колени, прислушиваясь к снегу. К песне ветра. К холоду. К непонятному шепоту, подаваясь своей силой к нему и будя его.
Лин прошипел, не смея покидать строй:
— Потому что только они дают стопроцентную регенерацию конечностей.
Генерал меланхолично вмешался:
— Я первый в очереди — Ловец, полагаю, крайне вкусен. Давно не пил кофе, а тут такой экземпляр, весь пропитанный им.
Отозвался первым Эван:
— Во мне, Генерал, кофе всяко больше.
— Оставить, Лимон! Я предпочитаю перерождать женщин, а не парней.
Стражи вокруг заржали — говорят, что заканчивается перерождение в постели. Правда или нет, Ник не знала. Да и все равно ей как-то было — кто уж там превращал Джонса в вампира.
— Разговоры! — рыкнул, вмешиваясь Лин, но перешептывания парней было не остановить.
Ник отозвалась:
— Не волнуйтесь, Генерал, я вам завещаю мешок кофе. Обещаю.
Джонс уточнил, обращаясь к Росси и отвлекая его:
— Листопад, значит, вас не волнуют вопросы вампиризации Ловца?
Тот бесстрастно ответил, все же ломая строй и направляясь к Ник:
— Я в курсе, что современные бионические протезы вполне себе ничего — функциональные.
— Ааа, вы из противников вампиризации, и как я забыл.
Ник прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Нити магии потянулись к ней, теплым потоком окутывая заледеневшие пальцы. Стук… Просьба. Отклик. Далекий и… Невозможный.
— Листопад… Генерал… Это Ловец. Среди пропавших без вести были фейри или их полукровки?
Первым ответил Эван:
— Медсестра акушерского блока.
Генерал даже имя вспомнил:
— Мисс Эралийя дель Марро из Холма Плача.
Ник еле выдохнула — и как раньше эти хвостатые ничего не нашли, ничего не поняли?! Или вампиры промолчали… Или тоже не знали? Или… Мстили Холмам за льды?
— Они живы! Они там в больнице живы — спят под чарами фейри!
Эван без предупреждения врубил двигатели на полную мощность и, как сумасшедший, скачками отправился в сторону больницы.
— Стоять, Лимон! — рыкнул Лин. — Стоять, там необследованные конструкции. Ты там все обвалишь!
За Эваном вдогонку рванули Жердь и Утес.
Лин выругался и со своего командирского пульта отрубил подвижность доспехов Эвана. Тот рухнул, как подкошенный. Льды затрещали под его весом, вновь отвлекая Ник. Она чувствовала, что за стуком сердца… Сердец… Есть что-то еще. Она чуть придала сил, увеличивая свой импульс и… Ошибаясь.
По связи были слышны хрипы Эвана:
— Пожалуйста! Прошу!!! Умоляю!
Листопад тут же вырубил его канал, наверное, выговаривая что-то приватно.
Джонс заметил:
— Гражданские всегда некстати. Вас, Ловец, это не касается.
Лин скомандовал по общей связи:
— Жердь, Утес, выносите гражданского. И… — он добавил: — Мы вернемся, Эван. Мы никогда никого не бросаем. Но сейчас мы ждем ответа от Ловца!
Лед зашептал. Лед пришел в движение. Лед откликнулся, не зная, убить или обнять. Он рванул к Ник. Он рванул к городу…
Она, выпрямляясь, скомандовала не то, что ожидали все. Она проорала:
— Уходите — идет прорыв!
— Отходим! — тут же прорычал Лин.
Ник на всякий случай напомнила:
— Лин, я выдержу.
— Я знаю, Ник.
— Уходи. — она вытянула вперед свой кинжал. Поток магии вокруг неё был так слаб, гасимый амулетами доспеха, что кинжал еле светился. Так ей не погасить залп. Она раскрыла броню, выпрыгивая из нее на снег — так будет проще. Так она лучше чувствовала мир.
За спиной раздался грохот от приземлившихся доспехов и шипение воздуха — кажется, Росси так и не научился ей доверять.
— Лин, я же сказала…
Он прижался с ней сзади, согревая своим теплом:
— Без меня ты замерзнешь. — его руки замком сплелись на её животе.
Хорошо, что Джонс молчал. Прибила бы, если бы он испортил такой момент.
— Лин…
Мягко, вкрадчиво, прямо в ухо Лин прошептал, согревая своим дыханием:
— Просто доверься в ответ. Немного доверия — я ничего не прошу взамен… Тебе не надо совершать подвигов. Эвакуация начата. Джонс проследит. Там деловой квартал, в основном оборотнический. Это будет просто. Надо продержаться всего десять минут — там именно такие требования ко времени эвакуации. Не устраивай подвиг. Просто продержимся десять минут.
— Ты…
— Ник, подвиги давно отошли в прошлое. Сейчас мирное время. Пусть Граница и рухнет — это нестрашно. Уже был ледяной прорыв — люди к нему готовы. Ты меня слышишь, малыш?
— Слышу… — Она собирала силы. Странное дело — голос Лина её не отвлекал. Сил, наоборот, вливалось больше и гораздо проще. Потоки магии вились вокруг, согревая и подпитывая. Хорошо, что у Ник было человеческое зрение — она не видела, как вздымается в темноте вверх ледяная неотвратимая волна.
— Но не веришь. — прохрипел Лин — он-то волну видел — от края и до края.
— Я…
— Я не буду мешать.
Она закрыла глаза. Направила все силы в кинжал. Он накалился, приятно согревая ладони.
Руки Лина крепче прижали Ник к себе. К теплой, широкой, надежной груди, давая дополнительную опору.
Волна шла.
Ник чувствовала её всем телом.
Волна наваливалась на неё, пытаясь смять, подчинить, сломать.
Она вздымалась в небеса. Сейчас, закрыв звезды на небе, она была видна даже Ник.
Она взрывалась болью в голове — подчинись. Приди. Услышь. Подчинись! Ответь.
Сдайся…
Она звенела, она кричала, лед трещал, рвясь в небеса — от горизонта и до горизонта.
Лин за её спиной только прошипел под нос:
— Откуда эта дрянь приходит…
Она знала, откуда эта дрянь — это она позвала, это она разбудила что-то тревожно спящее, как в больнице. Только спящее гораздо дальше. Что-то безнадежно поломанное. И это был отнюдь не амулет. Это было что-то живое. Это был кто-то живой. Это была её ошибка, и потому стоять насмерть, стоять, как Ден Стюард на площади перед женским общежитием академии. Она помнила его каждый жест. Она помнила каждое его слово, даже те, что он не сказал вслух. Она помнила, что не стоит защищать каждого. Стоит защищать того-то одного, кто важнее. Кто дороже. Кто ближе.
Ближе был Лин.
Он обнимал её уже заледеневшими руками, давал опору, чтобы было легче принять удар волны.
Он стоял, не делая шага назад, хоть и не он вызвал волну, не его вина, он не должен был быть тут.
Она должна его защитить. Она не даст ему умереть в ледяной пустыне, где он не оказался, если бы не она.
Из горла вырывался хрип — она стала повторять заклинание, которое случайно десять лет назад придумал мальчишка, не умевший отступать.
И кончик кинжала принялся танцевать в её руках, вспарывая острием время и пространство.
— Ник, не надо… Прошу!
— Просто… Поверь…
Пространство просыпалось. Оно ворочалось в ответ, предчувствуя волну. Направления спутались. Высота стала длиной, а ширина рождала