Она поцеловала его со всей страстью, словно пытаясь освободиться от остатков ужаса, заставляющего сдерживать свои истинные чувства.
Он слышал ее дыханье, когда их тела нервно вздрагивая, в очередной раз прижались друг к другу, вызывая новый прилив возбуждающего тепла. Его руки, обнимавшие ее спину, начали опускаться ниже, устремляясь к ногам, которые неожиданно для него раздвинулись сами, погружая его в теплое колышущееся пространство.
Их желание нарастало почти одновременно, и это тоже в какой-то момент удивило его. Ее рука обнимала его шею, когда она целовала, а вторая осторожно, но настойчиво приглашала его внутрь, к завершению их совместного путешествия в мире чувства и страсти.
Теперь ее рот был слегка приоткрыт, из-под полных губ виднелись кромки зубов, глаза чуть приоткрыты. Ее тело слегка ослабло, но мышцы продолжали равномерно сжиматься, словно прогоняя внутренние соки через узкие диафрагмы все быстрее и быстрее, пока не прорвался сплошной водопад чувств и эмоций.
Они продолжали лежать, тесно прижавшись, даже после того, как прорвавшийся водопад чувств стал стихать.
– Что происходит с нами? – спросила она, и ему показалось, что нервное напряжение вот-вот готово вернуться к ней.
Он приложил палец к ее губам.
– Сейчас еще трудно ответить на этот вопрос.
Холли хотела, видимо, сказать что-то еще, но передумала и отвернулась в сторону. Однако Стедмен успел заметить ее растерянный взгляд. Он сам повернул ее назад и поцеловал.
– Не думай об этом, хорошо?
– Я боюсь связываться с тобой, – наконец сказала она.
– Чего ты боишься, Холли? Неужели тебя смущает сам факт физической связи с мужчиной?
– Ты не понимаешь...
Ее слова прервал резкий и настойчивый телефонный звонок, донесшийся из холла. Она почувствовала как внезапное напряжение охватило Стедмена, и его взгляд стал сдержанным и отрешенным.
– Гарри, что-то не так?
Когда он взглянул на нее, то не сразу понял, где он находится. Его воображение было уже далеко отсюда, в другом времени и в другом месте. Там точно так же звонил телефон, в их брюссельской квартире, и они точно так же отдыхали после любовных наслаждений, только тогда рядом с ним была Лилла, которая не хотела, чтобы он брал трубку. Это был их последний вечер. Рассмеявшись, он шутливо прикрыл ее голову подушкой и подошел к телефону, объяснив это тем, что может быть передана срочная информация, возможно связанная с новым заданием.
Подушка полетела через комнату вслед за ним и шлепнулась рядом с открытой дверью. Притворный гнев Лиллы вызвал тогда в нем только новую улыбку. Когда он поднял трубку, то увидел что Лилла встала и пошла вслед за ним, остановившись в дверях.
Он отвернулся, чтобы не поддаваться на ее провокации.
Незнакомый голос спросил по-французски, находится ли в данный момент у телефона месье Клеман, и он подтвердил это. Клеман было как раз то имя, которое он использовал, проживая в Брюсселе.
Он мгновенно понял причину этого звонка, когда услышал в наушнике звук высокого тона, похожий на назойливый писк комара. Этот сигнал, излучаемый наушником телефонной трубки, обычно использовался для управления взрывным устройством, располагаемым поблизости от телефона. Подобную систему применяли израильские спецслужбы при охоте за одним из представителей ООП во Франции, Махмудом Хамшари.
Когда он повернулся в сторону Лиллы, то понял, что уже слишком поздно что-то предпринимать.
Внезапная огненная вспышка, озарившая застывший ужас на ее лице, объяснила ему, что спасенья нет.
Для Лиллы. Он же каким-то чудом выжил.
Специалисты по взрывам объяснили ему, что в тот момент, когда он повернулся в ее сторону, он изменил угол своего тела по отношению к находящемуся в комнате заряду, и шрапнель задела только его ноги. Они называли это чудом, но тогда он не чувствовал радости от своего спасения. Он не хотел жить, если Лилла должна была умереть. Это продолжалось три дня, три дня непрерывной агонии. Потом все кончилось. Сплошной мрак окутал его и превратил в сеятеля очистительной смерти, в символ мщения.
Сейчас, при обстоятельствах чрезвычайно похожих на те, не перестававший звонить телефон звал его, напоминал ему, говорил ему, что прошлое никогда не уходит, оно всегда остается рядом.
– Гарри? – Ее рука неожиданно легла на его плечо. – Что с тобой? Ты ужасно бледный.
Наконец, когда его глаза обрели возможность видеть, он взглянул вниз, на озабоченное лицо Холли.
– Ты собираешься отвечать? Он звонит уже давно, – сказала она.
Он молча поднялся и подхватил халат, лежащий на спинке стула. Двигаясь почти автоматически, он все же понял обращенные к нему слова.
– Оставайся здесь, – приказал он, и она увидела, что его движения приобрели определенную быстроту и уверенность. Он накинул халат и исчез за дверью.
Стедмен спустился в холл и некоторое время оглядывался по сторонам, не обращая внимания на телефон.
Все, казалось, было на своих местах, а там, где по его мнению могла быть спрятана бомба, он ничего не заметил. Он даже отодвигал кресла, проверял книжные полки и тумбочку под телевизором. Несколько успокоенный осмотром, он подошел к телефону, который как он знал, мог содержать бомбу и внутри себя. Он поднял аппарат и попытался прикинуть его вес. Он оказался вполне нормальным, и Стедмен рискнул поднять трубку и поднести ее к уху.
– Стедмен, это вы?
Со вздохом облегчения он узнал по голосу, что это звонит Поуп.
– Ради Бога, Стедмен, отвечайте!
– Да, это я, – тихо произнес детектив.
На другом конце провода последовала пауза, затем вновь раздался грубоватый голос:
– Что-то очень долго вы собирались отвечать.
– Как вы узнали, что я дома?
– Да ведь это моя работа – знать про все и про всех, – последовала короткая реплика. Но тон говорившего изменялся по мере того как с толстяка спадало напряжение. – Я уже слышал, в общих чертах, что произошло с вами, но теперь я хотел бы услышать конец этой истории.
Стедмен ровно и очень спокойно рассказал ему о происшедшем, стараясь избегать эмоций и говорить так, как будто он делал обычный отчет о работе перед клиентом. Он не забыл упомянуть и о приглашении Ганта продолжить встречу.
– Хорошо, – заметил Поуп. – Кстати, кто эта девушка, э... Холли Майлс?
– Она свободный журналист и пишет статьи о торговле оружием для одного из воскресных журналов.
– И Гант настаивает на том, чтобы она писала о нем?
– Создается впечатление, что да.
– Х-м, очень оригинально. Не похоже на него, чтобы он искал популярности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});