можно отвезти на арендованный склад за городом. Мастер пожал плечами, но все же погрузил шкаф в кузов пикапа и повез заказчицу по указанному адресу. А на полпути хозяйка вдруг заявила, что передумала. На складе и без того достаточно мусора, этот шкаф там точно будет ни к чему — и самое место ему на свалке. Тем более тут как раз неподалеку, надо бы отвезти туда. Вдвоем они доезжают до ближайшей реки и на замусоренном берегу сталкивают подозрительно тяжелый ящик-шкаф в воду.
Казалось бы, на каждом этапе этой расчудесной сделки у мастера должно было возникнуть столько вопросов, что хватило бы на целую жизнь — если не на очередной тюремный срок для госпожи Пуэнте. Но красный пикап окончательно затмил его разум и вытеснил любое желание задаваться ненужными вопросами.
А пару месяцев спустя этот самый ящик-шкаф нашли уже на другом берегу. Рыбаки оторвали крышку и извлекли оттуда… полуразложившийся труп неизвестного пожилого мужчины. Из-за того что тело долго пробыло в воде, его так и не смогли опознать. Только 3 года спустя следствие установит, что это и был несчастный Эверсон Гилмут, хозяин красного пикапа.
Богадельня строгого режима
Мистер Гилмут исчез, но никуда не исчезли его пенсионные чеки. Деньги исправно приходили по месту жительства, но не в его дом, а на новый адрес, где была прописана Доротея Пуэнте. Причем женщина сделала все, чтобы обезопасить и легализовать свой новый источник пассивного дохода.
Джон Кабрера, главный детектив по делу Пуэнте:
«С 1986 по 1988 год она писала семье Гилмута. Всегда рассказывала, как они путешествуют, куда ходят, от чего лечатся и все такое. И она была настолько убедительна, что родственники не заподозрили ничего — вплоть до того момента, как о Пуэнте заговорили в новостях. Только услышав, что она может быть убийцей, родственники связались с полицией».
Пенсия несчастного Эверсона была неплохим подспорьем для сытой жизни, но Доротее было этого мало. Мечта о собственной богадельне все эти годы не оставляла ее ни на миг. Она так и продолжала снимать уютную комнатку в том самом пансионе, где несколько лет назад умерла Рут Монро. Накопив немного деньжат, Пуэнте смогла выкупить целый первый этаж и начала сдавать спальни престарелым инвалидам.
Да, у нее несколько судимостей. Да, недавний тюремный срок она получила за ограбления в доме престарелых. Да, ей диагностировали шизофрению в легкой форме. И да — после выхода по УДО ей все же официально запретили работать с пожилыми людьми. Почему же власти не замечали ничего этого? Сейчас объясним.
Дело в том, что первый этаж пансиона Пуэнте смогла выкупить на очень выгодных условиях в рамках госпрограммы по заботе о стариках. Социальные службы она подкупила тем, что готова была браться за самые безнадежные случаи. В пансион Доротеи заселялись не тихие, безобидные старушки, а те, от которых отказывались все остальные богадельни: буйные и агрессивные алкоголики, наркоманы и сумасшедшие. И когда Пуэнте выказывала желание забрать их на попечение, соцслужбы выдыхали с облегчением, чуть не молились на нее. И чтобы залатать дыры в собственной работе, с легкостью закрывали глаза на некоторые «незначительные» нарушения в работе ее заведения.
Пансион Доротеи Пуэнте имел неоднозначную репутацию. Одни говорили, что здесь вроде как вкусно кормят домашней едой и хорошо относятся к старикам. Другие побаивались, не сбегут ли особо дикие постояльцы и по возможности обходили дом стороной. И только потом, когда делом займется полиция, выяснится истинная картина.
Богадельня Пуэнте скорее напоминала тюрьму строгого режима. Питание два раза в день, завтрак в 6:30, обед в 15:30. В любое другое время доступ на кухню был запрещен. И хозяйку совершенно не волновало, хотел кто-то есть или не хотел. Постояльцы даже в руках не держали своих пенсионных чеков, не получали писем от родственников. Телефоном нельзя было пользоваться — даже подходить к нему строго запрещалось. Жильцы были полностью отрезаны от мира. А за любое неповиновение — нарушение правил, не так сказанное слово и даже лишний взгляд в сторону Доротеи — хозяйка признавала жильца буйным. И лично наказывала, каждый раз все жестче.
Справедливости ради надо сказать, что подобные порядки не могли остаться совсем без внимания. Что-то да просачивалось во внешний мир, и слухи обо всех этих зверствах доходили даже до полиции. Но за 2 года социальные службы и патрульные проверяли пансион около 15 раз… и не нашли ни одного нарушения. Или хозяйка идеально скрывала следы адского существования своих подопечных, или работникам соцслужб было проще снова прикрыть глаза на «несущественные» расхождения с правилами и даже нормами морали. Более того, о сложившейся ситуации было известно и органам, которые следили за соблюдением условий УДО, — они тоже навещали Пуэнте. И тоже не указывали в рапортах ничего подозрительного.
Примерно в 1987 году Доротея поняла, что обкрадывать постояльцев прибыльно, но довольно хлопотно. Куда меньше забот причиняют… мертвые души. Доподлинно неизвестно, когда и как именно хозяйка пансиона пришла к этой нехитрой мысли. Вполне возможно, что началось все с естественной смерти одного из жильцов, о которой Пуэнте решила умолчать, чтобы и дальше получать его пенсионные чеки. Зато потом Доротея уже совершенно точно помогала своим постояльцам отойти в мир иной.
Всего лишь чашечка кофе
Весь 1988 год в пансионе происходят загадочные исчезновения, на которые почти никто не обращает внимания. Но вот что действительно беспокоит весь район — это чудовищная вонь. Сначала она заполняет лужайку перед самим пансионом, потом распространяется по всей улице. Соседи не рискуют открывать окна и включать кондиционеры даже в самые жаркие летние дни — иначе смрад просочится в дом так, что проветрить никак не получится.
Разумеется, люди, преодолевая рвотные позывы, ходят к пансиону и просят хозяйку что-нибудь с этим сделать. Получая отказ, они раз за разом жалуются, звонят в полицию. Патрульные лишь разводят руками: пожилая хозяйка пансиона сама стала невинной жертвой обстоятельств! То у нее прорывает канализацию, а починить никому не удается. То крысы заполонили подвал, наглотались отравы, заползли в щели и там подохли — и теперь нещадно гниют и смердят. А то хозяйка просто пожимала плечами, мол, ее постояльцы — старые и больные люди. Ну, как еще им пахнуть?.. Тем более ни у кого из офицеров не поднималась рука заставить бедную женщину что-то сделать: ее спокойное лицо доброй самаритянки, усеянное крупными морщинами, огромные глаза за очками в роговой оправе и аккуратная седая шевелюра обезоруживали каждого.