Друзья недоуменно посмотрели на своего председателя и поняли, что за время их отсутствия произошло нечто непредсказуемое.
Забрав с банковского счета все деньги, Бендер выбежал на улицу к машине, а когда вскочил в нее, то из его уст снова прозвучала команда:
— Адам, быстро домой!
Но если бы Остап не получил еще деньги и побыл хотя бы две минуты в операционном зале банка, то увидел бы, как, к сидящему за стеклянной перегородкой кассиру, вбежал начальствующего вида сотрудник и скороговоркой спросил:
— Вы не выдавали деньги по этому счету? — показал он ему цифры.
— Ой, Степан Иванович, только что и выдал вкладчику, все как и положено, все по форме…
— Ну теперь будет, что теперь будет, Фадеенко… — покачал головой старший. — Этот счет арестован милицией… — И нагнувшись прошептал — А может, и самим ГПУ.
— Ой, что теперь будет мне, что будет, — разволновался совсем банковский кассир.
Но этого ничего Бендер не видел и не слышал, а уже мчался к дому ВУАКа. Быстрота действий великого предпринимателя ему и его друзьям помогла.
Выйдя из «изотты», друзья остановились. Из открытой двери и окна дома приезжих ВУАКа неслись допрашивающие вахтершу голоса:
— Где жильцы седьмой комнаты?
— Откуда я знаю! Что вы хотите? — отвечала возмущенная женщина.
— Открывайте их комнату! У нас ордер на обыск!
Друзья, слыша все это, попятились к машине и, не сговариваясь, вскочили в нее. Отъехав в сторону, остановились, видя свой недавний дом и милицейскую пролетку, возле него.
Великий предприниматель посмотрел на своих компаньонов и, понимая, что комментарии излишни, промолчал. Адам держал руки на руле, ожидая команды. Балаганов ошеломленно глядел на вход в их дом, где они так славно жили со времени приезда в Киев. Затем, погладив свои кудри, спросил:
— Что же мы будем делать?
— Попрошу без криков: «Спасите наши души», камрады. Подождем — увидим. Если не найдут наш склад, то как только милиционеры уберутся, зайдем, быстро заберем свое и адье, — пояснил Бендер.
— Да, но если…
— Никаких если, Шура. Берите пример с Адама Казимировича. Видите, человек сидит за рулем и скромно молчит в ожидании.
Но экс-председатель оказался не правым. Через небольшой промежуток времени Козлевич нарушил свое скромное молчание радостным возгласом:
— Они ничего не нашли, братцы! Уходят и садятся на свой никчемный транспорт.
— Прекрасно, камрады, — также обрадовано подтвердил и великий комбинатор.
— Всевышний не позволил, чтобы легавые воспользовались нашим добром, — заявил весело Балаганов.
— Они в штатском, Шура, не иначе это энкаведисты, как я понимаю, — покачал головой Остап.
Бендер не рассказал о Кларе своим друзьям, о том, что он домыслил, что ожидал, чтобы не будоражить сердца своих товарищей. А друзей и спокойствие душ их, великий комбинатор очень ценил по своей несколько сентиментальной натуре, и Адама и Балаганова в своей широкой душе он считал уже давно братьями.
— Значит так, — сказал Остап после того, как опасные штатские уехали от дома ВУАКа. — Быстро входим, забираем в шесть рук все, что можно унести и адье, камрады!
Все было сделано так, как распорядился великий предприниматель. А на рассказ и вопросы вахтерши экс-председатель пояснил:
— Да, уважаемая, знаем, знаем, мы как раз из милиции, были там. Сейчас и отвозим туда все это.
А все это заключалось в трех мешках. В них были иконы, кресты, лампады, чаши, подсвечники, канделябры, краснолаковые и чернолаковые предметы посуды и многие другие вещи старины.
Когда погрузили все в «изотту» и отъехали, Бендер сказал:
— Нет, я же говорил, что эта власть, между которой и нами пролегло непонимание, никогда не даст хорошо и плодотворно поработать честным людям.
Автомобиль в это время выехал на Крещатик и поехал мимо угла Прорезной, где находилось их учреждение. Все устремили свои взоры на их бывшее место службы. И каждый заметил, что у входа в полуподвал ДОЛАРХа прогуливается тип в гражданском облачении.
— Неудобоваримое для властей это место — угол Крещатика и Прорезной, — констатировал Остап. — Революция в свое время изгнала отсюда Паниковского, а теперь власти изгоняют и нас, — осуждающе покачал он головой.
Экс-председатель не ошибся. Не успели названные археологи проехать мимо своей бывшей конторы, как к ней подъехал «форд» с работниками НКВД. И вскоре в присутствии дворника Македона и еще двух понятых амбарный замок на двери ДОЛАРХа был выкручен и сотрудники сыска ринулись вовнутрь по ступенькам. Но кроме утлой меблировки конторы они там ничего не нашли.
И если этого Балаганов и Козлевич не видели, то Остап все именно так и представлял как и должно было все происходить.
Адам проехал до Бесарабки и приткнул к краю тротуара свою любимую машину. Молчал, ждал когда Бендер что-то скажет. Но сказал Балаганов:
— А теперь что мы будем делать?
— Прошу не забывать, Шура, что идете в ногу с Остапом Бендером, — ответил великий предприниматель. — Если в Черноморске после ликвидации «Рогов и копыт» и пожара Вороньей слободки у нас оставались копейки, то сейчас мы богачи! Банковских денег у нас пятьдесят три тысячи, а это? — указал Остап на мешки у заднего сидения автомобиля.
— Куда едем, Остап Ибрагимович? — спросил на этот раз Козлевич и посмотрел своими светлыми глазами на Остапа, а затем на Балаганова.
На какое-то время в машине воцарилось молчание. Затем Бендер сказал:
— К дворнику Македону едем, друзья.
Адам и Балаганов только переглянулись, но ничего не сказали ни против, ни между собой.
— Да, Адам, разворачивайся и едем, а по пути заверни в знакомую нам художественную мастерскую.
Узнав от Македона о приезде НКВД, Остап ему сказал, что Общество ДОЛАРХ до глубокой осени уезжает в экспедицию производить раскопки на Кавказе и в Средней Азии.
— Вот тебе, Македон, плата вперед, смотри тут за порядком, а для того, чтобы приходящие люди знали, прибей сейчас же на дверях вот это объявление.
— Не извольте беспокоиться, гражданин хороший, все сделаю как говорите. И за комнатой присмотрю, и жене своей прикажу, значит, присматривать на время моей отлучки.
— Вот и ладно, уважаемый Македон, — провел рукой по плечу дворника Остап.
Компаньоны сидели в машине и смотрели, как их порученец старательно приколачивает к двери железный лист с надписью:
«Общество любителей археологии уехало до осени в дальние экспедиции производить раскопки на Кавказе и в Средней Азии. Запись желающих вступить в Общество будет производиться после сообщения в газете. Правление».
Это объявление выполнил художник, куда компаньоны заехали перед этим. Написано было масляными красками, чтобы надпись не смыл дождь.
— Теперь, мои камрады, — засмеялся великий комбинатор, — до глубокой осени никто не будет нас искать. Ни угрозыск, ни НКВД, ни моя библиотечная знакомая Клара. А там все и утрясется, когда увидят, что наш ДОЛАРХ остается закрытым.
Остап все еще не хотел будоражить души своих друзей опасностью. Он не рассказал им ни о Кларе, ни о своих выводах, ни об уголовной ответственности за покупку краденого, ни за продажу антиквариата иностранцам, ни о статьях уголовного кодекса, наказуемых за это. Ничего им не рассказал и не пояснил. Но Козлевич и Балаганов, искушенные в делах уголовщины, понимали все это и без слов своего командора. И смотрели на него, как на маяк указывающий как им быть и куда ехать в связи со сложившимися обстоятельствами.
Какое-то время в машине все трое молчали, думали. Но затем Козлевич остановил машину и снова спросил:
— Куда едем, командор?
После затянувшегося молчания, под ожидающими ответа взглядами Балаганова и Козлевича, великий комбинатор неожиданно для них произнес:
— Едем в Мариуполь, Адам, Шура!..
— В Мариуполь? — в один голос воскликнули компаньоны.
И Остап Бендер поведал им то, что ему стало известно благодаря его посещению библиотеки ВУАКа.
Из разговора с энкавэдисткой Кларой, насколько она выпытывала у него интересующие сведения, настолько и он выпытывал у нее сведения из «секретной» подшивки. Ему стало известно, что решением правительства в Мариуполе и в других портовых городах началось принудительное выселение иностранно-подданных Греции, Турции, Ирана, Германии и других стран. А когда он спросил свою соседку зачем это она копается в архивных материалах, она ответила:
— Я копаюсь в архивах, чтобы узнать, что могут вывозить иностранные подданные из Украины.
— Что же они могут вывозить? — с напускным удивлением спросил Бендер ее.
— О, они долгое время жили у нас и скупали все то, что представляет ценность, чтобы за границей продать во сто крат дороже. И беляки утопили свой катер с большими ценностями…