Они разбили лагерь в густых зарослях тростника, где можно было поохотиться на диких уток или поймать рыбу. Разговоров о том, что произошло в Луксуре, больше не возникало, хотя Конан видел: Муртан продолжает на пего сердиться. Настроение молодого зингарца, впрочем, не слишком-то беспокоило варвара. Посердится и перестанет.
Конан учил Галкарис стрелять из самодельного лука по уткам. Он был доволен успехами, которые делала девушка в этом ремесле.
На второй вечер Муртан почувствовал себя лучше. Рука почти перестала болеть, рана явно затягивалась. Царапины, такие болезненные, тоже начали заживать. Съев дикую утку, приготовленную на углях, Муртан окончательно развеселился.
Конан лениво обгладывал косточки и бросал их в костер. Казалось, что на свете не в силах поколебать благодушное настроение варвара. «Вот человек без прошлого и будущего, – подумал Муртан, рассматривая его. – Живет одним днем, и ничего, кроме настоящего, для него не существует».
Но когда он высказал эту мысль вслух, Конан рассмеялся ему в лицо.
– Ничего подобного! Ты, как многие «цивилизованные» люди, – это слово киммериец буквально выплюнул, – полагаешь, будто у варваров нет ни памяти, ни способности планировать жизнь. Это глубочайшая ошибка. Я знаю всех моих предков до десятого колена… погоди-ка, нет, до пятнадцатого. А ты?
Муртан вынужден был признать, что на прапрадедушке его сведения обрываются.
Конан пожал плечами.
– Что до моего будущего, то запомни: когда-нибудь я стану королем.
Глядя на киммерийца, сидевшего на земле скрестив ноги, невозможно было представить его на троне. Как вообразить вместо грубых кожаных штанов и рубахи роскошные парчовые одеяния? Как представить себе королевскую диадему на этой необузданной копне черных спутанных волос, падающих на глаза? А манеры? Да разве этот дикарь когда-нибудь научится есть не руками и пить не залпом, а после еды и питья – не рыгать?
Но Конан оказался далеко не так прост, как мнилось Муртану. Он прищурился и с ехидцей глянул на зингарца.
– Небось, думаешь сейчас, что варвару никогда не занять престола? Ошибаешься. Я стану королем – и получше, чем многие из нынешних владык. Свое королевство я не унаследую, а завоюю собственным мечом, и о моей власти будут слагать легенды.
Он расправил плечи и отбросил волосы с лица. Неожиданно Муртан увидел то, что мгновение назад полагал невозможным: киммериец действительно обладал королевской осанкой, и в его синих глазах горело величие.
– Может быть, ты и прав! – вырвалось у Муртана. – В таком случае, желаю тебе удачи.
– Пожелай лучше удачи самому себе, – буркнул Конан. Видение грядущего исчезло, растворилось в ночи. Киммериец вновь стал самим собой – варваром с неприятным характером, изобретательным, жестоким, вороватым, насмешливым, хмурым.
– Пески Погибели находятся где-то за горами, – Муртан махнул рукой, указывая на юг. – Нам предстоит перейти горы. Но я уверен, что храм кошачьей богини находится где-то там.
– «Где-то там». Весьма точное определение, – сказал Конан.
– Если тебе не нравится или если ты мне не веришь – то почему же ты идешь с нами? – спросил Муртан.
Конан пожал плечами.
– Убиваю время в ожидании, пока подвернется подходящий престол. Такой ответ тебя устраивает?
Киммериец встал и отошел в сторону. Скоро до слуха Муртана донесся шорох тростника – Конан устраивался на ночлег.
Галкарис напротив перебралась поближе к Муртану. Он обнял ее. Долго еще они смотрели на угасающие угли костра и молчали, каждый думая о чем-то своем, но согреваясь теплом друг друга.
* * *
… Женщина с кошачьей головой и ярко-желтыми глазами шла по улицам Луксура. Красный шелк окутывал ее фигуру, позволяя любоваться прекрасными изгибами бедер. На голове она несла кувшин с драгоценным маслом. В кувшине была трещина, и масло проливалось на волосы и одежду женщины, распространяя дивное благоухание. Каждый след ее узкой босой ножки также источал аромат этого масла.
Неожиданно из всех домов, из всех переулков выбежали люди. Людей этих было больше, чем камней в мостовой. Они спрыгивали с крыш, выскакивали из окон, даже выбирались из-под земли. Пользуясь большими деревянными ложками, они выковыривали следы этой женщины и уносили их, прижимая к груди, как величайшую ценность.
На каждый след набрасывалось сразу десяток, а то и более человек. Между соперниками вспыхивали драки. Они отбирали друг у друга вынутые следы, иногда рвали их на кусочки. Растрепанные женщины ползали под ногами у дерущихся, пытаясь подобрать хотя бы крохотный обрывок следа.
А женщина с головой кошки шла, не обращая никакого внимания на суматоху, поднятую ее появлением…
* * *
– Как ты думаешь, она очнется? – тревожно спросил Муртан, наклоняясь над Галкарис.
Конан легко держал бесчувственную девушку на руках, как будто она ничего не весила.
– Нужно выбираться отсюда, – сказал варвар, не отвечая на вопрос. – Не знаю, что с ней случилось, но произошло это здесь.
– Может быть, это чары?
– Хватит болтать! – рявкнул Конан. – Пока мы не уберемся с этого болота, надежды для нее нет. Она надышалась чего-то… или, может быть, съела. *
– Но ведь мы дышали одним воздухом и ели одно и то же, – продолжал Муртан. – Почему же никто из нас не погрузился в мертвый сон?
– Если ты не замолчишь, – сообщил варвар, – я сверну тебе шею.
– Не свернешь, – парировал Муртан. Он успел уже немного изучить своего спутника. – Ты слишком часто спасал меня. Как все дикари, ты экономен. Ты не будешь убивать того, на кого потратил столько сил и времени.
Вместо ответа Конан фыркнул.
Он почти бежал с Галкарис на руках. Муртан не без труда поспевал за ним. Зингарец вел в поводу лошадь, которая шагала за своими обеспокоенными хозяевами с таким видом, будто ее забавляла вся эта суматоха, поднятая неизвестно из-за чего.
Заросли тростника казались бесконечными. Путники уже отчаялись выбраться на дорогу, но, как оказалось, этого и не потребовалось. Галкарис пошевелилась на руках у Конана и пробормотала что-то.
Конан остановился, прислушался.
– Белый котенок, – говорила девушка в забытьи. – Ты так красива! Белая кошка с желтыми глазами. Ступни твои благоухают, ладони твои источают благодать.
– Похоже на храмовый гимн, – определил Конан. – Интересно, откуда она его знает? Может быть, твоя девочка бывала в Стигии? Или это ты научил ее?
Муртан покачал головой.
– Нет, я никогда не слышал этого гимна… Да я только одну историю ей и рассказал, когда мы оба еще жили в Кордаве. В моих свитках не содержалось никаких гимнов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});