Но герр оберст не был бы истинным «рыцарем плаща и кинжала», если бы не ухитрился сделать невозможное — скопировать на гектографе два совершено секретных доклада, предназначенных для Его Высочества Великого князя Александра Михайловича. Первый назывался «О применении аэропланов на маневрах под Москвой в 1911 г.», а второй — «Об использовании артиллерийских орудий особой конструкции для расстрела аэропланов».
Фон Бокль довольно потянулся, припоминая детали операции: «А этому растяпе — генерал-майору стоило бы поменьше пить… Верно, теперь не помнит, с кем в ресторации «шансонеток с гарниром» заказывал».
Он прошелся по комнате и, вновь ощутив привкус любимого напитка, с сожалением подумал: «После такого сногсшибательного успеха следовало бы отдохнуть недельку-другую, а тут, как назло, появился этот неугомонный вояка из провинции. Вот и пришлось опять браться за новое задание… Правда, есть в этом и несомненный плюс — считать чаек на южном взморье гораздо приятней, нежели ворон на заснеженной Ходынке», — разведчик пригубил коньяк и залюбовался вечерней бухтой. Там, за развеваемой ветром занавеской, раскинулось бескрайнее синее море. «Море было большое», — вспомнил он недавно прочитанную фразу и на миг задумался, понимая вдруг, что нашел ответ на мучивший его вопрос.
3
Дорожные раздумья
Ресторан поезда «Петербург — Севастополь» был полон. Недавнее новшество — прицепной вагон, в котором готовили еду, — пришлось по душе многим пассажирам. Шестьдесят часов езды по железной дороге, за которые крымский скорый преодолевал две тысячи верст, уже не казались столь скучными. Теперь не надо было торопливо обедать на вокзалах, опасливо поглядывая через окна станционного ресторана, не ушел ли поезд.
Капитан Мяличкин, покончивший с бифштексом, ожидал, когда подадут кофе. Облаченный в строгий костюм контрразведчик с грустным видом смотрел на мелькающие за окном картинки южнороссийского пейзажа. Степь покрылась зеленым ковром. Среди еще невысокой травы, перемешанной с кустарниками, виднелись сине-желтые полоски полевых цветов. «Надо же, в столице холодно и сыро, а здесь сущий рай», — любуясь видом, подумал он. Но мысли настойчиво возвращались к предстоящему заданию. «Итак, полковник решил, что мне не стоит терять время и появляться в штабе Одесского военного округа. Достаточно одной шифрованной телеграммы и телефонного разговора. Их представитель — ротмистр Берг — будет ждать меня в Ялте. Пароль: «Экскурсии на автомобиле совсем не утомляют». Отзыв: «Да, но местные дороги оставляют желать лучшего». По мнению Ладыженского, отыскать английского агента будет легче, если прибыть в город инкогнито, выдавая себя за гражданское лицо. Он вспомнил, как начальник, пустив сигарное облачко, сказал: «Главное, Константин Юрьевич, не допустить покушения на Распутина. Вы должны спасти его любой ценой. Идеальный вариант — вычислить британского агента заранее и нейтрализовать. Лучше, конечно, взять живым. При аресте не рискуйте — используйте полицейский наряд. И, пожалуйста, не лезьте на рожон. О вашей храбрости я наслышан еще по японской кампании. Телефонируйте мне ежедневно. Офицер из штаба округа подключит местную агентуру. Руководство операцией лежит на вас. Билет возьмите в международный спальный вагон. По прибытии в Ялту остановитесь в приличном отеле. Денег не жалейте. Я распорядился выдать вам повышенные командировочные и солидную сумму на непредвиденные расходы. Когда приедете, первым делом осмотритесь и лишь потом принимайте решение. Ялта — городок небольшой. Местного населения там всего тринадцать тысяч. Сейчас, в пасхальный сезон, отдыхающих немного. Посетите ресторации, клубы, ну… — он снова потянул регалию, — не мне вас учить. План обдумаете на месте и сообщите. Так что с Богом!»
Капитан отхлебнул принесенный кофе и вновь погрузился в раздумья: «Проблема заключается в том, что у меня времени в обрез. Известно, что царский кортеж прибудет в Ялту в Вербное воскресенье — восемнадцатого, то есть всего через три дня. За ним, предположим на следующий день, явится «старец». А я окажусь в Ялте завтра — тринадцатого марта. Выходит, до приезда Государя у меня останется только пять дней, а до появления Распутина минимум шесть-семь. Маловато. Рассчитывать, что, слоняясь по людным местам, я обязательно натолкнусь на англичанина и пойму, что именно он и есть агент, — смешно. Следовательно, у меня остается единственный вариант — следить за Распутиным, фактически его охраняя. Одновременно придется присматриваться к окружающим. Во всяком случае, надобно поставить себя на место этого британца и предугадать его действия. Но заглянуть в ресторации, клубы и казино все равно не мешает».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мяличкина отвлекли возгласы двух иностранцев за соседним столиком. Французы о чем-то горячо спорили, уплетая блины с семгой и красной икрой. Рядом с ними находился русский переводчик. Прислушавшись, он понял, что речь идет о разработке какого-то рудного месторождения в Крыму. Оказывается, один из чужеземцев заключил с собственником договор аренды на десять лет, но сам к разработке не приступил, а на пять лет переуступил свое право соотечественнику с очень хорошим куртажем — тридцать процентов от чистой прибыли, получаемой от продажи руды.
«Дельцы, по-моему, самые большие оптимисты — договора заключают на десять лет… А что такое в России десять лет? — усмехнулся собственным мыслям капитан. — За прошедшие десять лет чего только не случилось: война, беспорядки, страну захлестнул такой террор, что до сих пор из него выбраться не можем… Мало того — снова стоим на пороге очередной катастрофы. Ох уж эти англичане! Ради того чтобы удержать власть в колониях, они готовы ввергнуть мир в новое кровавое побоище!» Капитан вновь обратил внимание на соседей. Один из иностранцев достал из кармана «Биржевые ведомости», развернул их и, повторяя за переводчиком, принялся читать вслух заголовки — выходило весьма скверно, другой же подшучивал и говорил, что русский язык ему знать совсем необязательно, а достаточно выучить всего несколько слов: «барышня», «чуть-чуть», «давай-давай» и «слава Богу». Переводчик скромно посмеивался.
Мяличкин сделал маленький глоток крепкого кофе и вернулся к собственным мыслям: «Итак, план-минимум у меня есть. Теперь посмотрим, что предложит мой одесский коллега и чего стоят его осведомители».
До прибытия поезда в Севастополь оставалось четыре часа.
4
Тайник
На Старом ялтинском кладбище, что на Поликуровом холме, собрался чуть ли не весь город — в последний путь провожали гласного городской управы Дмитрия Мусатова. Известный некогда в столице баритон по окончании карьеры решил поселиться в Крыму. Энергичный от природы, бывший певец рьяно взялся за благоустройство центральных улиц курорта, за что его не раз хвалили на страницах «Русской Ривьеры». Вскоре заезжую знаменитость избрали гласным управы. Экс-король оперных подмостков облюбовал себе довольно странную должность — заведование очисткой городских улиц от мусора. Этот на первый взгляд не совсем понятный для окружающих выбор позволил ему вскоре приобрести в Ялте несколько дач, благодаря чему он сделался довольно влиятельным домовладельцем. Казалось, счастливой жизни успешного дельца ничто не угрожало. Но всего за неделю до смерти он как-то сник и все чаще стал наведываться в церковь. А третьего дня обошел всех, с кем у него случались ссоры или недоразумения. В разговоре он, как бы между прочим, сожалел, что доставил кому-то обиды, а уходя, тихо извинялся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Слышали даже, как он оправдывался перед книготорговцем Синани — давним знакомым Чехова, — чью торговлю Мусатов не раз грозился прикрыть. Сказать по правде, хозяин лавки и сам был не подарок — словоохотливый караим и дня не мог прожить, чтобы не покритиковать местную и столичную власть, да и его заведение больше напоминало книжный развал, чем солидный магазин, достойный набережной Ялты. И вот теперь этот неугомонный старик стоял у гроба своего недавнего обидчика и робко смахивал скупую старческую слезу.