Читать интересную книгу Желтый дракон ЦЗЯО - Андрей Левин

С арестом Белого Бумажного Веера все снова встало на мертвую точку. Он и его люди упорно отрицали свою принадлежность к «Анг Сун Тонг». Никаких улик против них не было, а разговор в подземелье доказательством служить не мог. Белый Бумажный Веер делал большие глаза и говорил, что у инспектора болезненное воображение.

В сумке, которую привез Ко Ин, оказалось десять килограммов опиума. Такое количество не позволяло приговорить Белого Бумажного Веера и четырех его сообщников к смертной казни. Им была обеспечена тюрьма, но такой вариант ни в коей мере не устраивал Аланга: ему нужна была вся организация.

Ло допрашивал Белого Бумажного Веера каждый день, он пытался загнать его в угол осведомленностью о Блаканг-Мати и как бы между прочим обронил, что с помощью Ко Ина «Си-Ай-Ю» все равно доберется до «Анг Сун Тонг». Об убийстве сержанта Белый Бумажный Веер знать не мог, и Патрик надеялся, что эта информация возымеет какое-то действие.

Однако все было напрасно. Лицо гангстера во время допросов оставалось непроницаемым. Один раз в его глазах промелькнуло легкое удивление: когда инспектор достал из сумки опиум. Но Ло решил, что тот просто играет. На четвертый день Белый Бумажный Веер заявил, что он признается в контрабанде десяти килограммов опиума, и потребовал, чтобы суд состоялся как можно быстрее.

Патрик понимал, что дальнейшие попытки заставить Белого Бумажного Веера заговорить бесполезны и в конце концов дело придется передать в суд.

Чтобы двигаться дальше, нужно было искать какие-то иные пути, и Ло решил основательно заняться выяснением личности человека, чей труп был украден с острова. Он забрал из уголовной полиции все данные о пропавших за последний месяц людях. Среди них было три женщины, четыре ребенка и трое мужчин. Патрик исключил из списка детей и женщин, поскольку на Блаканг-Мати, по словам Ко Ина, был привезен мужской труп.

Экспертиза обнаруженной во второй яме крови еще не была завершена, и все же Ло не стал дожидаться результатов. Он принялся за изучение материалов на трех мужчин, но, взглянув на фотографию, был вынужден отложить в сторону еще одно досье — на иностранца со светлыми волосами, поскольку цвет найденных на острове волос был черным. Оставались двое — кассир из Китайского банка и сын крупного бизнесмена — генерального директора компании по реэкспорту каучука, студент. Оба исчезли в последней декаде декабря.

После исчезновения кассира был вскрыт его сейф, и обнаружилась солидная недостача: около ста тысяч долларов. В уголовной полиции тонко подметили «вероятность существования прямой связи между этими двумя фактами» и занялись безуспешными поисками кассира.

Студент исчез без видимых на то причин. Предполагали похищение с целью получения выкупа. Но отцу до сих пор никто не звонил, и никто не присылал писем. Тогда выдвинули новую версию: сына генерального директора убили неизвестные грабители, а тело спрятали. На том в уголовной полиции и успокоились.

— Господин генеральный директор просит вас зайти, — отвлекла Патрика от размышлений секретарша.

Ло вошел в кабинет. За столом сидел седой худощавый мужчина в преклонном возрасте. На лацкане пиджака стального цвета была приколота черная матерчатая полоска — знак траура.

— Прошу вас, господин Ло, — произнес хозяин кабинета, указывая инспектору на низкое кресло у своего стола.

Он не поднялся навстречу Патрику и даже не ответил на приветствие, словно Ло был его агентом по реэкспорту и сегодня уже посещал этот кабинет.

— Чем обязан визиту? — Генеральный директор устало разглядывал Патрика. — Ваш приход не был запланирован заранее, а у меня не так много времени.

— Я понимаю, — ответил Ло, — и постараюсь быть кратким. Заранее прошу простить меня за то, что затрону печальную для вас тему. Но — служба… Патрик сделал небольшую паузу, затем продолжил:

— Господин Чэн, в списках уголовной полиции ваш сын числится пропавшим без вести. По…

— У вас устаревшие сведения, господин Ло, — сухо перебил его генеральный директор. — Мой сын не пропал без вести. Он погиб.

— Простите, — смущенно пробормотал Патрик. — Значит, меня просто ввели в заблуждение.

— Всякое напоминание о сыне причиняет мне сильную боль, — будто не слыша слов инспектора, продолжал Чэн, — и я мог бы попросить вас оставить меня в покое. Считайте, что я это сделал. Не берусь судить, где больше беспорядка: у вас, в уголовной, или в береговой полиции. Но, дабы оградить себя в дальнейшем от подобных бестактных визитов, объясню, в чем дело. Мой сын Сенг действительно пропал в конце декабря. Это случилось двадцать второго числа. Мы с женой обратились в уголовную полицию. Но через три дня из Бангкока он прислал короткое письмо, в котором извинялся за доставленные нам волнения, обещал на следующей неделе вернуться и все объяснить. Насколько я знаю, у него был там какой-то роман. Мы успокоились: я сообщил о письме в уголовную полицию и попросил их прекратить поиски. Но, очевидно, моя просьба по небрежности не была зафиксирована. Мы ждали приезда Сенга, но вместо встречи с сыном получили уведомление — из береговой полиции.

Генеральный директор умолк, чтобы проглотить подступивший к горлу комок.

— В уведомлении говорилось, что Сенг находился в числе пассажиров судна, которое не дошло до Сингапура, потерпев кораблекрушение.

— «Тумасик»? — В голосе Патрика прозвучало больше заинтересованности, чем следовало.

— Да, — со вздохом кивнул генеральный директор. — А почему вас это удивляет?

Инспектор мысленно ругнул себя за несдержанность — не следовало бы постороннему человеку знать, что «Си-Ай-Ю» интересуется «Тумасиком», — но тут же нашелся:

— На этом же судне плыл мой друг… В какой-то степени я вас понимаю.

Чэн взглянул на часы, потом развел руками, давая понять, что время беседы истекло. Инспектор поднялся с кресла.

— Все же я прошу вас подумать над тем, не было ли у вашего сына каких-нибудь подозрительных знакомых, — сказал он. — Не исключено, что я буду вынужден побеспокоить вас еще раз. Вторично прошу прощения за доставленную вам неприятность.

— Хорошо, что вы не догадались явиться к нам домой. С женой произошла бы истерика, — ответил генеральный директор.

— Понимаю, — сочувственно кивнул Ло.

Чэн сухо наклонил голову в ответ, и Патрик направился к двери.

«Снова „Тумасик“, — думал он по пути в офис, — прямо наваждение какое-то! Придется еще раз побеседовать с этим Чэном. Ему это, конечно, не понравится, но ничего не поделаешь. Не все понятно с его сыном. Таинственно исчез из дома. Потом письмо. „Тумасик“. А может быть, я ошибаюсь? Мальчишка без памяти влюбился. В восемнадцать лет это случается. Понесся очертя голову к девчонке и забыл предупредить родителей. А может, они были против его увлечения и поэтому он ничего не сказал им о своем отъезде? А на обратном пути решил прогуляться морем… Почему бы нет? Интересно, а я мог бы так же влюбиться? Скажем, в Джун?» Патрик усмехнулся: поздно в тридцать пять лет изображать из себя пылкого воздыхателя, искать в своей душе то, что не сумел найти в восемнадцать!

— Инспектор, — окликнул дежурный Патрика, когда тот проходил мимо него, — шеф просил вас зайти.

Патрик молча направился к кабинету Аланга.

— Вы никогда не увлекались решением кроссвордов? — полюбопытствовал глава «Си-Ай-Ю», увидев своего подчиненного.

— Последние десять лет только этим и занимаюсь, — буркнул в ответ Патрик.

— Я имею в виду не нашу работу, а обычные кроссворды.

— Нет. А что?

— У вас такой вид, словно вы все утро просидели над журналом и для того, чтобы получить премию за правильные ответы, не смогли угадать только одно слово, которое уже вертелось у вас на языке.

— Что-то вроде этого, — отозвался Ло.

— Вот как? Любопытно.

Инспектор пересказал Алангу свой разговор с генеральным директором.

— Призрак затонувшего судна преследует вас на каждом шагу, — с шутливым сочувствием произнес тот, — но не стоит переживать из-за чисто символической премии. Именем студента вы все равно не заполните пустующие клетки вашего кроссворда.

— Почему?

— Вас не было на месте, и результаты экспертизы крови принесли мне. Давность следов — больше тридцати дней.

— Сегодня двадцать второе января, — наморщил лоб Патрик, — а сын генерального директора сел на «Тумасик» двадцать восьмого декабря.

— У вас потрясающие способности к анализу, — заметил Аланг. — Я допускаю ошибку экспертов на один-два, ну, максимум на три дня. Но не на неделю же. Так что не ищите потаенного смысла в опрометчивом поступке молодого Чэна. Очевидно, им руководили возвышенные чувства, которых нам, увы, не понять. И предоставьте его папаше возможность спокойно реэкспортировать свой каучук.