Читать интересную книгу Виртуоз - Александр Проханов

— Да перестань ты! — раздраженно произнес Ромул, отстраняя голову. — Кстати, об аппаратчиках и министрах. Я знаю, ты начал кадровые перестановки в силовых структурах, не посоветовавшись со мной. Хотя твои назначенцы занимают второстепенные роли, но политологи, эти трупоеды, начинают гадать, не является ли это подкопом под верных мне силовиков, не замыслил ли ты смену силового блока, чтобы уменьшить мое влияние.

— Ты правильно определил политологов — трупоеды, поедатели падали. Тебя не должны беспокоить эти новые назначения. Обычная ротация. Одни уходят на пенсию, другие проворовались, третьи — тупицы. Новых людей подбирал не я, а те, кого ты сам назначал. Вернешься в Кремль, они будут твоей гвардией. — Рем перестал мучить Ромула солнечным зайчиком. Извлек из кармана связку брелоков, надетых на ремешок, — старинная золотая монета из бактрийского кургана, собачья голова, выточенная из красного коралла, искусственно выращенный кристалл изумруда. Стал играть брелоками, перебирать их на виду у Ромула и, заметив, что гостя раздражают шевеленья его пальцев, позвякивание драгоценных безделушек, чуть улыбнулся.

Еще один мой совет. Мне сообщили, что ты направлял в Краснокаменск к Ходорковскому своего представителя и он якобы вел переговоры с узником по поводу его возможного освобождения. Учти, это очень рискованная игра. Ходорковский на свободе — фактор дестабилизации. Он становится новым центром влияния, разрушает тщательно выверенный баланс элит. Если ты хочешь сделать это в пику мне, не заблуждайся. Удар пойдет на тебя. Все знают твою роль в деле «ЮКОСа». Реванш Семьи, который возможен после освобождения Ходорковского, ударит, прежде всего, по мне, который «вырвал сердце Ельцину», как болтают все те же политологи. Но он срежет и тебя — владельцы «ЮКОСа» мстительны, как их древние иудейские предки. Они обойдутся с тобой, как евреи обошлись с Эйхманом. Будешь сидеть в Басманном суде в пуленепробиваемом террариуме.— Ромул с раздражением смотрел, как в маленьких бойких пальцах Рема меняются местами золотая монета, изумрудный кристалл и красная собачья голова.

Рема забавляло его раздражение. Забавляло, что Ромул употребил слово «террариум», косвенно отождествив его с ящерицами и змеями.

— Если прав тот, кто распространяет слухи о моих еврейских корнях, то Невзлин и Ходорковский не станут обращаться с единоверцем, как с Эйхманом. Не посадят меня в террариум. — Он манипулировал песьей головкой, бактрийской монетой и лучистым изумрудом, видя, как раздражается Ромул. — Но я хорошо тебя понимаю, хоть и не столь опытен, как ты. Любые серьезные решения впредь стану согласовывать с тобой, как мы договорились. Я твой друг, твой ученик, всем тебе обязан. Помню условия нашего священного договора.

— Прошу, убери эти дурацкие погремушки! — Ромул кивнул на брелоки. — Я хочу, чтобы ты понял главный принцип управление такой страной, как Россия. Равновесие внутри элитных кланов. Стравливай, вгоняй клин, и пусть они приходят к тебе, чтобы ты их мирил. Не дай им объединиться. Олигархам и «силовикам». «Левым и «правым». Славянам и тюркам. Мусульманам и православным. Если они объединятся, то против тебя. Так они объединились против царя, и не стало Российской империи. Так они объединились против КПСС, и не стало Советского Союза. Поддерживай уровень конфликта, который ты сможешь погасить своей волей. Но если конфликт превысит твои возможности, то элиты разорвут на части страну, как это было в Киевско-Новгородской Руси и в Московском царстве. Власть в России — это управление Чернобыльским реактором, который при неточных действиях взорвется… Да убери ты эту хрень к чертовой матери! — воскликнул Ромул, и Рем послушно спрятал брелоки.

— Прости, что я это тебе говорю, но мне кажется, что ты мне не доверяешь, — произнес Рем с легким причмокиванием, как если бы у него болел зуб. Видел, что этот «цыкающий» звук неприятен Ромулу. — Скажи мне начистоту, как брату, в чем мои огрехи? Что тебя во мне раздражает? — Он чмокнул языком, видя, как поморщился Ромул.

— Ну что ж, начистоту так начистоту, — Ромул побледнел и внезапно осунулся, как это случалось с ним в минуты неодолимого раздражения. Его лицо заострилось. Нос приблизился к губам, сложенным в трубочку. Он стал похож на обозленного лисенка.

— Мои референты провели хронометраж телевизионного времени, которое предоставляется мне и тебе. Ты постепенно увеличиваешь свое пребывание в эфире за мой счет. Но это не самое главное.

Рем цокнул языком, издав щебечущий звук. Ромул раздраженно дернулся:

— Когда в Москву на форум прилетал мой друг, итальянский премьер, ты сделал все, чтобы мы не повидались. Но и это, в конце концов, не страшно.

Рем снова цокнул, и звук получился птичий, как у щегла. Ромула перекосило:

— Но вот почему ты перетасовываешь советы директоров банков, которые оперируют твоими и моими деньгами? Хочешь разделить потоки? Хочешь перехватить доходы от нефти и торговли оружием?

Рем чмокнул, словно во рту у него был леденец.

— Какого черта ты щелкаешь? — воскликнул Ромул. — Ты клест или человек?

— Прости, — смущенно ответил Рем, прикрывая ладонью рот.

— Но есть и более серьезные свидетельства твоего вероломства. Правда ли, что в партии сложилась группа депутатов, которые хотят во всеуслышанье упрашивать тебя остаться на второй срок? Правда ли, что ты ведешь тайные переговоры с этим олухом царя небесного Сабрыкиным? Ведь это уже попахивает заговором.

Рем чмокнул:

— Прости ради бога… — Он прижал ладонь к губам.

— Но и не это самое скверное. Мне доложили, ты отдал распоряжение министру финансов, этому скопцу, стерилизованному еще в детстве, чтобы он перевел деньги из нашего «Национальною фонда Развития» в американские ипотечные фирмы, заведомые банкроты, за которые не ответственно даже правительство США. Это значит, деньги, которые я копил на Развитие, тобою уничтожаются. Ты совершаешь диверсию государственного масштаба. Ты гробишь саму идею Развития. Какой откат ты получаешь от этих американских банкротов? Три? Пять миллиардов?

— Ты действительно веришь в Развитие? Разве это не придуманный тобой ослепительный блеф? — Рем недоуменно пожал плечами, зная, что этим жестом окончательно выводит из себя Ромула. — Ты поклоняешься Развитию, как языческому идолу.

— Развитие — это не идол, это судьба! Развитие — это то, что я вынашивал все эти жуткие подлые годы. Когда работал на Собчака, выполняя его грязные поручения. Когда юлил вокруг Березовского, притворяясь его верным сатрапом. Когда втирался в доверие к этому чудовищу Ельцину, удерживая себя от того, чтобы не всадить в него пулю. Когда смотрел на наши дивизии и армии, убегавшие сломя голову от прибалтийских карликов. Когда дымились взорванные дома в Москве и спасатели складывали в брезентовый мешок детские ручки и ножки. Я думал о Развитии, когда смотрел на Грозный, похожий на поверхность Луны в пыльных кратерах. Когда видел ржавые цеха разграбленных сталинских заводов. Когда вглядывался в изможденные лица голодных стариков, на чьих поношенных пиджаках были привинчены ордена за взятие Берлина. Я думал о Развитии, когда делал вид, что веселюсь с олигархами на их вечеринках в Куршавеле и перед нами танцевали голые французские певички с золочеными лобками. Утонул «Курск», и вдовы и матери моряков рыдали, а им подносили жестяные кружки с ледяной водой. В Беслане дети с белыми платками выглядывали из окон захваченной школы, а мы вынуждены были открыть огонь на поражение. Я скрывал мою мечту о Развитии, как мать скрывает плод в чреве, когда вокруг идет избиение младенцев, и Америка, этот царь Ирод современного мира, ищет, не осталось ли у России какого-нибудь шанса уцелеть, — сохранился ли хоть один дееспособный ученый, хоть один талантливый генерал, один не продажный политик. Я лукавил, притворялся. Ездил на поклон в Вашингтон, получая ярлык на княжение. Встречался с раввинами, надевая кипу перед Стеной Плача. Собирал преданных мне «чекистов». Стравливал между собой олигархов. Приструнил мятежных царьков на Кавказе, на Урале, на Волге. Одних купил, другим показывал из-под полы пистолет. Я направил трубы Газпрома во все концы света и создал империю углеводородов, а вырученные деньги складывал в корзины, как курица складывает золотые яйца, чтобы их не могли украсть хищные хорьки и прожорливые крысы. Я уступил тебе мое место в Кремле, чтобы через два года снова туда вернуться и начать Развитие. Выхватить Россию из «черной дыры» истории. Еще раз явить миру Русское Чудо. Создать на руинах великое цветущее государство, повторив исторический подвиг Петра и Сталина.

Ромул говорил пылко, исповедовался в тайной, снедавшей его страсти, молился обожаемому божеству. Был беззащитен пред наблюдавшим его Ремом, который холодно изучал его лоно, где свернулся горячий, пульсирующий эмбрион. Присосался незримыми щупальцами, пил энергию, готовился выпустить черный разящий клюв.