В этот момент, словно услышав его мысли, она подняла на него глаза. Она нахмурилась на секунду, он осмелился полуулыбнуться, и она отвела взгляд. Вот так план.
Он притворился, что проверяет свой телефон, и заметил, что девушка уже пять минут смотрит на один и тот же экран, не прокручивая его ни вверх, ни вниз. Официантка принесла пиво и бургер, и девушка снова посмотрела на него. На этот раз на лице девушки появились следы улыбки. Он улыбнулся ей с искренним облегчением, наклонился вперед и сказал: "Разве вы не были сейчас на автобусной станции?".
Она глупо ухмыльнулась и ответила с английским акцентом.
"Да, вы стояли передо мной в очереди".
"Что там произошло? Я думал, машина взорвалась..."
Она немного побледнела: "Да, я знаю. Я думаю, кого-то подстрелили. Я видела, как кто-то лежал на тротуаре".
"Это довольно напряженно".
Еще один нервный смех: "Я знаю".
"Вы путешествуете одна?" Она кивнула: "Это довольно смело".
"Ну, я подумал, что мне лучше посмотреть мир, прежде чем остепениться. А как насчет вас? Вы эмигрант, путешествуете...?"
"О!" Он издал нервный смешок, внезапно остро осознав свой возраст: "Ну, я не делал этого промежуточного года. Я поступил прямо из колледжа в юридическую фирму и провел следующие двадцать лет в крысиных бегах в Вашингтоне. И вот в прошлом году я подумал: какого черта! Я собираюсь сделать сейчас то, что должен был сделать двадцать лет назад".
"О." Ее брови взлетели вверх: "Превосходно! Молодец!"
"Скажите, вы хотите пива?" Он жестом указал на стул напротив своего за столиком: "Не придется кричать через всю террасу".
"О!" - повторила она и улыбнулась. Ее щеки раскраснелись: "Ну, если вы уверены, что я не помешаю".
"Вовсе нет! Приятно иметь компанию". Она встала, собрала свои вещи и переступила порог. Он встал, чтобы помочь ей, они возились и немного посмеялись, когда она села и чуть не уронила свою сумочку. Они оба одновременно сказали: "Ой!" и еще немного посмеялись. Он сказал: "Проблема с путешествиями по миру в том, что иногда ты оказываешься в толпе, и вас становится слишком много, и тогда ты можешь провести пару недель, не разговаривая ни с кем, кто говорит на твоем родном языке".
"Это правда. Я это замечаю. Иногда так хочется поговорить с кем-нибудь, кто говорит по-английски".
"Итак, как долго вы были в пути?"
Ее глаза слегка остекленели: "Ааа..." Она вдруг рассмеялась: "Это так долго, что я потеряла счет. Около шести месяцев. А вы?"
Он уже давно подготовил свой рассказ, и он прозвучал легко и естественно.
"Немного дольше, около девяти месяцев, и сейчас я на пути домой".
"Я тоже".
Он протянул руку: "Джон Джонс", и как внезапная мысль, "но все зовут меня Джей". Он усмехнулся: "Джон Джонс, Джей Джей, Джей".
"О, да, я понимаю". Она колебалась мгновение, затем: "Мэрион, Мэрион Джеймс, хотя большинство моих друзей зовут меня Мэри. Пожалуйста, - добавила она, указывая на его бургер, - ешьте. Я уже поела".
Он вгрызся в бургер, заставляя себя казаться голодным, хотя едва мог глотать от волнения в животе. Он отхлебнул половину пива и спросил ее: "Так куда вы направляетесь?".
"На юг". Она почти проговорила это слово: "На Минданао. Я слышала, там есть великолепные рыбацкие деревни, мирные, тихие, прекрасные люди. Не то, что здесь". Она с отвращением огляделась вокруг.
Он улыбнулся, почувствовав внезапное сочувствие: " Вы не в восторге от Манилы, да?"
"Я использовала..." Она поймала себя на мысли и слабо рассмеялась: "Раньше я думала, что мне понравится. Но сельские Филиппины - это одно, а Манила - совсем другое. Коррупция, жестокость и безразличие политического класса, отвратительное поведение полиции..."
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
"Я знаю, - он почувствовал узел в животе, - того парня. Может быть, он занимался торговлей наркотиками или чем-то еще. Они довольно безжалостны к этому, и стреляют на месте. Коп - это судья, присяжный и палач".
Она уставилась на него, и что-то в страхе и тревоге в ее глазах подтолкнуло его к действию. Как будто он увидел в ней свой собственный страх и тревогу, и, поделившись с ней своим ужасом, они могли бы найти силу друг в друге.
"Но это не самое худшее", - тихо сказал он: "Они используют это как предлог, чтобы уладить старую вражду и вендетту. Я видел, с крытой дорожки, я переходил дорогу, я видел, как полицейский что-то подбросил в карман мертвого парня". Он колебался, боясь, что заходит слишком далеко и теряет контроль над своим языком, но не смог остановиться: "Стрелок, парень с пистолетом, он даже не был филиппинцем". Они оба неподвижно смотрели друг на друга: "Он был китайцем".
Он смотрел, как весь цвет уходит из ее щек, и вдруг нервно рассмеялся: "Посмотрите на нас! Это хуже, чем городские легенды у костра!".
Она тоже засмеялась: "Я знаю, но я буду рада выбраться отсюда. К этому привыкаешь, но это немного сумасшедший дом. Куда вы направляетесь?"
Он пожал плечами: "Я собирался поехать в Кларк и сесть на рейс до Дубая, а потом домой в Вашингтон. Но сейчас мне как-то не по себе. Это не очень хорошая нота, чтобы закончить почти год путешествий".
Был ли это проблеск надежды в ее глазах? "Нет!" - решительно сказала она: "Я вижу это. Гораздо лучше закончить такое долгое путешествие на счастливой ноте".
Он прокашлялся, борясь со спазмом в горле, и жестом указал на нее: "Что-то вроде тех деревень, которые вы описали на Минданао. Я никогда не был на Минданао".
Ее лицо засветилось: "О, вам стоит поехать. Вам понравится. Я еду в одно место на самой южной оконечности. У него необычайно непроизносимое название - Найон нг Пангисда, прямо на пляже, и оно такое красивое!"
"Да, и насколько трудно будет найти место, где остановиться?"
"Совсем не сложно. Местные жители сдадут вам комнату практически за бесценок и накормят вас свежей рыбой и фруктами. Это просто рай".
Он засмеялся: "Вау, вы заставляете меня действительно хотеть поехать. Это определенно будет более счастливым концом моего путешествия, чем этот".
"Почему бы вам не поменять билет? Вагон отходит примерно через полчаса, и мне пора возвращаться. Я уверена, что если вы поговорите с водителем и дадите ему десять долларов, он вас посадит. В любом случае, на этом автобусе мы доедем только до парома в Матноге, потом вы сможете купить билет на оставшуюся часть пути. Мы едем на Самар, там пересаживаемся на другой автобус до Сан-Рикардо, еще один паром до Суригао, а затем еще два автобуса через Минданао до нашего непроизносимого пункта назначения".
"Ого, а вы уверены, что мы сможем вернуться?"
Она покачала головой и рассмеялась: "Нет! Но я не уверена, что мы захотим".
"Звучит очень круто". Он сказал это задумчиво, с идеями, играющими в его голове. Она улыбнулась с искренним удовольствием: "Тогда вы поедете со мной?".
"Да, думаю, что да. Но позвольте спросить, что вы будете делать после недели в этой деревне на Минданао?".
Она отвела глаза. Он заметил, что ее лицо, казалось, закрылось: "Я не уверена", - сказала она, и он ей не поверил: "Возможно, я буду исследовать некоторые из близлежащих островов. Это не так далеко от Оза..."
"Верно."
Она собрала свои вещи: "Нам лучше пойти. Вы серьезно идете?"
"Да, если вы не сочтете, что я вмешиваюсь".
Она снова заверила его, что это не так. Он оплатил счет, и они вышли из торгового центра и пошли обратно по бульвару Аврора, странная пара, двадцать лет между ними. Она - неряшливая, маленькая и бледная, он - крупный, поражающий своей неопрятностью, но с врожденной элегантностью и властностью в осанке. Они не были неприметными, но филиппинцы, проходившие мимо, не обращали на них внимания, привыкшие к эксцентричности путешественников из англосаксонского мира: ботинки и шерстяные носки, странные шляпы и ярко-розовая кожа были лишь верхушкой айсберга. Филиппинцы восприняли все это спокойно.