На улице стояла серая пасмурная погода, облака затянули небо, которое так и угрожало пустить на землю холодные капли очередного проливного дождя. Ветер грубо бросал ветви деревьев из стороны в сторону, заставляя их царапать стекло снаружи, и насвистывал странные мелодии.
Арт не любил такую погоду: на душе становилось тревожно и зябко. В подобные дни природа словно предупреждала о чем-то плохом. На барной стойке перед ним лежал открытый гримуар, текст которого Арт расшифровывал уже несколько дней. Корявый почерк автора и замысловатые схемы никак не давались парню.
Вдруг на сковородке что-то звучно заскворчало. Арт поднял голову. Алекс, как и всегда, возился с едой у плиты. Парень уже не представлял жизни без Его завтраков. Каждое утро он ловил себя на мысли, что неосознанно сравнивает поведение Алекса со своей мамой: как они готовят, как оба заботятся о нём.
И снова Арт погрузился в воспоминания о семье. Как они там без него? Что думают? Как проходят поиски? И что они чувствуют, когда вновь не находят? Ему становилось стыдно за то, что здесь с Алексом он чувствует себя счастливым, пока где-то снаружи происходит полная неразбериха и горе.
Арт хмурился, как и небо за окном. Порой он представлял, как знакомит своих близких с Алексом, потому что теперь и Он стал важной частью его жизни. Мысленно строил будущее с Ним, планы на годы вперёд. Возможно, однажды он был бы даже готов создать с Ним свою собственную семью, но сколько всего впереди им пришлось бы для этого преодолеть?..
Глаза бегали по строкам гримуара, пока мысли летали где-то далеко. С каждым прочитанным словом становилось всё тревожнее. Кровь ударила по вискам, мышцы натянулись.
— Тут написано, что проклятие становится необратимым после смерти ведьмы, которая наложила его, — настороженно пересказал Арт, наблюдая, как Алекс усаживается на стул напротив него.
В ответ тот промолчал и опустил глаза, плотно сомкнув челюсти.
— В каком году заколдовали особняк? — прямо спросил парень.
Алекс напрягся и поджал губы.
— Алекс, ответь мне, — настаивал он.
Арт сам не заметил, каким твёрдым и напористым стал его тон.
Алекс нервно поднялся на ноги и выключил плиту, сохраняя молчание. Он стоял спиной к парню, опираясь руками о стол.
— Если я правильно понял, ведьмы не бессмертны, — продолжал Арт. — Прошу, скажи, в каком году заколдовали особняк. Я имею право знать.
— В 1916, — наконец ответил Алекс и повернулся к парню лицом. — Та ведьма давно умерла.
Арт застыл на месте. Душа тут же рухнула в пропасть. Сердце зашлось в приступе тахикардии, и он схватился за голову. Он никогда не выберется отсюда. Он останется взаперти до конца своих дней. Больше никогда не увидит папу, маму, Лав, не спросит, как прошел день. Никогда не упадёт на траву и не повредит колено, играя в футбол с друзьями во дворе. Не прокатится на американских горках. Не вдохнет свежий воздух.
Нет. Не может быть. Алекс не мог врать ему, не мог давать ложных надежд. Он ведь обещал.
— Ты лгал, — произнёс Арт после нескольких минут напряженной тишины. — Лгал, что я смогу выбраться. — Его голос становился всё более каменным и жестоким, он не знал, что думать и что чувствовать. — Зачем?
— Я не врал насчёт того, что ты сможешь выбраться, — мягко ответил Алекс, глядя Арту в глаза.
Парня взбесило Его спокойствие.
— А что тогда это?! — крикнул он, указывая на тетрадь.
Арта разрывало на части изнутри. Он не понимал, что происходит и во что верить. Не хотел срываться на крик. Не знал, куда деться.
— Здесь всё верно, — спокойно ответил Алекс.
— Так ты знал? И ничего не сказал мне?! — снова выкрикнул Арт и встал с места, резко отодвинув стул в сторону с характерным режущим уши звуком. — Как ты мог позволить мне верить?
Алекс опустил взгляд и сложил руки на груди, обреченно выдыхая. Он молчал, просто стоял на месте напряжённой фигурой, размышляя о чём-то своём, пока Арт сверлил Его взглядом, явно сдерживаясь, чтобы не подойти ближе и не ударить Алекса.
— Думаю, пришла пора рассказать тебе правду, — наконец произнёс Он глубоким низким, но опечаленным голосом. — Ты заслуживаешь знать.
— Знать что?!
— Всё, — ответил Он. — Идём со мной.
Алекс двинулся к выходу из кухни медленным шагом, как бы выжидая, когда Арт придёт в себя. Тот догнал Его.
— Куда ты меня ведёшь? — настаивал парень.
— Туда, где всё началось.
========== Сотня лет одиночества ==========
Арт шел за Ним, хмуря брови.
— Алекс, скажи мне, что происходит?
— Ты должен знать правду, я готов рассказать. Вопрос в том, готов ли ты услышать?
Парень неуверенно кивнул, с недоверием поглядывая на Алекса. Тот попытался аккуратно взять Арта за руку, как всегда делал, когда желал успокоить его, но мальчик спрятал ладонь.
Ещё вчера вечером всё казалось ему сказкой, волшебством, счастливой историей любви, о которой снимают фильмы. Но что сейчас? Сколько ещё скелетов Он хранит в шкафу? Что настолько страшное Алекс хотел рассказать? Какова она, правда? Арт думал, что знает достаточно. Несмотря на немое согласие, парень не был уверен, что готов узнать. В прошлый раз эта правда буквально разорвала его сердце на куски. Неужели сейчас всё хуже? Ведь хуже просто не бывает. Не должно быть.
Арт следовал за Алексом, аккуратно шагая по ступенькам на второй этаж. Каменные стены казались ему ещё холоднее, чем раньше. Они давили со всех сторон. Алекс выдерживал долгую паузу, словно хотел дать себе время на раздумья: может, всё-таки вернуться?
— Я уже говорил, что моя семья принадлежала знатному и влиятельному роду, — начал Он. — Отец ещё с юности принимал участие в построении этого особняка совместно с моим дедом. Годы шли, папа встретил маму, и совпало так, что дом был построен к тому времени, когда мама была беременна. Папа буквально подарил нам дворец в день моего рождения. — Алекс грустно улыбнулся, касаясь стены особняка. — Жили мы богато, дружно, счастливо, я ни в чем не нуждался и вообще, на удивление, был покладистым ребёнком. Мама с пелёнок обучала меня музыке, каждый вечер играла на фортепиано в гостевой. Папа больше занимался моим образованием. Но спустя четыре года родилась Лав. И вместо образцового старшего брата я стал жутким хулиганом. Клянусь, служанки боялись нас. Однажды я помог Лав поджечь платье горничной. Извините, в девятнадцатом веке не было телевизоров.
Арт тихо захихикал.
— Когда мы стали чуть старше, я начал сам играть по вечерам для мамы и сестры. Пусть Лав и была неугомонной, но в такие моменты она почему-то вела себя тихо, просто сидела рядом и слушала.
Арт словил себя на мысли, что прекрасно понимает малышку. Весь мир обязан хранить молчание, когда Алекс сидит за фортепиано. Его музыка пробирала до глубины души, заставляла всё внутри трепетать.
— Мама говорила, что у меня большое будущее, — продолжил Алекс и снова улыбнулся. — Я написал свою первую композицию, когда мне было одиннадцать, представляешь? Серьёзно, я так гордился собой.
— Мы тоже гордимся тобой, — слетело с уст Арта.
Он так и не понял, почему сказал «Мы».
Парень не мог долго злиться на Алекса. Он даже почувствовал укол вины за то, что сорвался на Него. Это же Алекс.
Тот застыл на месте после слов мальчика и взглянул прямо ему в глаза, обернувшись, а Арт всё-таки подошёл ближе, позволил взять себя за руку и ободряюще улыбнулся. Должно быть, Алексу тяжело даётся вспоминать об этом, а уж тем более рассказывать. Арт чувствовал, что должен отбросить гордость и просто быть рядом. Он гнал подальше негативные мысли, но шестое чувство подсказывало, что Алекс ведёт его на чердак. Шагая по молчаливому коридору, Арт ждал, что Он продолжит рассказ, перебьёт зловещую тишину этого места.
— Знаешь, Лав так забавно смотрелась в этом маленьком пышном платье. Оно было таким… зелёным. И, мне казалось, оно совершенно ей не шло, — вспоминал Алекс с печальной улыбкой на лице.
— Думаю, ты чем-то напоминаешь мне её. — Внезапно признался Он, не скрывая нежности в голосе.