– Дорогой, наверно, прикид? – спрашиваю.
– Долгий, – отвечает она.
Выясняется, что практически все (кроме украшений и частично обуви) девушка сделала сама.
– Понимаете, – объясняет она, – такой я увидела себя во сне. Не знаю, что это было – видение или сон. Словно кто-то взял меня за руку и подвел к зеркалу. А там стояла она, то есть я. Я глаз не могла оторвать, так меня мое отражение заворожило. Обычно, когда я просыпаюсь, сразу сны забываю. А тут открываю глаза, а сон перед глазами стоит. Я взяла срочно бумагу и карандаш, стала зарисовывать все, как с натуры. Все до мельчайших деталей зарисовала. И сразу отправилась по магазинам. Ничего такого там, конечно, не было. Искала с тем же успехом в Интернете. Нашла, наконец, какого-то мастера, но он мне такую запредельную цену назвал, что я не знала – плакать или смеяться. Решила сделать самостоятельно. Сначала ничего не получалось, потом как-то вошла в струю. Работала понемногу, все делала тщательно. Особенно трудно было с сапогами. Пришлось самой резать кожу и соединять прорезь эластичной нитью. Паучков я тоже сделал сама! На все про все затратила минимум средств и четыре месяца ежевечерней работы.
– А грим? – спрашиваю.
– Это мой бойфренд, – признается немного смущенно. – Он мне и волосы укладывает, и макияж делает. Я только паучка рисую.
– А глаза? Они у тебя от природы такие светлые? – интересуюсь.
– Что вы! – смеется. – Таких у живых не бывает! Это контактные линзы. Если поискать, можно купить. Хотите попробовать?
– Нет, – даже вздрагиваю, представив свое не слишком юное уже личико с глазами настоящего трупа, – лучше не надо.
– А вам пойдет, – сообщает девушка, – нужно только добиться полной бескровности и волосы приподнять… Давайте, покажу, как…
И ко мне тянутся металлические коготки с длинными черными ногтями.
От преображения меня спасает только возвращение бойфренда гота.
– Элизиум, – говорит он своей девушке, – пора выдвигаться, солнце село, – потом замечает меня, делает шаг назад. – А это что за эмо?
– Это не эмо, – обиженно говорит девушка-гот. – Это журналистка, а ноги у нее полосатые, потому что так ей нравится.
– Но почему ей нравится розовое с черным, вот в чем вопрос, – вздыхает гот. – Лучше бы ей нравилось черное с белым.
Не могу же я признаться готам, что розовое с черным как раз потому и надето, что два часа назад пришлось делать вид, что я в душе эмо. Так что я молчу.
– Я не хотел обидеть, – извиняется гот, приняв мое молчание за признак огорчения. – Но черное вам больше к лицу. Если немного поработать, вы станете замечательно готичны…
Я радуюсь только одному: у парочки нет времени на меня.
– Я буду готична в душе, – говорю я мягко.
– Готична в душе? – откровенно смеется гот. – Такого, сударыня, не бывает. Если гот не выглядит как гот, он не гот.
И гот прав. Нельзя быть в душе «немного готом» и носить гламурные шмотки. Недаром готы тратят столько времени на преображение. Если бы им эстетика позволяла, они могли бы просто наносить соответствующий макияж и дополнять его соответствующей символикой. Но тогда создается неполноценный образ. И каждый уважающий себя гот стремится соблюдать единство грима, единство костюма, единство поведения. Мир по сути – это сцена, на которой выступает гот.
Гот не может обмануть своего зрителя. Он будет держаться до последнего, испытывая крайнее неудобство и даже мучение. С этим мне пришлось столкнуться на отдыхе за городом. Стояла чудовищная жара, днем воздух нагревался до тридцати восьми градусов, ночью с трудом опускался до тридцати. Дачники радовались и проводили все дни на ближнем озере. Там было не протолкнуться от обилия народа. Казалось, весь дачный поселок, побросав все дела, переселился на берег. За исключением неходячих стариков и больных… и готов. Да, в этой дачной идиллии имелось двое готов. До сих пор удивляюсь, как они пережили июльскую жару. Не знаю также, проводили ли они часть дня под струей воды из шланга или как-то иначе справлялись со зноем, но на публику они выходили в полном гриме и в своих одеждах. А вы представьте себе, как выглядит грим и костюм при температуре выше тридцати градусов! И самое главное – каково идти в двух черных юбках, сапогах выше колена и с обилием горячего металла, в камзоле поверх кружевной рубашки и в довершение – в тесном черном цилиндре на голове поверх прически! Да и грим, толстым слоем нанесенный на кожу, тоже не позволяет расслабиться. Мимо готов с улюлюканьем проносилась местная шпана – в плавках и босиком, а те шли, мужественно преодолевая метр за метром. Не выходить вовсе они тоже не могли: приходилось то встречать кого-то, то провожать, то просто пополнять продовольствие в магазине. Единственное, что им, очевидно, скрашивало летнюю пытку – холодное пиво. Они его закупали упаковками. А в эти убийственно жаркие деньки к ним из города приезжали приятели и приятельницы – тоже готы и тоже в полной готической форме. Как им удавалось пережить три часа в переполненной электричке? Уму непостижимо! Так что точно: готом нельзя быть в душе. Гот – он всегда гот.
То же касается и самовыражения. Если ты не занимаешься творчеством – какой же ты гот?! Это один из основополагающих принципов сообщества готов. Они все что-то делают. Кто рисует, кто поет, кто сочиняет музыку, кто пишет стихи или рассказы.
Обживая свою эпоху, гот выбирает и художественные средства, которыми пользуется. Викторианский гот пишет в духе поэтов-романтиков. Средневековый гот – в духе трубадуров. Кибер-гот выбирает самые современные средства выражения личности. Гот-вампир не ограничивается эпохой, но ограничивается темой. Все они следуют избранному образу. Не всякое заунывное или мрачное творение – готическое. Можно хоть сотню текстов сочинить про любовь и смерть от перерезания вен, но если колорит текстов не будет готическим, то и сам текст тоже. И тут важно, чтобы была выдержана не часть эстетики, а вся эстетика. Иначе любого романтика можно запихнуть в готы. Помните по русской литературе, такие и в XIX веке встречались. Например, Владимир Ленский. Чем не схожий образ – «всегда возвышенная речь и кудри черные до плеч». Однако готы бы его с презрением отвергли. Ибо в контексте своей эпохи Ленский был внутри тогдашнего мейнстрима. А если говорить о возвышенной речи, которую часто приписывают готам, то вряд ли Шарль Бодлер, которого готы считают своим предшественником, ею отличался. Его поэзия превосходна, мрачна, но совсем не возвышенна. В этом плане она без сомнения – готична.
Готы нередко следуют архаичности формы (например, в поэзии викторианцы и возрожденцы используют стансы и сонеты), но эта архаичность кроме самой формы сочетается еще и с архаичностью словаря. По большей части то, что они пишут, лучше всего называть стилизациями. Они превосходные стилизаторы. Это идет как раз от привычки соблюдать все условности, и чем честнее они придерживаются неписанного правила, тем лучше и талантливее получаются стилизации. Достаточно посмотреть в Интернете личное творчество готов разных направлений, чтобы это понять. Они каким-то образом умудряются втиснуть собственное «я» в давно отжившие оболочки. Но поскольку творчество – это такой предмет, где новая форма всегда синонимична и новому словарю, и новым мыслям, готы не могут претендовать на ведушее место в искусстве. Только в музыке им удается держать планку очень высоко. И музыка, которую они творят, нравится не только готам. А в остальном готическое творчество – это творчество готов для готов.
Но гот рожден, чтобы творить. Если он не умеет ни сочинять, ни исполнять чужих сочинений, он творит в той области, где может: например, шьет готические костюмы, делает готические украшения, мастерит готическую обувь, создает готический макияж. И даже творчески одаренный гот, воплощающий себя в искусстве, умеет своими силами создать индивидуальный образ. А одно это уже совсем не мало! Ведь каждый гот похож на ходячую вывеску: он сразу объявляет, какой он гот, чем увлечен, что умеет, что любит и что ненавидит. Пожалуй, ни одно другое течение не отличается такой сверхличностной ориентацией. Только готы. Вся их личность предельно отражена во внешности: если умеете читать – прочтете, не умеете – не для вас образ создавался. Индивидуальность прежде всего.
Поддерживать имидж – дело очень хлопотное. Когда гот выбирает свою эпоху, он учится всему, что умели люди того времени. Вот почему «средневековые готы» владеют фехтованием, умеют скакать на лошади, многие из них посещают школы верховой езды. Готы викторианской эпохи мастерски владеют искусством танца. Готические танцы – это особый разговор. Они отличаются от обычных старинных танцев крайне стесненными движениями (это связано с тяжелыми и часто неудобными костюмами, которые приходится носить). Набор движений очень ограничен, но тем не менее популярность получили даже танцевальные готические коллективы, доведя умение ограниченным числом движений создать современные готические танцы. Это настоящее искусство. Танец рассматривается как плавная смена поз.