— Далеко забрались в этот раз. Ждите, раз так… — и снова отправлялась в путь.
Под вечер, когда свет солнца из белого стал золотым, тропа вывела ее к огромной пещере, целиком сложенной из молочно-белого риона. Странница покачала головой и вошла в неописуемой красоты зал. Ее легкие шаги гулко зазвучали в воздухе, отражаясь от сверкающих полупрозрачных стен, витых колон и поднимаясь вверх к чашеобразному куполу, в котором, словно бриллианты в молочной дымке, искрились кристаллы горного хрусталя.
Остальные уже были в сборе. В глубине зала взгляд женщины выхватывал знакомые за столько лет силуэты.
Вот суровый мужчина в доспехах. Его длинные волосы цветом похожи на свежую кровь, а чело увенчано обручем из наконечников стрел, поразивших врага. Он сидит, опираясь на меч, и чуть склоняет голову в знак приветствия.
Рядом с ним юная девушка. Глаза ее синее неба, а кожа чуть тронута золотистым загаром. Волосы пышным золотым покрывалом спадают до самых пят. На голове венок из вечно цветущего яблоневого цвета. При виде вошедшей она улыбается приветливо и распахивает ей навстречу объятия.
Чуть дальше, на гладкой глыбе риона возлежит молодой мужчина в черном. Рукой, согнутой в локте, он подпирает голову, смотрит на вошедшую дерзко и игриво, словно предвкушает забаву. С плеча его свешивается светлая коса, сплетенная из бесчисленного количества прядей. Его приветствие — воздушные вихри, что рвутся с пальцев и нежно целуют глаза и щеки.
И последний из них — черноволосый мужчина, чье бледное лицо словно вырезано из куска риона. Его черты спокойны и изящны. На нем простая зеленая рубаха с вышитыми листьями, и она подчеркивает благородство его лица лучше, чем самая роскошная одежда. Он поднимается на ноги, делает несколько шагов в сторону вошедшей и прижимает ладонь правой руки к груди в знак сердечности своего приветствия.
— Спасибо за тропу, Эорданн. Она была легка. — произнесла женщина в белом.
И черноволосый едва заметно кивнул, принимая благодарность.
— Здравствуй, Лиадэйн, мы ждали тебя, — он пригласил ее к единственному свободному здесь сидению — креслу с подставкой для посоха, что вырезано из цельного теплого камня. Женщина улыбнулась одними уголками губ и опустилась на приготовленное для нее место.
— Ну что ж, Хранитель. Все в сборе. Так огласи причину, по которой ты нас созвал, — произнес Воин. И голос его пронесся по залу грохотом славных битв и лязгом мечей.
— Хорошо, Кедиэрн, — отозвался черноволосый и обвел присутствующих взглядом. — Есть то, что меня беспокоит. Хаос усилился, привычный ход вещей нарушен, сила наша падает.
— Мы уже слышали это от тебя, когда собирались в прошлый раз, — слегка покачивая ногой заметил блондин в черном.
— Ты прав, Странник, — признал Эорданн. — Но весной в твоих землях, Краса…
Он обратился к златоволосой деве.
— …впервые не будет шуметь сладколист. И защитный полог дал первую трещину…
В зале повисла тишина. Легкие шаги босых ножек Прекраснейшей были отчетливо слышны.
— Как это возможно, мой Король? — прильнула она к груди Хранителя, заглядывая в его темные печальные глаза. Тот гладил золотые волосы, успокаивая ее, словно ребенка.
— Я стал слаб, Айне. Сил моих едва хватает, чтобы держать полог. Мы дети этого мира. Слабеет мир — слабеем мы. И первым по счету падет щит, таков порядок.
— Падет щит — ему на смену придет меч! — прогрохотал сталью Воин.
— Поэтому я был против того, чтобы ты, Виндагор, переходил в Очевидный мир. Но, что сделано, то сделано, — в голосе Хранителя не было ни упрека, ни радости от собственной правоты. — Теперь тот мир вспомнил о нас и предъявил свои права. Туман пришел в движение.
— Можем ли мы сделать что-нибудь, чтобы помешать этому? — воскликнула Прекраснейшая.
— Мы не боги, — грустно улыбнулся Защитник, — нам не подвластны законы Мира… Можем ли мы создать силу, противодействующую им?..
— Мы нет. — задумчиво произнес Странник, садясь на своем ложе, — Но эльны могут.
— В отличии от нас они не так привязаны к законам и более свободны, хоть и сами об этом не знают… — поддержала его Пресветлая.
— И уже сотни раз разрушили бы Королевство, если бы не наша помощь, — внес свою лепту Хранитель.
— И это тоже правда. Но, Эорданн, у них есть хотя бы теоретический шанс. Один из моих мальчиков сейчас как раз изучает Туман и стоит на пути к Истине… — заметила Лиадэйн.
— Он лезет не в свое дело, — пророкотал Яростный.
— Здесь я согласен с Кедиэрном, Мудрейшая, — задумавшись немного, проговорил Хранитель. — Его вмешательство только еще больше расшатает порядок. Наш мир падет быстрее.
— Что толку ждать, когда крыша рухнет тебе на голову, и даже не попробовать ее починить? — пожал плечами тот, кого когда-то звали Виндагором и перебросил косу на другое плечо. Не проще ли помочь мальчишке?
— Мы не можем вмешиваться напрямую, Странник, не в этот раз, когда ставки слишком высоки, — напомнила Пресветлая. — Все, что мы можем — слегка направлять..
— И встать плечом к плечу, если дело дойдет до худшего, — метнул очами молнии Воин. — В этом вы всегда найдете у меня поддержку, но полагаться на твоего щенка я не согласен.
— Двое за, двое против, — подвела итог Премудрая. — Твой голос решающий, Айне.
— Мне нравится твой мальчик, Лиадэйн, на нем есть и мое благословение, — размышляла вслух Весна. — Но он слишком горяч. Дети Воина смогут обуздать его пыл. Если ты, мой Король, пришлешь ему в помощь свое дитя, то опасность уменьшится.
И она умоляюще посмотрела на Защитника.
Тот долго хранил молчание, прикрыв устало веки… Наконец, в полной тишине прозвучал его голос:
— Хорошо, Айне, я попрошу Иллойэ. Но больше я ничем не смогу им помочь..
— Тогда это придется сделать нам, — произнесла Мудрейшая..
Долго еще длился совет, лишь под утро разошлись Короли и Королевы по своим вотчинам, и горная тропка, ведущая к чудесной пещере исчезла, словно ее и не было никогда
***
— Эйяр Ариллиан только что прислал вестника, — Мэб на свой страх и риск вошла в палатку, где господин старший научный сотрудник изволил устроить свою лабораторию, — требует новый отчет.
— А чем его не устроил старый? — недовольно буркнул Ибдхард, не отвлекаясь от своих колбочек. — Там все емко и по делу. Или он запамятовал, что такое «кранты»?
— А что вы ему написали? — тут же насторожилась помощница.
Аодхан задумчиво посмотрел на нее и невозмутимо выдал:
— «По данным исследования нам всем скоро настанет неотвратимый и полный конец». Кажется, так.
— Тогда понятно, чего он так взъелся, — покачала головой Мэб. — В общем, я обещала, что вы скоро напишете.
— Сами обещали, сами и пишите, — возмутился Ибдхард. — Можете даже в тех же самых выражениях. Я не против. Это, знаете ли, даже смешно. Сначала они не дают мне проводить нормальные исследования, а потом требуют отчета по тем крохам, которые удалось наковырять. Вопреки им, заметьте, Мэбхн.
— Господин Ибдхард, господин Ибдхард! — послышался снаружи встревоженный голос.
— Чего там? — Аодхан споро выскочил из палатки.
К нему со стороны лагеря бежал совсем молоденький боевик.
— У нас еще один тяжелый. Лекарь велел послать за вами.
— Да вы издеваетесь что ли? — взгляд Аодхана метал молнии. — Послать он велел… Нашли себе мальчика на побегушках!
Исследователь кипятился, но собирался к больному привычно и споро.
— Мэбхн, видите, что творится! Можете сами изучить содержание красной папки и написать Ллойду. Буду вам очень признателен. Я совершенно ничего не успеваю. Так, ну ведите, любезнейший.
Когда мужчины уходили, Мэб долго смотрела им вслед. Аодхану действительно приходилось не сладко — и дня не проходило, чтобы в лазарете не потребовалась его помощь. Туманников он умудрялся исследовать ночами. Когда же он работал над той задачей, которая сильнее всех его тревожила, девушка просто не представляла. Она старалась помогать ему, как могла: ассистировала при экспериментах (а пару раз и при срочных операциях), заполняла лабораторные журналы под его диктовку, выслушивала едкие комментарии и претензии. И все удивлялась тому, насколько этот эльн был соткан из противоречий. Внешне невысокий, хрупкий, с детскими кукольными чертами лица, быстро выходящий из себя, он при всем при том имел внутри и несгибаемый внутренний стержень, и глубочайший надрыв. Как все это сочеталось вместе, Мэб не сумела бы объяснить.