Читать интересную книгу Слова сияния - Брендон Сандерсон

Далинар не ответил, но Шаллан знала, о чем он думает.

«Мы оставили надежду на отступление много дней назад».

Настолько долгий поход через плато превратился бы в бедствие, реши паршенди докучать им набегами. Алети сразятся здесь и победят, захватив убежище противника в Нараке.

Это был их единственный выход.

Далинар объявил перерыв в совещании, и кронпринцы разошлись, окруженные помощниками с зонтами. Шаллан дождалась, пока Далинар поймает ее взгляд. К этому моменту в палатке остались только она, Далинар, Адолин и Навани.

Навани подошла к Далинару и взяла обеими руками его ладонь. Очень интимный жест.

– Твой портал, – произнес Далинар.

– Да? – спросила Шаллан.

Кронпринц поднял голову и встретил ее взгляд.

– Насколько он реален?

– Джасна была убеждена в том, что он по-настоящему реален. Она никогда не ошибалась.

– Сейчас, шторм побери, совсем неподходящее время, чтобы она ошиблась, – заметил Далинар. – Я согласился двигаться вперед частично из-за твоего исследования.

– Спасибо.

– Я поступил так не ради науки, – продолжил Далинар. – Из того, что рассказала мне Навани, я понял, что портал представляет собой уникальную возможность для отступления. Я надеялся разгромить паршенди до того, как нас настигнет угроза, чем бы она ни была. Судя по тому, что мы увидели, опасность наступила раньше срока.

Шаллан кивнула.

– Завтра последний день обратного отсчета, – напомнил Далинар. – Того, что появлялся на стенах во время сверхштормов. Так или иначе, мы встретим его завтра, и ты – мой запасной план, Шаллан Давар. Ты найдешь этот портал и заставишь его работать. Если нас постигнет несчастье, твой путь станет нашим спасением. Может быть, ты – единственный шанс на выживание для нашей армии, а возможно, и для всего Алеткара.

* * *

Шли дни, и Каладин отказывался позволить дождям одержать над ним верх.

Он ковылял по лагерю с помощью костыля, который раздобыл для него Лоупен, несмотря на возражения, что ему еще слишком рано вставать и нагружать ногу.

Все вокруг казалось таким же пустым, только время от времени попадались паршмены, волочащие древесину из лесов за пределами лагеря или таскающие мешки с зерном. Никаких новостей от экспедиции в лагерь не доходило. Король, вероятно, получал сообщения при помощи самопера, но ни с кем ими не делился.

«Шторма, теперь это место кажется таким зловещим», – подумал Каладин, хромая вдоль опустевших бараков.

По зонту, который Лоупен прикрепил к костылю Каладина, барабанил дождь. Зонт защищал от дождя. В некоторой степени. Каладин прошел мимо спренов дождя, похожих на синие свечки, вырастающие из земли. На верхушке каждой из них прямо в центре виднелся глаз. Жуткие создания. Каладину они никогда не нравились.

Он боролся с дождем. Был ли в этом смысл? Казалось, будто дождь хочет, чтобы он оставался под крышей, поэтому Каладин бродил по улицам. Дождь хотел, чтобы он погрузился в отчаяние, поэтому Каладин заставлял себя размышлять. Пока он был подростком, разгонять мрак помогал Тьен. Теперь даже мысли о Тьене только сгущали тьму, хотя Каладин не мог не думать о брате. Плач напоминал о нем. А также о смехе, когда им угрожала темнота, о светлой радости и беззаботном оптимизме.

Счастливые образы противостояли картинам смерти Тьена. Каладин крепко зажмурил глаза, пытаясь прогнать воспоминания. Хрупкий юноша, едва обученный, падает под ударом меча. Солдаты из отряда Тьена выставили его вперед, чтобы отвлечь противника, как жертву, чтобы замедлить врага.

Каладин стиснул челюсти и открыл глаза. Больше он не будет хандрить. Он перестанет ныть и утопать в депрессии. Да, он потерял Сил. За свою жизнь он потерял многих из тех, кого любил. Он переживет этот кошмар так же, как пережил прошлые.

Мостовик продолжил ковылять вокруг бараков, как делал это по четыре раза за день. Иногда к нему присоединялся Лоупен, но сегодня Каладин оставался один. Шлепая по лужам, он поймал себя на том, что улыбается, потому что на ногах были ботинки, которые обманом выманила у него Шаллан.

«Я никогда не верил, что она рогоедка, – подумал он. – Нужно не забыть рассказать ей».

Каладин остановился, опершись о костыль, и стал смотреть сквозь дождь в сторону Разрушенных равнин. Было видно не так уж много. Мешала пелена дождя.

«Возвращайтесь в целости и сохранности, – подумал он о тех, кто находился там, вдалеке. – Все вы. На этот раз я не смогу помочь, если что-то пойдет не так».

Камень, Тефт, Далинар, Адолин, Шаллан, каждый человек из Четвертого моста – они все могли рассчитывать только на себя. Насколько изменился бы мир, будь Каладин человеком получше? Если бы он использовал свои способности и вернулся в лагерь с Шаллан, полный штормсвета? Он был так близок к тому, чтобы открыть всем свои возможности...

«Ты размышляешь над этим неделями, – сказал мостовик самому себе. – У тебя ничего не вышло. Ты оказался слишком напуган».

Каладину было ненавистно это признавать, но от правды не убежишь.

Что ж, если его подозрения насчет Шаллан верны, возможно, Далинар все же обретет своего Сияющего. Пусть у нее получится лучше, чем у него.

Каладин продолжил путь, заковыляв обратно к баракам Четвертого моста, но остановился, заметив роскошный, запряженный лошадьми экипаж с королевскими знаками отличия, который ожидал перед входом.

Мостовик выругался и бросился вперед, припадая на одну ногу. Лоупен выбежал, чтобы помочь ему, позабыв про зонт. Многие оставляли попытки остаться сухими во время Плача.

– Лоупен! – воскликнул Каладин. – Что случилось?

– Он ждет тебя, ганчо, – ответил хердазианин, ожесточенно жестикулируя. – Сам король.

Каладин быстрее захромал к бараку. Дверь оказалась открыта, и он заглянул внутрь, обнаружив стоящего там короля Элокара, который осматривался в маленьком помещении. Моаш охранял вход, а Така, бывший солдат королевской стражи, держался ближе к королю.

– Ваше величество? – вопросительно проговорил Каладин.

– А, – обернулся Элокар, – мостовик.

Щеки короля покрывал румянец. Он был навеселе, хоть и не казался пьяным. Каладину все стало ясно. Когда Далинар уехал, и никто больше не смотрел на короля с неодобрением, скорее всего, наступило самое время расслабиться за бутылкой чего-нибудь покрепче.

Когда Каладин встретился с королем впервые, он подумал, что Элокару недостает королевского величия. Теперь, как ни странно, ему казалось, что тот выглядел как настоящий король. Не то чтобы он как-то изменился: высокомерная манера поведения и властные черты лица с очень крупным носом остались прежними. Изменился сам Каладин. Вещи, которые когда-то ассоциировались у него с королями, – честь, физическая сила, благородство – уступили место менее выразительным качествам Элокара.

– Далинар и вправду выделяет своим офицерам такое? – спросил король, обведя жестом комнату. – Что за человек. Ожидает, будто каждый станет жить в таком же аскетизме, что и он. Словно полностью позабыл, как следует получать удовольствие.

Каладин взглянул на Моаша, но тот только пожал плечами, звякнув Доспехами Осколков.

Король прочистил горло.

– Мне сказали, что ты слишком слаб, чтобы предстать перед моим взором. Вижу, что, по всей видимости, дело в другом.

– Прошу прощения, ваше величество, – ответил Каладин. – Я плохо себя чувствую, но каждый день обхожу лагерь, чтобы силы вернулись ко мне. Я побоялся, что моя слабость и внешний вид могут оскорбить трон.

– Вижу, ты выучился говорить обдуманно, – сказал король, скрестив руки. – Правда же заключается в том, что мой приказ не имеет никакого значения даже для темноглазого. В глазах других людей я больше не обладаю никаким авторитетом.

Отлично. Опять все сначала.

Король резко взмахнул рукой.

– Вон, вы двое! Я буду говорить с этим человеком наедине.

Моаш озабоченно посмотрел на Каладина, но тот кивнул. Моаш и Така неохотно вышли, прикрыв дверь, и оставили короля и Каладина при свете нескольких наполовину разряженных сфер, которые вытащил Элокар. Скоро в сферах совсем не останется штормсвета – слишком давно не было сверхшторма. Придется вспомнить о свечах и масляных лампах.

– Откуда ты знаешь, – спросил король, – как стать героем?

– Ваше величество? – произнес Каладин, всем весом навалившись на костыль.

– Героем, – повторил король, небрежно махнув рукой. – Все обожают тебя, мостовик. Ты спас Далинара, сражался с Носителями Осколков, вернулся после падения в те штормовые ущелья! Как у тебя получается? Откуда ты знаешь, как поступать?

– На самом деле, это всего лишь удача, ваше величество.

– Нет-нет, – проговорил король и начал мерить шагами комнату. – Здесь закономерность, хотя я и не могу понять, в чем она заключается. Когда я пытаюсь быть сильным – выставляю себя на посмешище. Когда пытаюсь быть милосердным, мною помыкают. Когда стараюсь прислушиваться к советникам, оказывается, что я выбираю не тех людей! Когда пытаюсь все делать самостоятельно, Далинару приходится вмешиваться, иначе я развалю все королевство. Откуда остальные знают, как им поступать? Почему я не понимаю, что делать? Я был рожден для правления, возложенного на меня самим Всемогущим! Почему он даровал мне титул, но не наделил способностями править? Это переходит все границы. Опять же, похоже, все что-то знают, кроме меня. Отец мог управлять даже такими людьми, как Садеас. Его любили, его боялись и ему служили все сразу. Я даже не могу заставить темноглазого подчиниться приказу прибыть во дворец! Почему у меня ничего не получается? Что мне делать?