его слов я толком так и не понял. Хотя в целом это был по сути отказ.
— Жаль.
— Тем не менее он описал мне кое-что на словах. — Макрон указал на приплюснутый полукруг стен Пальмиры. — Укрепления, по его словам, все в хорошем состоянии, так что в город придется проникать через ворота. Цитадель находится здесь, — он постучал по ряду черных квадратиков на правой части карты.
— Если так, то мы можем обогнуть город и попасть в цитадель напрямую, — с надеждой заметил Катон.
— Свет мой, если б все было так легко. Цитадель стоит на невысоком скальном обрыве над стеной. Доступа туда нет. Есть только вход непосредственно из города. По словам купца, наилучший доступ в город для нас здесь, через ворота на восточной стороне Пальмиры. Здесь самый прямой путь к входу в цитадель.
— То есть надо будет подходить через улицы. — Катон покачал головой, прикидывая последствия. — И тогда при прорыве повстанцы смогут бить нас отовсюду — изо всех щелей, с боков и крыш. А если прознают о нашем приближении заранее, так могут еще и устроить на пути заслон. Ну а если мы двинемся не в том направлении…
— Детали представить я и сам могу, спасибо, — резко отозвался Макрон. — Но пока это единственный план, который у нас есть. Хочешь — хули, хочешь — хвали.
Катон поднял брови — мол, деваться некуда.
— А больше твой купец ничего не сказал?
— Я и так вытянул из него все, что мог. Цитадель хорошо укреплена, а стража правителя якобы самый цвет войска. Один из них, дескать, стоит десятерых. Так, по крайней мере, утверждает этот грек. Хотя сам он отродясь меча не держал, так что к этим словам надо относиться с оговоркой. Есть, кстати, и кое-что для нас положительное. Осадные орудия Пальмиры хранятся во внутреннем дворе цитадели, так что Артаксу для штурма надобно создавать все самому с первого гвоздя. Что дает нам хотя бы некоторую фору во времени, ты не находишь?
— А какая вообще у Артакса численность сил? Об этом грек ничего не говорит?
— Войско, говорит, у Артакса великое, — с язвительной усмешкой сказал Макрон. — Убегая, купец видел лишь какую-то его часть. Так что он понятия не имеет — может, их там одна тысяча, а может, все десять. Но говорит, что Артакс во всеуслышание заявил: на помощь ему спешит парфянское войско, и когда оно подойдет, то все, кто в цитадели, и те, кто не присягнет ему на верность, примут смерть.
— А вот это, пожалуй, правда, — согласился по размышлении Катон. — Ведь Лонгин сделал ставку на силу в ту же минуту, как только осознал, что происходит. А потому и парфяне, сомнений нет, ответят тем же. В таком случае, дело лишь за тем, на чью сторону первым делом встанет Пальмира.
— Ты буквально читаешь мои мысли, — кивнул Макрон, сворачивая карту. — Так что давай-ка, не теряя время, поднимать наших лежебок в дорогу.
В непродолжительном времени колонна была уже снова на марше, и люди, проходя вдоль берега озера, лишь с тоской провожали глазами его колеблющийся блеск. Времени им было отведено ровно столько, чтобы наполнить фляги и чуть передохнуть в тени пальм; лишь горстка использовала возможность окунуться в прохладу озера до того, как прогремела команда взнуздывать поклажу и строиться, покидая блаженную тень деревьев. Люд Халкиды какое-то время смотрел колонне вслед, после чего с тревожными мыслями о будущем стал расходиться по домам.
На той стороне озера дорога делала резкий поворот и через полоску орошаемых полей впадала в пустыню. Сердце опускалось при виде унылой бескрайности желтоватого песка и камня с серебристо мерцающей оторочкой жаркого воздуха на горизонте. Колонна шла под косматым полуденным солнцем, постепенно оставляя позади благодатную зелень пальм, указывающих на наличие озера; а вот уже и ее поглотили волны душного, как из печи, воздуха, задувающие, казалось, отовсюду.
Парменион, еще раз глянув напоследок через плечо, угрюмо проворчал Катону:
— До Пальмиры ходу еще дней пять, никак не меньше. Ну да ладно, только бы добраться: эти собаки-изменники заплатят мне за каждый шаг пути.
Глава 8
Каждый день начинался с одного и того же. Едва на горизонте начинало светлеть, как дежурный центурион каждой когорты будил остальных офицеров. Те в свою очередь проходили вдоль спящих в ряд людей с выкриками «Подъем! Становись!», поминутно приостанавливаясь толкнуть ногой того, кто замешкался. Люди, со стонами расправляя холодные затекшие конечности, отряхивали с себя налетевший за ночь песок и поднимались, прилаживали к раздвоенным на концах палкам свои походные сумы; из своего заплечного рациона наспех завтракали вяленым мясом и сухарями, запивая трапезу несколькими глотками воды. Центурионы с оптионами были в курсе насчет скудости ее запасов, а потому тщательно следили за нормой расхода, которую солдаты потребляли из своих фляг.