Читать интересную книгу Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Вокруг внешних стен на северном берегу англичане устроили шесть фортов, но Солсбери не хватало войск для полного окружения. Промежутки между укреплениями патрулировали конные отряды, которые не могли поставить преграду гонцам или мелким конвоям. Реку не удалось полностью блокировать. Солсбери твердо решил уплотнить осаду и уже приступил к осуществлению своего плана, когда 3 ноября погиб от пушечного ядра; его преемником стал лейтенант Уильям де ла Пол, герцог Суффолкский.

Он участвовал в битвах при Азенкуре и Вернейле, доказал, что способен командовать людьми, и был неплохим дипломатом. Но Суффолк занимался осадой меньше, чем следовало. Год прошел без существенных изменений, и, когда наступил февраль 1429 года, орлеанцы, как и англичане в укрепленных лагерях, стали испытывать недостаток продовольствия.

В этот момент Бедфорд посылает из Парижа продовольственный конвой, в основном бочонки с сельдью, для Великого поста, под охраной тысячи лучников и тысячи двухсот парижских ополченцев. Командовал ими Джон Фастольф, попавший в легенды и пьесы Шекспира под именем Фальстафа, комического персонажа, но на самом деле это был способный офицер. Кто-то в окружении дофина узнал о снаряженном конвое, и граф Клермонский с набранным на скорую руку отрядом из 4 тысяч человек отправился ему наперерез. Он встретился с Фастольфом близ Руврэ 12 февраля, и состоялся не вполне обычный англо-французский бой. Фастольф выстроил повозки в круг (видимо, он слышал, что так поступали гуситы в Богемии), поставив на бочонках с сельдью лучников, а между повозками копейщиков. Французы Клермона не справились с этим непривычным приемом обороны; отряд потерпел сокрушительное поражение, и с ним исчезли последние полевые войска французов.

Осада Орлеана

III

В начале XV века люди персонифицировали религию. Повсеместно признавалось существование добрых ангелов и злых духов, ведавших самыми сокровенными человеческими желаниями. Великий Генрих Завоеватель вполне серьезно обвинял свою мачеху в том, что она занималась колдовством и пыталась наслать порчу на мужа с помощью нечисти. Поэтому неудивительно, что, когда Жанна д'Арк, дочь зажиточного крестьянина из деревушки Домреми на границе с Лотарингией, услышала голоса, она решила, что те ниспосланы ей с небес. Неудивительно и то, что ей поверили.

Голоса принадлежали святому Михаилу, святой Маргарите и святой Екатерине; чаще всего они посещали Жанну, когда она слышала колокольный звон, сзывающий в церковь на молитву. Этот священный обряд она исполняла с искренней преданностью и неизменным усердием. Ее семья стояла за дофина; известно, что однажды им пришлось прятаться в замке, спасаясь от мародерствующих англо-бургундских банд. Когда прибыло известие об осаде Орлеана, голоса изъяснились точнее и стали настойчивее. Они сказали девушке, что она должна покинуть дом, ибо Господь избрал ее своим орудием, чтобы прогнать англичан от осажденного города и добиться коронации дофина в Реймсе как законного сюзерена Франции. В то время Жанне было восемнадцать лет, она была высокая, крепкая девушка с черными волосами, не слишком миловидная.

Когда Жанна сообщила о своем предназначении родителям, они сперва рассердились, потом опечалились — лучше бы ей утонуть, чем оказаться в военном лагере: все прекрасно знали, что это значит для восемнадцатилетней девушки. Гнев и мольбы Жанны ни к чему не привели; но потом дядя отвез ее в Вокулер к де Бодрикуру, местному вождю дофинистов. Должно быть, сначала он со скептицизмом воспринял слова Жанны о божественной миссии, призвавшей ее облачиться в рыцарские доспехи и спасти Францию, который исчез под воздействием ее серьезных, пылких речей и потому, что девушка совершала все обязанности христианки с несомненным благоговением и искренностью. Следует учесть, что по всей стране бродили странствующие монахи, проповедуя божественное избавление от англо-бургундского ига, и девушка могла оказаться орудием небес. Жители Вокулера сложились, чтобы купить ей коня и доспехи, а де Бодрикур предоставил свиту, сопроводившую Жанну в Шинон, где в то время находилась резиденция дофина.

Там Жанна столкнулась с куда большим недоверием. Первый поколебавший это недоверие инцидент случился, когда она узнала короля. Жанну привели в зал, где собралось больше трехсот человек, там среди расфранченных придворных находился скромно одетый Карл. Она направилась прямо к дофину и сказала:

— Дай вам Бог долгой жизни, благородный государь.

— Я не государь, — сказал Карл.

— Во имя Господа, сир, вы, и никто другой, наш государь. Дайте мне войско, чтобы освободить Орлеан и сопроводить вас в Реймс на коронацию. Это воля Божия.

Карл был поражен, он отвел Жанну в сторону и наедине попросил ее явить знамение. Знамение было явлено. Жанна поведала дофину о его сомнениях в законности своего рождения, внушенных распутной матерью, и прибавила, что страхи его беспочвенны.

Этого дофину было достаточно; он прикрепил к ней капеллана и старого рыцаря Жана д'Олнона, под руководством которого она изучала искусство верховой езды и владения мечом. Но знамение не убедило многих придворных и архиепископа Шартрского Рено, примаса Франции. Священнослужитель был готов признать, что Жанна вдохновлена потусторонними силами, но ангелическими или демоническими — неизвестно. Для разрешения этого вопроса он отвез ее в Пуатье, где девушку проэкзаменовали ученые доктора местного университета. Сочетание очевидной искренности и благочестия с правильным пониманием католических догматов убедило их стать сторонниками Жанны д'Арк.

Прошло шесть недель с тех пор, как Жанна приехала в Шинон и пребывала в лихорадочном нетерпении, желая поскорее исполнить свою миссию, ибо голоса сказали ей, что на это у нее чуть больше года. Карл отослал ее в Блуа, где собирались силы французов, поручив ей сопроводить в Орлеан большой конвой провианта и назначив в помощники молодого герцога д'Алансона, выкупленного из вернейльского плена, и Ла Гира Ксентрайля.

В лагере она производила неизгладимое впечатление, всегда облаченная в белые доспехи, верхом на большом вороном скакуне, на котором держалась так ловко, что вызывала восхищение, с белоснежным знаменем в руках с вышитыми французскими лилиями и образом Христа. В ту эпоху, когда новости передавались из уст в уста и по пути не теряли подробностей, естественно, что личность Жанны д'Арк — Девы, как теперь ее звали, — начала обрастать легендами, но некоторые из них должны были на чем-то основываться. Взять, например, случай с мечом. Она отказалась от предложенного меча, сказав, что предназначенное для нее оружие будет найдено в церкви Святой Екатерины в Фиербуа, в старом сундуке, и на нем будут изображены пять крестов. И действительно, в указанном месте был найден меч; именно его она и носила с тех пор. Еще рассказывали о том, как один солдат у ворот Шинона выругался, когда его потеснили в толпе при входе Жанны и ее эскорта в замок.

«Помилуй Господи, — сказала Жанна, — как же ты сквернословишь, когда смерть за твоим плечом?»

Через час он свалился в ров и утонул.

Солдаты в Блуа были убеждены, что их ведет боговдохновенная Дева, и легенды о ней распространялись все дальше. Поведение Девы в роли главнокомандующего армии еще больше усиливало впечатление. Она предоставляла своим помощникам решать военные задачи, не особенно вмешиваясь в их планы, но строго запретила сквернословие, выгоняла из лагеря проституток ударами плоской стороны меча, заставляла солдат регулярно посещать богослужения и ходить на исповедь; но в стратегических вопросах непреклонно стояла на своем. Безусловно, под ее началом была самая высоконравственная армия Средневековья, и никто не показывал недовольства: Жанна давала своим воинам волнующее ощущение победы.

25 апреля она вышла из Блуа. Она хотела идти по северному берегу Луары, заявив, что англичане не высунутся ни из своих «бастилий» — укреплений вокруг города, ни из Божанси и Менга, которые должны были встретиться им по дороге. Заместители настаивали на том, чтобы продвигаться по южному берегу, считая его более безопасным. Средневековая служба новостей — слухи — отлично сработала; пока Жанна оставалась в Шиноне, англичане знали о ней все и беспокоились. Нет, они не признавали, что ее направляют Бог или ангелы. Официально англичане говорили о ней, что она ведьма, чернокнижница; но это делало ее не менее, а более опасной. Мало кто из людей того времени не побоялся бы связываться с черной магией.

Итак, она выступила вдоль южного берега и в окрестностях города встретилась с графом Жаном Дюнуа, комендантом Орлеана, незаконным сыном брата Карла VI. Этот человек, уже прославившийся как один из самых выдающихся воинов Франции, сразу покорился обаянию Жанны. И тут произошел случай с баржами, который объяснить сложнее всего, как бы ни рассматривать истории с мечом и солдатом-сквернословом. Продовольственный конвой следовал по воде, и Дюнуа сказал, что при таком сильном восточном ветре баржам будет невозможно пройти мимо английских фортов, расположенных по берегам реки.