Будущий витебский душитель родился в 1947 году в деревне Ист Витебской области. Был скромным и необщительным мальчиком, стеснялся одноклассников и особенно одноклассниц. Его родители, обычные белорусские крестьяне, воспитанию сына уделяли не слишком много времени. Отец крепко закладывал за воротник. Нередко он, вдрызг пьяный, гонял маму маленького Гены по двору, грозясь избить или даже убить. Эти сцены глубоко запали в душу Махасевича.
В обществе слабого пола он безудержно робел. А девчонки относились к нему с нескрываемым пренебрежением, часто высмеивали и потешались над ним. Впрочем, по мере взросления он становился все более привлекательным: высокий, стройный, с правильными чертами лица. К старшим классам он уже нравился многим девушкам, у него даже было некое подобие отношений. Но сам Михасевич никак не мог побороть чувство собственной сексуальной неполноценности, и потому отношения эти обычно не длились долго.
Как и все деревенские парни, Михасевич отправился служить в армию, как только ему исполнилось 18. Но уже через несколько месяцев он вернулся домой: комиссовали из-за гепатита. Будущий душитель устраивается работать в колхоз. Он не курит, почти не пьет, с работой справляется неплохо. В 1970 году поступает в Городокский техникум механизации сельского хозяйства. И тогда же начинает убивать. После первого нападения последовало второе — через полгода. Правда, тогда случилась первая и последняя осечка: женщина осталась жива.
«29 октября 1971 года, в пятницу, на окраине Витебска за керамзитовым заводом на меня совершил нападение неизвестный мужчина, — говорится в заявлении счастливицы. — Внешность преступника я не рассмотрела. Он молодой, рост выше среднего, одет в серое пальто. Сначала он обогнал меня и прошел вперед, потом пошел навстречу. Поравнявшись со мной, остановился, спросил, который час. Я наклонилась, чтобы посмотреть на часы, и почувствовала, что у меня на шее оказалась веревка, которую преступник стал затягивать. Я успела рукой перехватить ее изнутри и не давала стянуть петлю. Преступник одной рукой удерживал шнур, но затянуть не мог, второй рукой закрывал мне нос. Мне попали в рот его пальцы, и я их кусала. В ходе борьбы я упала лицом вниз. Он продолжал меня давить. Я кричала. Преступник неожиданно оставил меня и убежал. Оказалось, что мои крики услышали школьники и бежали с фонариком ко мне».
Появление свидетелей, хоть и детей, в планы маньяка не входило, он побежал, причем навстречу ребятам. Перепуганные дети не успели его толком рассмотреть. Впрочем, в руки следователей попал кусок веревки с кровью предполагаемого насильника.
Михасевич не собирался останавливаться: еще одну девушку он убил в тот же вечер — увидел в автобусе симпатичную девушку и вышел на глухой остановке вместе с ней. На следующий день у дороги в ельнике нашли обнаженное тело: девушка сидела, прислонившись к ели. Во рту у нее был кляп из ее же шарфа.
Вопрос следователя: «У вас были переживания из-за того, что вы убивали людей?».
Ответ витебского душителя: «Никаких. Мне казалось, что все это было во сне, что на самом деле, наяву, ничего и не случилось. Не было смысла переживать о том, что приснилось».
Задушить в тысячу раз интереснее
Убийства женщин в Витебской области продолжались до осени 1985 года. Тела находили раз в полгода — иногда реже, но иногда и чаще. Например, в 1974 году Михасевич не убил никого. А в 1984-м его жертвами стали 12 женщин. Почерк почти всегда был один и тот же: лесополоса у обочины дороги и молодая женщина со следами удушения на шее. По признанию Михасевича, после каждого убийства он чувствовал некое «облегчение», внутреннее напряжение, терзавшее его, спадало, он снова мог жить «нормальной жизнью».
КСТАТИ
Желание убивать могло появиться у Михасевича спонтанно, из-за никак не связанных с женским полом причин. Вот что он говорил следователям:
— Я очень переживал выговоры и замечания на работе. Просто руки опускались. А после удушения настроение улучшалось, я даже оставался в мастерских на вторую смену.
Как и большинство маньяков, с виду Михасевич был обычным человеком. Даже, наверное, нетипичным для села. Он хорошо работал — его фото не снимали с Доски почета совхоза. Женился в 1976 году на продавщице, у супругов родилось двое детей — девочка и мальчик. Работал механизатором в одном из совхозов Полоцкого района, жил с семьей в деревенском доме. Соседи вспоминают, что Михасевич каждый день провожал дочку в детский сад, он был ласковым и заботливым, поправлял дочке бантик, помогал искать игрушки.
Впрочем, сам он семейную жизнь оценивал по-другому.
— У меня была жена, но я редко с ней общался, — говорил он. — Даже разговаривал нечасто, просто помогал ей по хозяйству. С одной девушкой поддерживал отношения, будучи женатым. Но если бы я узнал, что она меня обманывает, тоже задушил бы.
Не раз во время ссоры хватал ее за горло. Женщина даже не подозревала, что в тот момент была на волосок от гибели. Но маньяк сдерживал себя, шел в ванную, плескал в лицо холодной водой и успокаивался. Он отдавал себе отчет, что ненависть к женщинам владеет всем его существом. Но ему хватало рассудка, чтобы не трогать знакомых.
— Женщины меня часто обижали, и я с детства хранил на них обиду, — объяснял душитель. — На мужчин — никакой обиды, а женщин я считал виновными во всех моих бедах.
Взглянув на Михасевича, ни одна женщина не заподозрила бы в нем душегуба и женоненавистника. Открытый и простоватый рубаха-парень с тонкими чертами лица и хитринкой в глазах. Он нравился дамам, умел завладеть вниманием и вызвать доверие. От секса, даже случайного, он не отказывался. Но и не искал его, отправляясь на очередное убийство.
— Задушить в тысячу раз интереснее, чем изнасиловать, — говорил Михасевич. — Когда жертва сопротивлялась и царапалась, во мне появлялось что-то нечеловеческое. Мне было приятно, что она меня царапает. И убить хотелось еще больше. Даже когда я совершал половой акт по согласию, я все равно убивал. Потому что все равно чувствовал ненависть. А после убийства это состояние проходило. Иногда занимался сексом с женщинами, которых только что задушил. Но я внутренне считал, что она не труп, а просто потеряла сознание. Хотя я и понимал, что они не оживут. Но если бы я считал, что передо мной труп, то секса бы не получилось.
В начале 80-х Михасевич на авторемонтном фургоне много ездит по области. Тогда же он купил собственный автомобиль — красный «Запорожец». Теперь тактика нападений изменилась: если раньше он выслеживал женщин, то теперь просто предлагал подвезти, и они сами прыгали к нему в машину. Потом под любым предлогом он останавливал авто в пустынном месте и убивал пассажирку. Нередко дамы сами соглашаются выйти из авто, прогуляться с ним по лесу или постоять и посмотреть на облака. Это последнее, что они видели в жизни.
— Однажды я подвозил женщину лет двадцати пяти, — вспоминал маньяк одно из убийств. — Она смеялась, заигрывала, сама предложила тормознуть и нарвать цветов. Я взял ее за руку и повел в кусты. Она улыбнулась и послушно пошла за мной. А потом я стал душить ее руками за шею. Задушил и оставил лежащей на земле. Но отойдя от нее, увидел, что она поднимается. Когда она сопротивлялась, упала ее сумка и выпало все, что в ней было. Я схватил ножницы и стал наносить женщине удары. Бил куда придется, и не один раз. Потому что душить я почему-то мог только однократно.
Желание убить могло накрыть маньяка внезапно, как волна. Он часто подвозил женщин просто так — довез, поболтал, высадил и поехал дальше. Но иногда появлялась нестерпимая жажда увидеть угасающую и трепещущую плоть. И тогда Михасевич в поисках жертвы мог наматывать десятки километров.
Однажды в начале 80-х за один день Михасевич убил двух женщин. Сначала на автобусной остановке подобрал работницу молокозавода лет тридцати и убил ее в лесу неподалеку. А потом совсем в другом месте подобрал еще одну молодую девушку и, проехав больше 20 километров, привез ее в тот же самый лес, задушил и спрятал тело рядом с первой жертвой.
— В тот момент я был какой-то чумной, — говорит Михасевич. — Хотел и в третий раз убить, но кончился бензин. Я поехал в город на заправку, там отвлекся и немного успокоился.
Бывали случаи, когда душитель подсаживал пассажирку с твердым желанием лишить ее жизни, но по дороге успокаивался и не трогал ее. Таких эпизодов было не меньше пяти. Знали бы эти пять девушек, что родились тогда во второй раз…
«Опустите письмо в ящик, умоляю»
Почему милиция столько лет не могла выйти на след маньяка? Михасевич не был искушенным преступником, но он все же оставлял мало следов. Однако главная причина не в этом. На самом деле маньяка не могли поймать потому, что не искали. То есть не искали серийного убийцу, а в каждом конкретном случае искали нового преступника. Ведь маньяков в нашей стране нет, а в Витебске их нет тем более. Этот промышленный и индустриальный белорусский центр можно было назвать раем развитого социализма. Здесь выпускались известные на всю страну телевизоры, на многочисленных заводах рабочие получали неплохую по тем временам зарплату, а на селе крестьяне жили в образцово-показательных колхозах-миллионерах. Преступность была минимальной — никаких закоренелых грабителей и убийц, разве что драки на дискотеках да «бытовуха» из-за пьянки или ревности.