О вопросе соотношения банковского и промышленного капитала задумывались многие мыслители, политики и государственные деятели. Они пытались определить: какой из этих капиталов управляет обществом и какой из них важнее для общества? Особо среди таких мыслителей стоит выделить австрийского социалиста Рудольфа Гильфердинга (кстати, бывшего в правительстве Второго Рейха некоторое время министром финансов), который в начале XX века написал ставшую впоследствии широко известной книгу «Финансовый капитал»[1365].
В отличие от Маркса Гильфердинг не «замазывал» различия между промышленным и банковским капиталом, более того, он считал неизбежной непримиримую борьбу между этими двумя видами капиталов. Эту борьбу он представлял как противостояние «анархичных» промышленных предпринимателей (как правило, местных, имеющих национальную привязку) и организованного финансового капитала, слабо связанного с национальными государствами, часто действующего одновременно в нескольких или многих странах.
Как прямолинейно выражался венский соратник Гильфердинга Отто Бауэр, при построении социально-экономических прогнозов исходить надо из «противоположности интересов между еврейским торгово-ростовщическим и христианским промышленным капиталами»[1366].
Прогноз Гильфердинга для всех индустриальных стран - неизбежность победы космополитического финансового капитала над «местноограниченным» промышленным. Именно этой победе, по мнению Гильфердинга, призваны способствовать социалисты и левые радикалы, провоцирующие «когда надо» кризисы, стачки и социальные потрясения, которые разоряют промышленников и резко повышают спрос на банковский кредит, усиливая финансистов. Например, в России в период революционного хаоса 19051906 годов прибыль коммерческих банков увеличилась больше чем вдвое. Похожая ситуация складывалась и на Западе, в период Великой депрессии 1929 года. К чему это ведет? Гильфердинг пишет: «Финансовый капитал в его завершении - это высшая ступень полноты экономической и политической власти, сосредоточенной в руках капиталистической олигархии»[1367].
Гильфердинг очень подробно анализирует процесс образования монополий, ведущая роль в которых принадлежит финансистам. Уже простой переход к акционерной форме подрывает позиции промышленного предпринимателя, поскольку тот теряет функцию непосредственного организатора производства, а его капитал в форме акций, которые теперь свободно продаются на особом рынке - фондовой бирже, - приобретает характер капитала чисто денежного. Доход от ценных бумаг постепенно сводится к общему уровню процента, а предпринимательский доход ушедшего на покой промышленника превращается в учредительскую прибыль, которая теперь присваивается банкирами, поскольку учредительство акционерных обществ становится делом крупных банковских консорциумов. Место предпринимателей эпохи делового риска, технологической инициативы и свободной конкуренции занимает иерархия наемных управляющих, точно таких же, как служащие государственных отраслей. Результат: неуклонное уменьшение объема продукции относительно мелких самостоятельных предприятий, хотя именно в их рамках изобретаются и получают путевку в жизнь принципиально новые оригинальные технологии.
Впрочем, отрицательные последствия монополизации Гильфердинга волновали мало. Для него этот процесс - абсолютное благо, движение в сторону так называемого «организованного капитализма», в котором главными (а скорее всего, и единственными) «организаторами» станут банкиры (финансисты). Более того, свою задачу он видел в разработке рецептов скорейшего наступления эры «организованного капитализма». Р. Гильфердинг «подробно исследует способы роста фиктивного капитала и технику манипулирования чужими средствами (в его классическом примере капитал в 5 млн фактически распоряжается 39 млн; современная практика шагнула дальше). Финансовая техника, которую рекомендует Гильфердинг, включает подробное описание операций, стоящих на грани жульнических махинаций: “разводнение” капитала, деление акций на обыкновенные и привилегированные, система “участия” - создание цепи зависящих друг от друга обществ и, наконец, просто разного рода “Панамы”.»[1368]
Гильфердинг поясняет отличие финансового капитала от ранее существовавших форм капитала: «Финансовый капитал хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста (промышленного. - В. К.) и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации»[1369].
По сути, Гильфердинг призывал к такому капитализму, в котором производство будет управляться финансовой олигархией из одного центра - наподобие советского Госплана. Не будет и свободных рыночных цен на продукцию промышленности: «цена перестанет быть объективно определенной величиной. Она становится счетной величиной, устанавливаемой волей и сознанием человека»[1370]. Судя по всему, в эпоху финансового капитализма не останется также никаких личных свобод. Оказывается, первым термин «тоталитарное общество» ввели не нацисты или еще какие-то «недемократичные» люди, а именно Гильфердинг. Для него «организованный капитализм», «финансовый капитализм» и «тоталитарное общество» - это слова-синонимы, отражающие позитивное состояние общества. Современное общество - это в чистом виде «финансовый капитализм». Следовательно, по Гильфердингу, это «тоталитарное общество».
С учетом сказанного можно уверенно утверждать: Гильфердинг оказался более прозорливым «предсказателем» будущего состояния капитализма, чем К. Маркс.
Подчиняя себе промышленный капитал, банковский (финансовый) капитал тем не менее заставляет промышленников жить по законам капитализма, т.е. всю свою деятельность подчинять получению прибыли и ее накоплению. А это ведет в конечном счете к разрушению экономики (экономики без кавычек) как единого живого организма.
Слава Богу, в последнее время у нас (правда, в основном в Интернете) стали появляться публикации, в которых объясняется различие между банковским и промышленным капиталом, показывается их противостояние и раскрывается истинно грабительский характер первого. Вот, например, отрывок из одной такой публикации, в которой автор говорит о «мировой политической борьбе между двумя классами - финансовой олигархией и промышленной буржуазией»: «Это два враждующих класса, борьба которых определяет ход современной истории. Пролетариат в этой борьбе выступает лишь в роли союзников финансистов, хотя в стратегическом плане он является союзником промышленной буржуазии - развитие экономики в интересах обоих классов. Это вызовет много споров со стороны марксистов.»[1371]
Здесь уместно привести выдержку из интересного материала под названием «Задумывались ли Вы когда-нибудь над вопросом “Откуда берутся деньги?”»[1372]. В этой работе автор использует аналогии из биологии и физиологии. В частности, деньги он сравнивает с «кровью», которая циркулирует в сложном, состоящем из многих органов «организме», называемом «экономика»:
«В здоровом организме никакой орган не может “выводить из организма прибыль”. Не может, к примеру, “мозг” задерживать у себя кровь как “прибыль от своей деятельности”, так как автоматически это подавляет весь остальной организм. Равно как и не может вдруг “инвестировать” отобранную ранее кровь, под которую уже давно печень эмитировала новую, восполнив исчезнувший (конечно же, «возникший». - В. К) в свое время недостаток. Всему организму от такой эквилибристики хорошо не станет. Такой орган нужно удалять. Это опухоль. Любая задержка денежного обращения (или, наоборот, “необоснованная эмиссия”) дестабилизирует работу сбалансированного единого организма экономики. Вплоть до “смерти”. Если все деньги скопились на вершине. “финансовой пирамиды”, денежное обращение останавливается.»
Альянс государства и монополий
С момента образования монополий наблюдалось постоянное их стремление поставить под свой контроль не только производство и рынки, но также все общественные институты стран своего базирования (метрополии). Это: церковь, политические партии, профсоюзы и другие общественные организации, наука и образование, культура, средства массовой информации и т.д. А самое главное - государство, включая все ветви государственной власти - исполнительную, законодательную, судебную.
Между корпорациями и государством складывается такой тип отношений, который можно назвать альянсом. Поначалу корпорации выступали в этом альянсе младшим партнером, однако этот период существования альянса был достаточно коротким. На протяжении по крайней мере последнего столетия в США и Западной Европе ведущую роль в альянсе захватили корпорации, превратив государство в своего «слугу». Или, как писалось в советских учебниках политэкономии, - в «комитет по управлению делами монополистического капитала». С учетом сегодняшних реалий (превращение капитализма из промышленного в финансовый) можно без натяжки сказать, что государство - «комитет по управлению делами финансового (или ростовщического) капитала».