– Подождем, – прошептал Конан, вытаскивая меч и готовясь к атаке.
Галкарис отошла теперь в сторону и смотрела, как нечто высвобождается из пирамиды.
– Как ты думаешь, это храм или гробница? – спросил Муртан.
Конан пожал плечами.
– Я не изучал стигийские древности, откуда мне знать? – ответил варвар. – Если мне и попадались древние гробницы, я их обворовывал. И то же самое я проделывал с их храмами. Поэтому для меня нет существенной разницы между тем и другим.
– Жаль, потому что сейчас, возможно, эта разница станет очевидной…
– Нет, Муртан. Запомни: врага нужно уничтожать, а не исследовать. Если ты будешь поступать иначе, тебя уничтожат раньше, чем ты завершишь свои ученые труды.
Конан не договорил. Из пирамиды выступила белая фигура. Теперь было очевидно, что это женщина, молодая и гибкая, одного роста с Галкарис. Она постояла на пороге, оглядываясь по сторонам с радостным изумлением.
Затем шагнула вперед, к свободе. Галкарис двинулась навстречу незнакомке. Они обнялись, как две сестры при радостной встрече… А затем белая незнакомка как будто вошла внутрь тела Галкарис и растаяла.
Девушка молча осела на песок и застыла, как мертвая.
Муртан бросился к ней.
– Галкарис!
Она не отвечала.
Конан отстранил Муртана и поднес ухо к груди девушки. Сердце ее билось ровно и спокойно. Конан снял с пояса флягу и плеснул ей в лицо. Девушка вскрикнула и открыла глаза.
– Где я? – прошептала она.
– Ты в Стигии, – ответил варвар. – Ты узнаешь меня?
– Ты Конан… А Муртан? Он жив?
– Я здесь, – выступил вперед Муртан.
– Хорошо… – Она приподнялась на локтях и с удивлением осмотрелась по сторонам. – Как я здесь оказалась?
– Хороший вопрос, – проворчал Конан. – Мне бы тоже хотелось знать на него ответ. Ты пришла сюда во сне. Что-то пела, кого-то звала… Чья это пирамида?
– Не знаю. – Девушка смотрела на черный вход, зиявший перед ней, и от страха мурашки бежали у нее по коже. – Это место нагоняет на меня ужас.
– Стало быть, это гробница, – констатировал Муртан.
– Возможно…
– Что ты видела, когда шла сюда? – продолжал допытываться Конан.
– Говорят же вам, я не знаю!
– Может быть, ты что-то видела во сне? – подсказал Муртан.
– Во сне? – Она облизала пересохшие губы, задумалась. – Да, – медленно произнесла наконец Галкарис, – мне что-то снилось… Но я не могу вспомнить, что.
* * *
Они решили вернуться в тростники – чтобы забрать лошадь и те скудные пожитки, которые были необходимы им в путешествии. Галкарис шла с трудом, силы оставили ее, так что в конце концов Конан просто перебросил ее через плечо и дотащил на себе, как наемник – военную добычу.
До рассвета еще оставалось время, так что все трое в конце концов заснули и проспали несколько колоколов.
Конан внимательно присматривался к девушке. Ему не слишком понравилось их ночное приключение. Какая-то странная магия коснулась Галкарис, и теперь киммериец пытался понять, не превратилась ли их спутница в неприятное, а то и опасное существо.
Внешне никаких изменений в девушке не произошло. Она по-прежнему оставалась привлекательной, дружелюбной, заботливой. Но иногда, особенно когда Галкарис погружалась в задумчивость, в глубине ее глаз вспыхивал желтоватый огонь. Конан мог бы дать клятву, что ничего подобного он прежде не наблюдал.
– Ты не замечаешь, что Галкарис сделалась какая-то другая? – сказал наконец киммериец Муртану, выбрав удобный момент для разговора наедине.
Муртан удивленно пожал плечами.
– Она такая же, как обычно. Тебе что-то почудилось, киммериец.
– Мне никогда ничего не чудится, – огрызнулся Конан. – И я, как правило, не ошибаюсь. Именно поэтому я до сих пор жив.
Муртан вдруг почувствовал себя усталым. Его изрядно вымотало это путешествие, а тут еще Конан с его подозрениями, намеками и самодовольством. И что хуже всего – обвинять во всем случившемся Муртану было некого, кроме самого себя. Это ведь он затеял поездку в Стигию, это ему пришло на ум отыскать заброшенный храм кошачьей богини и завладеть ее величайшей драгоценностью.
Поэтому Муртан угрюмо отмолчался.
Но Конан продолжал настаивать:
– Приглядись к ней. Неужели ты действительно считаешь, что та колдовская ночь прошла для нее без последствий? В ней поселился дух, прежде заточенный в пирамиде-гробнице. И что-то я не видел, чтобы этот дух покинул ее тело. Нет, говорю тебе, неведомое существо до сих пор находится внутри Галкарис. Оно управляет ею.
– Я не понимаю тебя, варвар, – сказал Муртан. – Как это оно управляет Галкарис? По-моему, ничего особенного не происходит. Мы просто идем вперед. И Галкарис идет наравне с нами. По той же самой дороге. У нее даже улыбка осталась прежняя.
– Все это до поры, – отозвался киммериец мрачно. – Как только существо решит, что время пришло, оно даст о себе знать. И ты не будешь готов ни к одной из неожиданностей, которые оно тебе преподнесет! Помяни мое слово.
– Как можно быть готовым к неожиданности? – удивился Муртан. – Она на то и неожиданность, что ее не ожидаешь.
– В нашем деле главное – быть начеку, а враг пусть считает, что ты беспечен и что тебя можно захватить врасплох в любой момент, – пояснил Конан. – На этом строятся все хитрости.
– Ты рассуждаешь так, будто Галкарис – наш враг, – рассердился наконец Муртан.
– Она не враг, – прозвучал ответ киммерийца, – но тот, кто в ней поселился, вполне может оказаться нашим врагом.
* * *
Из тростника они вышли на караванную дорогу, ведущую через пески. Однако скоро дорога свернула к Птейону, а путники решили обойти город западнее и оказались в конце концов посреди пустыни.
Здесь еще ощущалась близость обжитых земель: то и дело попадались куски пригодной для растений почвы. Там можно было видеть кустарники и пучки травы, а поблизости – грязноватые пятна среди желтого песка.
Как ни странно, эти скудные островки растительности только прибавляли пустыне уныния, Здесь было тоскливо и однообразно, а колючие кусты и ядовито-зеленые растения с мясистыми листьями вызывали у людей безотчетную тревогу.
Песок под ногами пел при каждом шаге. Там, где не было серых пятен земли, пустыня сияла бледным золотом. На гранях крохотных кристаллов солнце сверкало ослепительным блеском.
– Какое странное место! – сказала Галкарис, оглядываясь по сторонам.
Конан отмолчался. Он не сомневался в том, что в девушке сейчас существуют одновременно две личности: сама Галкарис, милая и доброжелательная, и некое таинственное существо, которое они видели ночью. Поэтому киммериец держался по отношению к Галкарис отчужденно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});