– У моего брата родился сын.
– А-а-а-а. Поздравлять!
– Спасибо. – Достаю коньяк, который иногда по чуть-чуть добавляю в кофе. Наливаю в чашку и под удивленным взглядом Сэма махом осушаю полкружки.
Или…
– А Ромка-то в сад пошел, представляешь? Мы сколько раз Нике говорили, что рано, а она все равно его в ясли сдала, теперь замучаемся с соплями и кашлем.
Или… Да каждый наш разговор с матерью в эти годы заканчивался упоминанием «сына» Анатолия. Может быть, это безумие, но я почти уверен, что подобные разговоры доставляли моей матери ненормальное садистское удовольствие.
– Дядь Савв! Дядь Савв!
– Что, сынок? – откашливаюсь, подхожу к Роману чуть ближе.
– Я нашел нашу елку! Вот! – Ромка дергает сосновую лапу и ойкает, когда весь снег с нее осыпается ему на голову. Я смеюсь. Я по-настоящему счастлив. Как бы там ни было, жизнь все расставила по своим местам. Сэм спросил, жалею ли я о прошлом. Да! Сейчас я бы ни за что не отдал Нику Анатолию. И, уж конечно, своего сына… Не знаю, какого черта я так свято уверовал в то, что моему ребенку будет лучше с другим отцом. Почему решил, что Анатолий даст ему гораздо больше, чем я, биологический, так сказать, родитель. И да, я до сих пор ничего не знаю про воспитание мальчиков, но… теперь я почти уверен в том, что если бы можно было повернуть время вспять, мне бы все же удалось справиться с ролью папы. Пусть неидеально, но я бы точно не повторил ошибок своего отца. Как жаль, что на осознание этого у меня ушло столько времени.
– Будешь сам рубить? – подхожу ближе.
– Я не умею, – расстраивается Роман. – Мы же в городе жили…
– Ничего, я тебя научу. В деревне хочешь-не хочешь, а придется овладеть топором. Тебе, кстати, как вообще? В деревне-то… – переглядываюсь с Сэмом.
– Здесь классно. И нет моих одноклассников.
– Сильно они тебя обижали?
Трясет головой. Помпон на шапке подпрыгивает…
– Я им не позволял.
– Ну и правильно. Себя нельзя давать в обиду.
– Мама так не считает. Она все время меня ругала, когда я дрался.
– А без этого можно было обойтись?
– Нет.
– Тогда ты все сделал правильно, – улыбаюсь. Давай-ка, здесь чуть притопчем снег, не то наша елка утонет.
Ромка кивает и, словно вмиг забыв про наш разговор, принимается с энтузиазмом кружить вокруг елки. Вот бы и мне научиться так быстро переключаться с одной темы на другую.
– Готово?
– Угу.
– Смотри, наше деревце должно упасть туда, стволом к дорожке, чтоб удобно было тащить.
– Ясно.
Вручаю сыну топор. Уж не знаю, что бы я делал с ним с маленьким, но в этом возрасте он просто хочет повторять все за взрослыми. То есть нам вместе интересно. Становлюсь за спиной сына, помогаю ему правильно взять рукоять. Ему немного мешают варежки, но я не решаюсь предложить Ромке те снять. Ручки-то у него – не то, что мои, к морозам не привыкли.
– Вот так! Со стороны падения делается надруб примерно на треть глубины ствола. А уж потом с противоположной, и чуточку выше – пропил.
– Пилой?!
– Ага.
Деревце мы рубим не слишком большое. Метра два. Сам бы я его в два счета спилил, но Ромке приходится повозиться. Зато домой он возвращается, сверкая глазами от счастья. Влетает в кухню:
– Мама-мама! Посмотри, какое дерево я срубил! Сам… – прыгает на одной ноге.
– Ух ты! – Ника ловит Ромку в объятья. – Замерз?
– Не-а! Даже жарко было. Правда, я молодец? Меня дядя Савва научил рубить. Я теперь и дрова могу порубить. Надо?!
– Ну, уж нет. Иди, мой руки и садись за стол. Ты тоже… – оборачивается ко мне, но в глаза не смотрит. Понятия не имею, чем вызвано ее смущение на этот раз. Может, не я один вспоминаю прошлое? – И вы, Сэм. Я взяла на себя смелость порыться в твоей кладовой.
– Аромат – м-м-м… Я останусь? – Сэм невинно глядит на меня. Ну, тут все ясно. Мужик оголодал, но не хочет нам помешать.
– Тебя хозяйка пригласила… – развожу руками. Ника, закусив губу, все же бросает на меня настороженный взгляд. Как будто не верит, что я всерьез ее так назвал.
– А елку когда будем наряжать? – интересуется Ромка, намыливая ладошки.
– Так сразу после обеда, да?
– А у тебя игрушки есть?
– Есть. И гирлянды.
Ужин проходит… да черт его дери, замечательно он проходит. В хорошем смысле слова по-семейному. Жаркое у Ники выходит чудесным. Сэм с Ромкой болтают… Его страшно веселит русский Сэма. А Сэм… Сэм просто любит детей и благодушно спускает с рук Ромке смешки и подколы. Только Ника все никак не расслабится. И тут мне приходит в голову мысль… Я встаю. Выбираю бутылочку красного. Под мясо – самое то. Нам с другом – пиво.
– Я не пью.
– И слава Богу. Зачем мне пьющая жена?
– Ну что за глупости ты говоришь?
– Почему глупости? Ром… Ромка…
– Чего? – не слыша нас, тот трещит с Сэмом о музее Гарри Поттера, в котором мой сын, оказывается, мечтает побывать.
– Не надо! – шикает Ника.
– Надо, Федя! – парирую я и кладу свою ладонь поверх ее сжавшейся ручки. – Я тут твоей маме предлагаю выйти за меня замуж. Ты как, не против?
Ромка вскидывает бровки домиком. Парню требуется пара секунд, чтобы переключиться с одного на другое и как следует это осмыслить.
– Замуж? За тебя?
– Угу, – игнорирую Никины пинки под столом. – И поскольку таким образом я стану твоим папой, мне важно заручиться твоей поддержкой.
– Это как? – Ромка хмурится еще сильней. Наверное, мне надо было выбирать слова попроще, но от волнения я чересчур закрутил свою мысль.
– В смысле узнать, ты не против?
– Чтобы ты стал моим папой?
– Ну да. И мужем твоей мамы.
– Нет, – трясет головой. – Только… я не уверен, что так можно, – сникает.
– Почему нет?
– Ну…
– Вас больше ничего не связывает с отцом Анатолием, – твердо замечаю я. Плевать, если это не очень-то педагогично. Мой сын уже настрадался от всего случившегося. Я хочу