Читать интересную книгу Тайный советник вождя - Владимир Успенский

На южном крыле Западного фронта инициатива тоже принадлежала неприятелю. Не везде, но в важном районе — под Тулой. Фашисты предприняли еще одну попытку отрезать южный бастион от столицы. Они потеснили войска 49-й и 50-й армий, кольцо вокруг Тулы могло замкнуться с часу на час. А у нас там не было резервов для противодействия. 3 декабря в 16 часов прервалась телефонная и телеграфная связь штаба фронта со штабом 50-й армии, линию перехватили немцы. Но связь с Тулой поддерживалась по подземному кабелю, о котором противник не знал.[59]

Куда ни кинь, везде клин, везде кризис. И в этой сложной обстановке был один вроде бы совершенно невероятный нонсенс: Белов наступал, Белов громил войска самого лучшего немецкого войскового объединения — 2-й танковой армии генерала Гудериана. Белов под Каширой начал бить немцев на десять суток раньше запланированных наступательных действий и гнал теперь гитлеровцев так, как еще никто и никогда не гнал их. Быстро, напористо, целеустремленно. Немцы привыкли наступать и побеждать. Везде: и в Западной Европе, и у нас. Это у них неплохо получалось. Умели они и обороняться. Правда, хуже, чем наступать, но все же умели. Но есть еще и такой, может быть, самый сложный вид боевых действий — отступление. А отступать гитлеровцы не умели, у них не было никакой практики. И перед опытным генералом Беловым, который сам прошел сложнейшую школу, отводя свой корпус от Бессарабии до Москвы, немцы оказались в положении самонадеянных, но ничего не знающих учеников. И людей у них было не меньше, чем у Белова, и техники несравненно больше, а вот покатились они назад, стремительно покатились, теряя и то и другое.

К критическому дню Московской битвы, к 3 декабря, когда фашисты подошли на самое близкое расстояние к нашей столице, Павел Алексеевич Белов на своем направлении отбросил фашистов на сорок километров, почти до Венева. До того города, где менее двух недель назад Гудериан разгромил нашу веневскую группу войск. А теперь Белов громил фашистов, отбивая захваченные противником трофеи, освобождая пленных. Родилась тогда в кавкорпусе песня, которая быстро облетела все эскадроны:

Гнали немцев конники Белова.Орудийный гром не умолкал.От Каширы до ворот ВеневаГудериан все танки растерял.

Положим, не все, по официальным данным, около семидесяти танков. Тоже, согласитесь, неплохо. Особенно если учесть, что потери-то безвозвратные. При наступлении немцы тоже теряли танки. Ну, выбьет снаряд каток, повредит гусеницу. Отремонтировали машину, и снова в строй. А теперь им пришлось бросать технику, она оказывалась в наших руках. Для противника это было чувствительно.

Как тут не привести еще раз слова тогдашнего начальника штаба Западного фронта В. Д. Соколовского: «Поспешный отход врага на юг превратился в бегство. Несмотря на строжайший приказ генерала Гудериана, гитлеровцы массами бросали свои танки, боевую технику, артиллерию, снаряжение и имущество, в частях противника часто возникала паника. Преследовавшие противника советские войска захватывали большие трофеи, все дороги были усеяны трупами немецких офицеров и солдат. Таков был результат внезапного для врага контрудара группы войск генерала Белова под Каширой. В период 27 ноября — 7 декабря войска группы не только остановили наступление немецко-фашистских войск на Москву с юга, но нанесли им жестокое поражение и отбросили к Веневу. Прорыв немецкой 2-й танковой армии к Кашире был ликвидирован, и гитлеровский план сомкнуть танковые клещи к востоку от Москвы полностью был опрокинут на юге так же, как и на севере. Оперативная обстановка на левом крыле Западного фронта сразу изменилась в нашу пользу».

Припомним: в середине ноября Белов нейтрализовал малую клешню немцев, нацеленную на Кунцево, и надолго задержал наступление 4-й полевой армии фон Клюге. А теперь, через две недели, еще до начала общего контрнаступления под Москвой, разгромил южную большую клешню, лишив Гудериана всякой надежды на окружение нашей столицы. Но и это еще не все. При оценке действий генерала Белова правомерны самые восторженные выражения. А я скажу так: Белов творил чудеса! Двигаясь на юг и на юго-запад, его корпус (а точнее, группа войск) подрезал коммуникации, заходил в тыл немецким дивизиям, нацеленным на Рязань. В этих дивизиях смотрели теперь не столько на восток, сколько на запад, на свои тылы.

Наша новая 10-я армия, развертывавшаяся под Рязанью, была еще недоформирована, недовооружена, не имела боевого опыта. И сразу же застряла, едва начав наступать на Сталиногорск и на станцию Узловая. Немцы имели приказ удерживать эти населенные пункты как базы для ведения дальнейших операций. А как поступает Белов? Понимая, что кто-то должен обеспечивать его фланги, закреплять достигнутые успехи, он помогает соседней пехоте. Поворачивает два гвардейских кавполка и одну танковую бригаду (всего-то пять уцелевших танков) на восток. Эти силы подошли скрытно и ударили с тыла по немцам, оборонявшим Сталиногорск-2. Атаки с запада фашисты не ожидали, не смогли даже в скоротечном бою использовать как следует имевшиеся у них пятьдесят танков. Побежали в панике. Одних только артиллерийских орудий конники захватили около полусотни. А затем вместе с 330-й стрелковой дивизией 10-й армии освободили Сталиногорск-1.

Еще своеобразнее развернулись события на большой станции Узловая, где при наступлении гитлеровцы захватили много эшелонов с важными грузами. Пехота 10-й армии без заметных успехов атаковала Узловую с востока. И туда Белов тоже направил свой полк, оказавшийся ближе других к станции, — 108-й кавалерийский полк подполковника В. Д. Васильева из 2-й гвардейской кавдивизии. По штату кавалерийский полк примерно вдвое меньше стрелкового. Тысяча бойцов и тысяча коней — четыре сабельных эскадрона, один пулеметный эскадрон и несколько небольших подразделений, У Васильева в строю после многих боев насчитывалось человек шестьсот. И приданная полку батарея 76-миллиметровых орудий ЗИС, которые пообещал и прислал Белову сам Верховный Главнокомандующий. Орудия были замечательные по всем параметрам. Командир батареи капитан Обуховский, выслав к станции корректировщиков, открыл огонь с расстояния в одиннадцать километров, надежно укрыв свою технику. Немцы не могли понять, откуда летят снаряды, точно попадавшие в цель. Начались пожары. Гитлеровцы попрятались в укрытия. А тем временем Васильев, используя складки местности, незаметно подвел свой полк к Узловой и, не дав немцам опомниться, стремительно атаковал станцию в конном строю. Это вообще-то бывало очень редко. Какие уж конные атаки на пулеметы и автоматы — самоубийство. Но на Узловой обстановка была подходящая. Конная лава захлестнула станцию, ошеломленные немцы вылезали из подвалов, из блиндажей и поднимали руки. А пытавшиеся сопротивляться падали под пулями и ударами шашек. Все было кончено очень быстро.

По давним неписаным законам конница, захватившая город, имела право от одних до трех суток хозяйничать в нем. Но времена изменились, да и город-то наш. Однако приз конногвардейцы не упустили, эшелоны на станции они по праву считали «своими». А в многочисленных вагонах чего только не было! Обнаружили более пятисот новеньких советских станковых пулеметов — немцы не успели их вывезти. Снимай смазку — и в бой! Это особенно обрадовало Белова: за все время войны кавкорпус ни разу не получал пулеметы, а потерял много. Теперь же полки, эскадроны брали, кому сколько нужно, выделив часть для пехоты. «Опулеметились» все, оставив резерв в обозах. Огневая мощь корпуса возросла чуть ли не вдвое. А когда фронтовые интенданты попытались предъявить претензии, обвиняя в самоуправстве, Белов ответил: помалкивали бы, недотепы, умудрившиеся «подарить» противнику столько техники. А он взял пулеметы по праву победителя.

Любопытно, как немецкие и наши военные специалисты, историки, исследователи объясняли успехи Белова, достигнутые в трудное время и при несопоставимых вроде бы масштабах: кавалерийский корпус против танковой армии! Писано много и разное. Корень неудачи «танкового бога» Гудериана некоторые немцы видят вот в чем. Гудериан всегда придерживался правила, сформулированного еще Мольтке: «Идти порознь, драться вместе». Принцип этот известен любому фендрику. Гудериан лишь несколько модернизировал его применительно к современной войне моторов, к маневренной, быстрой войне. «Маневрировать порознь и на большом пространстве, а бить сообща, достигая одной цели». Он так и поступал до ноября сорок первого года. Он бил всегда кулаком, а в ноябре растопырил пальцы. Значительная часть его войск «осела» возле Тулы, пытаясь захватить этот город. Еще одна часть двигалась на восток, на Рязань. Наиболее боеспособные подвижные соединения были нацелены на Каширу и далее. И не потому, что Гудериан забыл свой принцип. Нет — война заставила. Упорное сопротивление советских войск на разных, больших и малых, рубежах ослабило его танковые и моторизованные соединения, более чем наполовину сократило численность пехотных дивизий. Кулак Гудериана был ослаблен, пальцы разъединены, он уже не бил, а тыкал пальцами, но все еще самонадеянно рассчитывал на быстрый успех. И просчитался: Белов сотворил с ним то, что он недавно сделал с веневской группировкой советских войск.