Читать интересную книгу Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Такова была расстановка сил. Последовала длинная вереница войн между императором и французами, которые не дали никому удачи и после Павии не принесли заметных территориальных перемен. Эти войны отличались тем, что в основном велись посредством осадных операций. После битвы при Павии никто не отваживался встречаться с испанской пехотой в поле, регулярные захваты и разграбления городов были хорошим способом держать в подчинении наемных ландскнехтов.

К 1528 году положение дел в Западной Европе не особенно отличалось от того, что сложилось на Среднем Востоке во времена разорительных для обеих сторон персидско-византийских раздоров, подготовивших путь для прихода сарацин. В данном случае мы также видим растущую империю с нехваткой финансовых средств (где часть населения религиозно не удовлетворена), занятую опустошительной борьбой с другим государством.

Мусульмане оказались тут как тут, чтобы в этой ситуации не упустить свою выгоду.

II

Это были уже не нищие сарацины, что явились из пустыни под влиянием объединившего их нацию религиозного пыла, а сплоченное и развитое, хотя не по западному типу, государство — Османская империя. В 1227 году в Малой Азии появился клан степных кочевников тюрков-сельджуков. В качестве награды за военную службу сельджуки отдали им во владение некоторые земли близ Анкары. Сами сельджуки раньше добрались до Малой Азии и, будучи сначала слугами и воинами халифов более позднего времени, проводивших жизнь в роскоши, вскоре завладели всем. Но они не обладали талантом политических организаторов, и поскольку клановая система в условиях оседлого проживания имеет тенденцию к дроблению, то к тому моменту, когда на историческую авансцену вышли османы, сельджуки жили в независимых враждующих княжествах.

Османам дважды крупно повезло. Во-первых, с царской династией; в течение почти трехсот лет вплоть до начала нашего повествования этот род произвел на свет непрерывный ряд из девяти талантливых правителей — энергичных, предприимчивых, жестоких, справедливых и умных. Особое удовольствие они черпали в завоеваниях. Ни одна другая династия в истории человечества не смогла побить их рекорд.

Вторая удача заключалась в появлении Ала-ад-Дина, старшего сына первого султана Османа. Ала-ад-Дин был мыслителем и ученым, он по собственному желанию оставил трон младшему брату Орхану и посвятил себя работе над военной и административной системой, которая впоследствии дала туркам-османам возможность добиться всего, чего они достигли.

Их всегда было не слишком много, но это были воины-всадники, имевшие предками степных кочевников. Захватив местность, они разделяли ее на феоды, каждый из которых должен был предоставить всадника. Феоды соединялись в уезды, уезды в провинции под властью бейлербея. В этой степени система была феодальной. Она предусматривала, что феод может не переходить от отца к сыну, поскольку каждый должен был доказать свое право на власть доблестью и службой, но подобные законы встречались и в раннефеодальной Европе. Турецкое государство могло бы развиться в том же направлении, если бы не уникальный институт, введенный Ала-ад-Дином.

А именно институт «ени чери» — янычар в европейской транскрипции. Их появление связано с тем, что поздние халифы Египта учредили войска воинов-рабов, названных мамелюками. В то же время во всех исламских государствах, как и раньше, считалось религиозным долгом мусульманина брать дань с иноверцев. Ала-ад-Дин соединил эти два установления, повелев уплачивать дань в виде младенцев мужского пола. Мальчики воспитывались в исламе, им запрещалось жениться и заниматься торговлей, их держали в строжайшей дисциплине. За исключением тех, кто показывал талант к управлению, с двадцатипятилетнего возраста их жизнь ограничивалась военным лагерем. Это были пешие воины.

Таким образом, у османских султанов появилось безбрачное военное сообщество, неотделимое от государства и преданное исключительно исламу и султану, причем каждый член сообщества с детства обучался одному делу — войне. Когда главы османского государства имели в руках такое орудие, их вассалы не могли собрать под своей властью большие феодальные владения, как это произошло на Западе. Они оставались воинами первоклассной конницы и аристократическим классом расплывчатой формы, поскольку управлять феодом имел право только сын его жителя.

Военная организация сочетала регулярные войска элитной пехоты с конницей, численность которой могла быть увеличена в случае необходимости. Она оставляла далеко позади любые западные армии, и османы немедленно подтвердили это, начав с того, что расправились с остатками умирающей греческой империи. К 1355 году последние следы Византии в Малой Азии были стерты с лица земли; в 1361 году Мурад I пересек пролив, взял Адрианополь, сделал его своей столицей и принялся за Балканы. Сербия, Болгария, Албания, Черногория, Валахия до сих пор почитают своих национальных героев, сопротивлявшихся нашествию с Востока, но оно неизменно заканчивалось одинаково: еще одна местность или нация присоединялась к Османской империи. С каждым таким присоединением как снежный ком росло количество феодов и, следовательно, мальчиков, которые шли на производство янычар.

Этот процесс не прервало ни вторжение монголов, захвативших султана Баязида I и державших его в железной клетке до самой смерти, ни то обстоятельство, что каждый новый султан обычно считал необходимостью передушить и отравить всех своих родных и двоюродных братьев. Казалось, кровь Османа, поставлявшая крепкое потомство, неистощима. К середине XV века все Балканы и Греция принадлежали туркам, турецкий флот начал доминировать в восточном Средиземноморье.

Одним из особых преимуществ османской династии была способность к учению. Неизвестно, когда и где турки впервые увидели пушку — вероятно, у венецианских моряков, но им понадобилось немного времени, чтобы понять, как это изобретение преодолеет техническую трудность армии, кочевнической по обычаям и образу мыслей, — ее неумение вести осадные действия. Новинку восприняли с энтузиазмом и использовали со свойственным турецкому характеру величием, так что тяжелая артиллерия османов вскоре стала лучшей в мире. Когда в 1451 году Мохаммед II пришел к власти, он сразу приказал начать отливку громадных орудий, способных метать каменные ядра до двадцати пяти дюймов в диаметре; через два года он обратил их против величайшего города в мире, и Константинополь стал Стамбулом.

Христианский мир был потрясен, но попытка объявить крестовый поход натолкнулась на то, что христиан занимали совсем другие вещи. Кроме того, Мохаммеду не удалось выгнать с Родоса рыцарей-иоаннитов, его наследник Баязид II не воевал с Европой, разве только с венграми, которые считались немногим лучше турок, а наследник Баязида Селим Грозный ввязался в ряд военных конфликтов на Востоке на стороне мусульманской ортодоксии против персидских еретиков-шиитов. Стоит отметить, что артиллерия повсюду приносила ему победы и позволила захватить Сирию и Египет.

В 1520 году он умер, и десятым султаном стал его сын Сулейман, названный земляками Сулейманом Законодателем, а европейцами Сулейманом Великолепным.

III

Тогда это показалось скорее хорошей новостью, чем плохой. Через Венецию было налажено превосходное сообщение Запада с турецким двором, и Европа получила полные сведения о новом правителе. Он был молодой человек двадцати пяти лет, высокий по турецким меркам, несколько болезненной наружности, с примесью татарской крови по материнской линии; сообразительный и проворный, черпающий наслаждение в романтических историях и преданный мусульманскому рыцарскому идеалу, лингвист, который говорил со своими офицерами на большинстве балканских диалектов, знал итальянский, прекрасно владел персидским, арабским и писал такие стихи на родном языке, что если бы он не взошел на трон, то прославился бы как один из лучших поэтов своей родины. Его интересы были устремлены на Запад; он управлял европейской частью Турции, пока его отец занимался кампаниями на юге и востоке; ему не было дела до похода Селима против еретиков-шиитов. Деспот, но просвещенный деспот, подобный Франциску I и Карлу V; Европа полагала, что ей ничто не помешает вести дела с таким человеком. И наконец, его великим визирем был обращенный в мусульманство грек по имени Ибрагим, человек бесконечного обаяния и услужливости.

Однако европейцы упустили из виду два обстоятельства, что неудивительно, так как они скрывались в мусульманском законодательстве и традиции. Во-первых, перед самой смертью покойный Селим Мрачный стал халифом всего исламского мира, повелителем правоверных. По мусульманскому закону это звание могло присваиваться только потомку пророка. Последним халифом такого происхождения был мрачный человек, правивший призрачным двором в Каире; когда Селим прибрал к рукам Египет, со стороны султана не понадобилось долгих убеждений, чтобы звание халифа было отдано ему. Таким образом, Сулейман очутился в положении первых халифов, объединив в своем лице монарха, религиозного вождя и главнокомандующего армиями мусульманского мира, который вдруг оказался тесно сплочен, благодаря разгрому еретиков и изгнанию из Испании последних остатков Альмохадов.