– Вы совершенно поразительная молодая леди, Лукреция, и, как я уже говорил, вы полны сюрпризов!
На один краткий миг их глаза встретились, и Лукреции показалось, что между ними снова возникла какое-то притяжение, нечто магнетическое, то, что вызвало у нее дрожь.
Смутившись, она торопливо поднялась.
– Наверное, нам пора возвращаться домой.
– Не стану возражать, потому что мы сегодня приглашены на ужин, – сказал маркиз.
– Приглашены кем? – спросила Лукреция.
– Премьер-министром. Он сейчас в Уолмерском замке, где он жил, когда был в отставке.
– Я думаю, недавнее возвращение сэра Питта на пост премьер-министра стало важным событием для Англии, – сказала Лукреция.
– Непременно скажите ему это сами сегодня вечером, – посоветовал маркиз. – И странное совпадение, именно в этот день, седьмого мая, Наполеон провозгласил себя императором Франции!
– Тот факт, что сэр Питт снова занял свой пост, – самое грозное предупреждение, которое могло быть сделано императору, – сказала Лукреция.
– И снова не могу не согласиться с вами.
Одеваясь к обеду, Лукреция испытала приступ отчаянной паники при мысли, что встреча с друзьями маркиза, которые все сплошь были высокообразованными интеллектуалами, окажется для нее большей пыткой, чем пребывание в обществе принца Уэльского.
Сегодня вечером ей придется продемонстрировать не только обаяние и безупречные манеры, но и ум, рассудительность и остроумие.
И еще один вопрос задавала себе Лукреция. Она с горечью спрашивала себя, стал бы маркиз в медовый месяц устраивать обеды с друзьями, будь они даже министрами, если бы рядом с ним была та, которую он действительно любит, женщина, вызывающая в нем страстное влечение.
Лукреция одевалась очень тщательно, она выбрала платье нежного желтого цвета, цвета весеннего нарцисса, а к нему – ожерелье из крупных топазов с бриллиантами, оттенявшее ее белоснежную кожу. Игра камней словно придавала особый блеск штормовой сини ее глаз.
Закончив свой туалет, она направилась в гостиную, где ее ожидал маркиз, и присела перед ним в реверансе.
– Надеюсь, вам не будет стыдно за свою деревенскую жену, – дерзко проговорила она.
– Вы словно сошли со страниц «Тысячи и одной ночи», – восхищенно ответил маркиз.
Лукреция так и не поняла, чего было больше в его комплименте – искреннего восхищения или скрытой насмешки.
Уолмерский замок был построен во времена норманнов. Впоследствии, став резиденцией губернаторов Пяти портов, перестраивался, а сэр Питт сумел превратить его в привлекательную резиденцию. Из окон замка открывался великолепный вид на Ла-Манш, Лукреция была в восторге от него.
Сэр Питт, блестящий государственный деятель, был вынужден оставить свой пост еще в начале войны, а теперь, когда он вернулся к своим обязанностям, нация вновь обратилась к нему за помощью после возобновления военных действий.
Сэр Питт был шатеном со смуглой кожей. Взгляд у него был острый, осанка величавая. При первом знакомстве с ним Лукреция сочла, что он суховат и высокомерен.
Красноречие премьер-министра было широко известно. Его выступления в Палате общин находили гениальными. По пути в замок Лукреция призналась маркизу, что мистер Питт – мужчина, с которым она более всего хотела бы познакомиться. Будущая встреча с ним внушала ей волнение и одновременно вызывала гордость.
Гостей было немного: шестидесятилетний адмирал, почтенный сэр Уильям Корнуоллис, главнокомандующий флотом, генерал, командующий силами в Дувре, и приятный молодой морской офицер, которого посадили за столом рядом с Лукрецией.
Самой Лукреции отвели место по правую руку от премьер-министра. Хозяин был чрезвычайно внимателен и любезен, но Лукреция быстро поняла, что господин Питт хочет что-то обсудить с маркизом и адмиралом.
Чтобы не мешать ему, она начала флиртовать с импозантным моряком, явно покоренным ее обаянием.
Ужин еще не закончился, когда отворилась дверь и дворецкий объявил:
– Майор Чарльз Уиллоби, сэр.
Все смолкли от удивления. В следующее мгновение, при появлении этого джентльмена, премьер-министр вскочил и радостно воскликнул:
– Уиллоби, мой дорогой друг! Господи, откуда вы?
– Из Франции, – ответил майор. Протягивая хозяину дома руку, он воскликнул: – Лучшая новость, которую мне приходилось когда-либо слышать, – то, что вы снова в седле!
Окинув взглядом собравшихся за столом и увидев маркиза, он добавил:
– Мерлин, вас я тоже хотел видеть! Как удачно, что вы здесь!
– Когда вы бежали? – спросил маркиз.
– Три недели назад, – ответил Чарльз Уиллоби. – Представьте себе, я все это время пешком тащился из Парижа. Этот метод передвижения я не порекомендовал бы никому.
– Тем не менее вы добрались, – улыбнулся маркиз.
– Садитесь, Уиллоби, и расскажите нам все про ваши приключения! – сказал хозяин дома. – Мы сгораем от любопытства.
– Я должен многое вам рассказать, господин премьер-министр, – начал майор Уиллоби. – Поэтому я и поспешил сюда, как только оказался в Дувре.
– А как вы пересекли пролив? – спросил адмирал.
Майор Уиллоби усмехнулся.
– Я ожидал, что меня спасут – или Мерлин, или флот. Но мне помогли контрабандисты. Они высадили меня на берег сегодня утром в десяти милях к югу отсюда.
– Бог мой! Неужели с этими разбойниками невозможно справиться? – вскричал адмирал.
– Что касается меня, то они сослужили мне добрую службу, и я им благодарен, – возразил майор Уиллоби.
– О чем они говорят? – полюбопытствовала Лукреция, обращаясь к своему соседу. Она была явно заинтригована.
– Вы, должно быть, помните, что в мае прошлого года, когда закончилось перемирие, мы захватили в плен два французских корабля. Наполеон, в то время еще Первый Консул, просто обезумел от гнева.
– Да, я припоминаю, что были захвачены два судна, – кивнула Лукреция.
– Наполеон тогда приказал арестовать всех британских путешественников, которые в это время находились во Франции, – продолжал офицер. – Были задержаны десять тысяч мирных граждан. Одних арестовали в Кале, где они садились на корабли, чтобы вернуться в Англию. Среди них был, например, сын генерала Ральфа Аберкромби. А тех британцев, кто, не зная об опасности, прибывал во Францию, брали под стражу, как только они высаживались на берег.
– Да-да! Я слышала об этом! – воскликнула Лукреция. – Чудовищная несправедливость!
– Вот именно! – согласился ее собеседник. – Мой друг Патрик Кэмпбелл, будущий герцог Аргайл, с которым мы дружны с детства, бежал через швейцарскую границу, переодевшись горничной. Тысячи наших соотечественников – те, кому в отличие от Уиллоби не хватило отваги или ловкости совершить побег, – все еще остаются в плену.