смех.
— Точно, Сергей Александрович, все-таки вы в теме. Или может быть вам по душе жаргонное произношение? Тогда — дрючка.
— Скорее мне по душе порево.
— Можно еще жарево.
— Харево, — кажется, я не только услышала в ответ его смех, но и звук, похожий на хрюканье.
— Знаете, такого я не слышала.
— Ну вот не только же мне у тебя учиться. День прожит не зря, Полина Сергеевна.
— Совершенно точно не зря. Вы мне на кое-что открыли глаза. Сергей Александрович, а вообще не соблаговолите ли вы убрать свои ладони с моих ног?
— Не благосвалю.
— Тогда уж не соблаговолю.
— Да один х…х. хрен, — последнее слово Алмазов реально не может воспроизвести с первого раза. Он совершенно точно захлебывается от смеха, наклоняется вниз и утыкается лицом в собственные руки. Или в мои ноги и свои руки, я не совсем понимаю, что он там делает, пока пытаюсь уловить исходящие от него звуки.
— А чем вы сейчас занимаетесь, Сергей Александрович? Вы понимаете, как это странно выглядит и что могут подумать те, кто войдет в ординаторскую?
— Я нюхаю твои ноги, — наконец выдает Алмазов, после минутного созерцания мною его трясущегося от смеха затылка.
— И как?
— Как попа младенца, — откашливаясь, уже серьезнее произносит он, наконец отрываясь от моих ног.
— До того, как вы поменяли ему памперс или после?
— Однозначно после. Вкусно. Мне нравится, что-то медовое? Гель для душа? — да как он это делает?!
— Возможно. Я не помню.
— Итак, Полина Сергеевна, вернемся к жизненно важным вопросам, — откидывается на спинку стула, при этом скрещивает руки на груди.
— Только после вас.
— В смысле?
— В прямом. Я задаю вам вопрос, если вы на него отвечаете, я так уж и быть тоже. Только крайне честно.
— Ммм… хорошо.
— Вопрос очень интимный. И это не количество ваших сексуальных партнерш, которое вы естественно преувеличите.
— Ну давай, удиви меня, — снова улыбается.
— Только для начала вернемся к прошлому, вы с какой целью все-таки задавали те вопросы?
— Да, да, чтобы тебя выкы… выкоитуснуть. Правильно сказал?
— Ну пусть будет правильно.
— Про УК РФ и субординацию помню. Помню и скорблю. Итак, задавай свой вопрос, Полина Сергеевна.
— А вам член не мешает ходить, бегать, ездить на велосипеде? Вообще, как с ним живется?
Алмазов смотрит на меня в упор, и да, каюсь, мне тоже хочется улыбнуться ему в ответ. Благо, каким-то чудом сдерживаюсь, закусываю нижнюю губу и так же, как и он, скрещиваю руки на груди. Вместо хоть какого-нибудь ответа он осматривает меня с ног до головы, и так несколько раз, при этом вид у него такой, как будто сейчас он защищает кандидатскую.
— Мой вопрос слишком сложен для вас, Сергей Александрович?
— Полина, я согласен на тебе жениться, — совершенно серьезно произносит Алмазов, вызывая во мне на секунды состояние сродни ступора.
— Вы настолько примитивны, что ради коитуса решили соврать про женитьбу? Фу на вас, Сергей Александрович. Просто фу.
— Да к черту этот коитус. Потрахаться я всегда найду с кем, а вот так поржать и поговорить — нет.
— Так, погодите, со мной смеяться и говорить, а с кем-то трахаться? Как-то это, знаете ли, некрасиво. Я за моногамию, если уж с кем-то что-то там начинать. И да, мне на фиг не сдалась ваша женитьба. Так что вы категорически мне не подходите. За сим откланяюсь, — резко встаю со стула и беру, скорее как спасительный круг, пачку с историями болезни. — Я могу их отнести на пост?
— Можешь, — все так же улыбаясь, спокойно произносит Алмазов.
Не нравится. Все это мне совершенно не нравится. Кажется, это было единственной мыслью, пока я медленно ковыляла к сестринскому посту. Он знает мои слабые стороны, а если быть точнее, многие стороны и знает на что давить. Гладит мои ноги, а я сижу и ничего не делаю в ответ. Что это за фигня такая? И почему вместо того, чтобы встать сразу с этого дурацкого стула, я обсуждала с ним какую-то чушь? Идиотина. Так, все, хватит вестись на все это. Если жертва перестает сопротивляться, насильник уже не испытывает к ней прежний интерес, и он заводит новую игрушку. Его же заводит сопротивление. А Алмазова что заводит? Ой, все. Просто заткнись, Полина. Не отвечать ему ни на какой вопрос — и он отстанет, это же все логично и понятно, как дважды два четыре.
Захожу в ординаторскую и скидываю с себя халат, не оглядываясь по сторонам. Быстро собираю вещи в сумку и иду к выходу.
— Полин, постой, — хватает меня за запястье. — А давай куда-нибудь сходим? В приличное место, никакого бара. Хочешь в кино?
— А на какой фильм? — ну просто огромный кусок идиотины! Просто «нет» и все!
— Надо сказать точно не про любовь и не мультфильм. Фантастика? — смотрит на меня в упор, на что я отрицательно качаю головой, одергивая руку. — Комедия? Неужели исторический?! — брезгливо корчится Алмазов, вызывая во мне улыбку. — Фу, я сам на такое не пойду.
— Я люблю триллеры. Желательно про маньяков или что-нибудь с неожиданной развязкой. И такого в прокате сейчас нет, я узнавала. До понедельника, Сергей Александрович.
Хватаюсь за ручку, не дожидаясь его комментария, и выхожу из ординаторской.
* * *
А нравится ли мне это? Нет, в принципе нормально. Только, кажется, в этот раз его губы влажноваты. В первый поцелуй мне понравилось значительно больше. А щеку мне вообще зачем лизать? Скажу вслух — прекратите, так обидится. И все же… зачем он это делает? Кому вообще нравятся, когда его слюнявят?
— Давайте уже переходите к делу. Вы же не собака, Сергей Александрович, чтобы мне щеку вылизывать, — сама отстраняюсь от него, вглядываясь в насмешливое лицо. — Только не обижайтесь, я везде вроде увлажнена. Суйте уже в меня свой орган.
— Прям-таки весь совать?
— Ну хорошо, давайте на пол шишечки?
— Господь с тобой, никакой шишечки, — усмехается и… привязывает мне руки