— Спасибо, — шепнула она.
Минуту они постояли обнявшись. Наконец Анджи попрощалась, схватила пальто и ушла из ресторана.
В этот холодный хмурый вечер на городской площади кипела жизнь. Десятки усталых туристов глазели на бесчисленное множество украсивших город белых огоньков. Торжественное зажигание елки было намечено на следующую субботу. Местные газеты сетовали, что город превратился в Диснейленд. Ресторан, очевидно, всю неделю будет забит посетителями.
Когда Анджи добралась до магазина, начался снег. Она быстро вошла внутрь. Здесь была страна рождественских чудес: кругом елки, игрушки и разноцветные гирлянды. Елки сверкали серебряными и золотыми украшениями, каждое было единственным в своем роде, и это напомнило ей о коллекции, которую Конлан собирал для нее много лет, начав с маленькой елочной игрушки, привезенной из Голландии. С тех пор он каждый год дарил ей новую.
— Эй, Анджи, — услышала она веселый голос. Это хозяйка магазина, Тилли, вышла из-за кассы. — Чем я могу тебе помочь?
Анджи огляделась:
— Мне нужны елочные игрушки.
Тилли кивнула:
— Знаешь что, возвращайся через десять минут. У меня будет для тебя елка со скидкой.
— Ну что ты, я не могу…
— А ты за это накормишь нас с Биллом ужином. — Анджи кивнула. Именно так вел дела ее отец. — Я сейчас съезжу за елкой и мгновенно вернусь.
Через час Анджи ехала домой. На крыше машины была закреплена елка, на заднем сиденье лежала коробка с игрушками и груда елочных лампочек.
Она поставила машину у крыльца. Затем постояла под деревом, подняв лицо к небу, ощущая прикосновение снежинок, похожее на поцелуи.
В магазине елка казалась меньше. Анджи достала из гаража пару отцовских рабочих перчаток и принялась отвязывать елку. К тому времени, как цель была достигнута, Анджи два раза упала и вдобавок поцарапала краску на автомобиле. Схватив елку за ствол, она с трудом, шаг за шагом, тащила ее к дому. Она была уже почти у двери, когда подъехала машина.
На нее упал свет фар. Она бросила дерево и выпрямилась. Наверное, это Мира приехала, чтобы помочь.
— Эй, — сказала Анджи, безуспешно пытаясь разглядеть хоть что-то, — ты меня слепишь.
Фары не погасли, но дверца водителя открылась.
— Мира? — Анджи нахмурилась, отступила на шаг. Она сразу поняла, как уединенно живет…
Кто-то бесшумно шагал к ней по снегу.
— Конлан, — выдохнула она.
Он подошел ближе:
— Привет, Анджи.
Она не знала что сказать. Ей хотелось, чтобы говорил он, но он молчал.
— А я как раз собираюсь поставить елку.
— Я вижу.
— Я могу рассчитывать на твою помощь?
— Я лучше посмотрю, как ты с ней справляешься.
— Ты шутишь? Вноси елку.
Он засмеялся, нагнулся и поднял дерево.
Она пошла вперед открывать дверь.
Вместе они поставили елку в крестовину. Когда они закрепили ее, Анджи сказала:
— Я принесу вина, — и поспешила в кухню. Ей было трудно смотреть на него.
Она налила два бокала красного вина и вернулась в гостиную. Он стоял у камина и смотрел на нее. В черном свитере и потертых джинсах он был больше похож на стареющую рок-звезду, чем на первоклассного репортера.
— Ну, — начал он, — я могу тебе сказать, что оказался здесь в поисках информации для материала.
— А я могу тебе сказать, что мне не важно, почему ты здесь.
Они сидели в разных концах комнаты и вели осторожный разговор. Они пили уже третий бокал, когда он спросил:
— Почему ты приходила ко мне на работу?
Как далеко она решится зайти? Она годами говорила Конлану полуправду, стараясь оградить его от плохих новостей.
— Мне не хватает тебя, — сказала она наконец. — А тебе меня?
— Не могу поверить, что ты меня об этом спрашиваешь.
Она вскочила, подошла к нему.
— А тебе? — Она опустилась перед ним на колени. Их лица были так близко, что она видела свое отражение в его синих глазах. — Это сведет меня с ума, — произнесла она, повторив фразу, которую сказала ему в детской несколько долгих месяцев назад.
— А сейчас ты в своем уме?
— Я со многим смирилась.
— Ты пугаешь меня, Анджи, — сказал он негромко. — Ты разбила мне сердце.
Она чуть-чуть наклонилась к нему.
— Не бойся, — прошептала она, протягивая к нему руки.
Глава 9
Анджи уже забыла, что чувствуешь, когда тебя целуют по-настоящему. Она снова ощутила себя юной — больше, чем юной, — это ощущение пронзило ее всю, сотрясая тело. Легкий стон сорвался с ее губ.
Конлан отпустил ее.
Она смотрела на него, сощурившись, чувствуя нетерпеливое желание, граничащее с болью.
— Кон!
Он испытывал то же самое. Она видела, как напрягся его рот. На мгновение он потерял власть над собой.
— Я любил тебя, — произнес он.
Если до сих пор воспоминания Анджи были подернуты туманом, прошедшее время, которое употребил Конлан, развеяло этот туман.
Она схватила его за руку. В его глазах она видела неуверенность и страх. Но там была и искорка надежды, и она попыталась раздуть ее.
— Поговори со мной, — сказала она, зная, что он после смерти Софии научился молчать, опасаясь ее задеть.
— Что изменилось?
— О чем ты?
— Тебе было мало нашей любви.
— Я изменилась.
— Неожиданно, после восьми лет одержимости, ты вдруг изменилась?
— Вдруг? — Она отпрянула. — Я потеряла отца, дочь и мужа. Ты думаешь, через это можно пройти, не изменившись? Но то, что мучит меня, не дает спать по ночам, — это ты. Папа и София ушли. Ты… — Голос ее дрогнул. — Я оставила тебя. Я не жила для тебя. Так, как ты жил для меня.
Они молча смотрели друг на друга.
— Давай займемся любовью, — сказала она неожиданно для себя. В ее голосе слышалось явное отчаяние.
Он принужденно засмеялся:
— Это не так просто.
— Почему бы нет? Всю свою жизнь мы следовали правилам. Больше нет никаких путеводителей. Мы пережили трудные времена, теперь все изменилось. Отнеси меня в постель, — тихо сказала она.
Он что-то пробормотал, и она поняла, что он сердится, но признает свое поражение.
Анджи ухватилась за это:
— Прошу тебя. Люби меня.
Он тяжело вздохнул и, шепча «Черт бы тебя побрал», потянулся к ней.
На следующее утро Анджи проснулась под знакомую музыку дождя, барабанившего по крыше и стекавшего по оконным стеклам.
Конлан крепко обнимал ее. Она прижалась к нему с наслаждением, ощущая его всей кожей. Его медленное, ровное дыхание щекотало ей затылок и шею.
Анджи повернулась к нему. Он открыл глаза.
— Доброе утро, — сказала она, удивившись, как хрипло звучит ее голос.