даже не поздоровавшись. Она знает, что они означают. Но я колебалась, говорить ли ей. Она была оптимистично настроена, ей хотелось услышать, как все прошло, что я не захотела портить ей настроение. Или свое.
К тому же у нас были более подходящие темы для разговора. Например: «Да что такое с этими платьями? Каждый раз, как увижу тебя по телевизору, на тебе костюм американской девчонки».
— Да, я одеваюсь как Кейт Купер, — была невозмутима я. — Я из 50-х. Мне двенадцать, я обожаю пони и играю на тромбоне.
Пенни залилась смехом.
— Еще скажи мне, что у тебя есть куколка точь-в-точь вылитая ты.
— Нет, но если ты мне одну раздобудешь, обещаю надевать на нее все, что одобрит штаб. Будет жутко.
Тут мы опасно приблизились к политике. Мы заговорили о другом — друзьях из ЛА, старой школе, как ей приходилось жить в одной комнате с маленькой сестрой Евой, когда брат Энрико, морской пехотинец, гостил дома, приехав в отпуск на несколько недель, как печально, что закрыли наш любимый корейский ресторанчик. О маме говорить не стали. Пенни всегда осторожничала, чтобы первой не поднять тему, а я в этот раз не стала.
Я еще не рассказывала ей о Энди.
Не знаю, почему.
Как будто секрет. Не так уж страшно, что мы с ним виделись, аж два раза, и раз он мне звонил. Но я до сих пор размышляла о его звонке и задавалась вопросом, ожидать ли его еще.
Глава 14
Подготовка к неделе барбекю и размахиванию флажков, а также тренировка ковбойши (как вариант)
126 дней до всеобщих выборов
На четвертое июля мы запланировали поездку. Судя по уровню стресса окружающей обстановки, у нее имелось большее значение, чем у простой прогулки в Техасе.
Даже Мег выматывалась так сильно, что не пыталась это скрыть. Ее ежедневная декламация текста в течение всех дней, проведенных нами в штабе, становилась все громче и менее успокаивала, чем на прошлой неделе.
Нарушая установленное ею самою правило «Зоны, свободной от кампании», она начала приглашать собственных сотрудников каждый день, когда не выезжала на агитации. Это странным способом напомнило мне, как мама связывалась с директорами и членами правления по выходным и вечерам. Все энергично подключались, помогая у плиты. Это была знакомая обстановка, в которой я с удобством погрязла.
После конференции для Мег что-то поменялось. Она была начеку, принимала активное участие, быть может, даже получала удовольствие. Видя, как меня заинтересовала кампания, она доверяла мне поручения, приглашала с собой на местные мероприятия: до сих пор это были маленькие встречи со сторонниками, которым я была интересна. Я ухватилась за возможность помочь, надеясь, что чем лучше пойму, как работает махина штаба, тем комфортнее буду чувствовать себя ее частью, не только в дороге или на мероприятиях, а изо дня в день. Я ждала тот день, когда проснусь в доме Куперов и бровью не поведу от недоумения по поводу незнакомой обстановки гостевой комнаты.
А не как сейчас.
Во вторник перед четвертым июля Мег позвала меня на завтрак в женский Комитет Политических Действий, где она выступала с основным докладом. Так как она уже знала большинство дам, я предположила, что это будет еще одна толчея. Но в то утро Мег начала расхаживать. За завтраком она попросила меня провести критический разбор ее речи, ей хотелось узнать мое мнение по поводу фразы «конструктивный момент». Она показалась ей слишком элитарной.
И в тот день, когда она вышла на трибуну, то представила меня как «свою падчерицу Кейт», обронив это слово мимоходом, что казалось, будто я прожила с ней несколько лет, а не недель.
— Бедная Сьюзен, — сплетничала Мег по дороге домой, ссылаясь на хозяйку приема. — Она снова работает в Сенате штата.
— Думаете, она не победит?
Губы Мег скривились.
— Принимая во внимание то, что последние семь раз она проигрывала, я бы сказала, шансы невелики.
Я подавила смешок.
— Это ее восьмая попытка? С ума сойти!
Мег приподняла брови.
— Думаешь? Я тебе представляла Лидию Дэнфорт…
— Та, которая разглагольствует о детишках в Хэмптоне?
— Это не дети. А ее ламы.
Я хлопала глазами, не поняв.
— Она держит лам в своем домике на пляже. Не снаружи. Внутри. Десять из них.
Она поджала губы.
— Мне не следовало смеяться. Она одна из наших крупнейших сторонников.
Я уставилась на Мег, челюсть отвисла. Она расхохоталась.
Мы все еще хихикали, когда зашли в дом и свернули в семейную залу, где Гейб, склонившись надо кофейным столиком, над чем-то упорно работал. Когда он заметил меня, его лицо помрачнело. Он забился подальше, пряча за собой работу.
— Странно, — сказала Мег.
Я пожала плечами, подумав, что вообще-то нет. Обычный Гейб.
Но это ведь не так? Вот уже долгое время ему было некомфортно со мной. Я упорно работала над этим. Каждый раз, когда он играл в видеоигры или смотрел телевизор, я потихоньку, как бы случайно подсаживалась к нему, читая книгу. В конце концов он перестал так странно на меня реагировать. До сегодняшнего дня.
Этой ночью я обнаружила на кровати эскиз чайки. Я приподняла его за край, поняв, почему он прятал его за спиной, когда выбежал из комнаты. Внизу было написано «Для Кейт. Твой брат, Гейб».
Я положила эскиз на туалетный столик и села на постель, улыбаясь ему с другого конца комнаты. У меня есть брат. Сестра и мачеха.
Это почти идеально. За исключением…
Я легла на спину, разглядывая потолок. Несмотря на мимолетные моменты, сенатор все еще казался дружественным политиком, в чьем штабе я работаю. Я еще раз напомнила себе слова Луи.
Потерпи. Оно того стоит.
• • •
Второго дня июля сенатор прилетел домой из Орегона, как раз во время пересадки на другой рейс кампании, на этот раз с нами в нагрузку. Пресса собралась на площадке перед ангаром осветить наше отбытие из колумбийского округа, гудя с таким самоуверенным оживлением, которого я не поняла. Но сейчас фотографы меня не удивили, даже в 6 утра.
Когда мы приземлились в Техасе, нас поджидали два роскошных внедорожника. Позади был «детский» автомобиль, как окрестила его Грейс. На протяжении большей части поездки близнецы загипнотизировано просматривали мультфильмы, играющие на заднем сиденье машины. Но мои взгляд был прикован к другому месту — плоскому ландшафту, простиравшемуся вокруг нас: длинные прямые дороги и бесконечные поля, пасущийся рогатый скот. Попадались указатели на испанском, которые напомнили мне о доме, ржавые водонапорные башни и потускневшие рекламные щиты, кричащие «Храни вас Бог»,