ранних этапах своего развития публичная сфера не всегда (или не только) проявлялась в явной политической критике; интерес к "гражданскому обществу" в последнее время направляет внимание и на дополитическую самоорганизацию. В Европе и Америке это могут быть религиозные общины или группы, занимающиеся решением отдельных вопросов; Алексис де Токвиль зафиксировал обилие таких объединений в США в 1831-32 гг. В Китае после 1860 г., когда контрольная власть государства еще более ослабла, благотворительные проекты, например, больницы, часто объединяли преуспевающих представителей небюрократической элиты. В мусульманских странах аналогичную роль интеграции и мобилизации могли играть религиозные институты. От таких изначально неполитических инициатив до других сфер индивидуальной заботы и общей значимости оставалось совсем немного. Однако необходимо соблюдать чувство меры. Степень долгосрочной политизации городского населения сильно различалась. Лишь в некоторых европейских странах она поднялась до уровня коммунальной демократии, характерной для городов США. Кроме того, и в Европе, и в Азии, и в других странах местная публичная сфера часто оставалась весьма элитарным делом.
Устав и участие
То, что великий политолог Сэмюэл Э. Файнер назвал конституционализацией Европы, началось, следуя влиятельным образцам прошлого (США в 1787 г., Франция в 1791 г., Испания в 1812 г.), после окончательного падения Наполеона и, по сути, завершилось принятием Германией Конституции Рейха 1871 г. Этот процесс не ограничился Европой. Ни в одной части света XIX века не было написано столько конституций, как в Латинской Америке: только в Боливии в период с 1826 по 1880 год - одиннадцать, в Перу в период с 1821 по 1867 год - десять, хотя это не может служить доказательством того, что их политические культуры были действительно конституционалистскими. Конституция Японии 1889 года стала кульминацией формирования государства Мэйдзи как японо-европейского гибрида. Новая волна распространилась на крупнейшие страны восточной Евразии примерно на рубеже веков. Реформы Морли-Минто 1909 года направили даже Британскую Индию, хотя и находившуюся все еще на коротком поводке, на путь конституционной эволюции, которая через множество этапов привела к Конституции Республики Индия 1950 года.
Здесь нет необходимости подробно описывать европейский прогресс. Главное, что накануне Первой мировой войны, после целого столетия конституционализации, лишь несколько европейских стран достигли конституционной демократии с всеобщими выборами и системой мажоритарного правительства, подотчетного парламенту: Швейцария, Франция, Норвегия, Швеция и Великобритания (в 1911 году, когда была ограничена власть неизбираемой Палаты лордов). Основными бастионами демократии, наряду с США, были новые колонии европейских поселенцев - Канада, Ньюфаундленд, Новая Зеландия, Австралийская Федерация и ЮАР (где, однако, черное большинство не допускалось к выборам или не имело возможности воспользоваться своим избирательным правом).
Парадокс заключается в том, что в век, когда Европа, приверженная идее прогресса, как никогда ранее, накладывала свою печать на мир, самые значительные политические достижения были достигнуты на колониальной периферии. С одной стороны, многие народы мира воспринимали Британскую империю как непосильный репрессивный аппарат, с другой - она могла служить ступенькой на пути к демократии. В "белых" доминионах с либеральной формой правления поселенческие общества смогли пройти путь к современной демократии быстрее, чем в материнской стране с ее ярко выраженными олигархическо-аристократическими традициями. Небелые колонии были лишены такого старта на пути к "ответственному правительству", но Индия и Цейлон, по крайней мере, были втянуты в особый тип конституционной динамики. Под давлением националистического движения за свободу Закон о правительстве Индии 1935 г. ввел полную письменную конституцию, которая предусматривала участие индийцев в политической жизни на региональном уровне и была в значительной степени сохранена после обретения страной независимости. Таким образом, авторитарная империя в случае своей крупнейшей колонии создала основу для независимой эволюции демократического конституционного строя.
В Европе XIX века электоральная демократизация не была прямолинейно связана с укреплением парламентской политической системы. Приведем известный пример: в Германии после 1871 года активным избирательным правом на выборах в рейхстаг обладали все мужчины старше двадцати пяти лет, в то время как в Англии и Уэльсе продолжал действовать имущественный ценз - своего рода перепись населения. Даже после принятия Закона о реформе 1867 года, распространившего избирательное право на более широкие слои трудящихся, в избирательные списки было включено лишь 24% взрослых мужчин в (сельских) графствах и 45% в (городских) районах. Тем не менее, английские избиратели определяли состав парламента, который, являясь ядром политической системы, был гораздо более влиятельным, чем демократически избранный рейхстаг. В Англии парламентаризация предшествовала демократизации, в Германии - наоборот, хотя наряду с правом голоса в рейхстаге сохранялось крайне неравное "трехклассовое избирательное право" на выборах в прусский региональный парламент.
История избирательного права технически сложна для каждой страны. Она имеет важное территориальное измерение, поскольку даже равное количество голосов может привести к крайне неравным результатам, если избирательные округа разделены неравномерно. Важно также, посылают ли округа в парламент одного или нескольких представителей, продолжают ли играть роль специальные представители сословий, как это долгое время делали делегаты от университетов в Англии. Пропорциональное представительство было редкостью в XIX веке: к 1914 году его приняли только Бельгия, Финляндия и Швеция. Тайна голосования была более гибким понятием, чем сегодня, поскольку, особенно в сельской местности, легко можно было оказать давление на военнослужащих и других иждивенцев. Первой ввела тайну голосования Франция (в 1820 г.), в других странах этот процесс часто занимал гораздо больше времени. Споры о плюсах и минусах этого метода велись до конца века и после него. В Австрии законодательное закрепление этой практики было принято только в 1907 году.
Постепенное расширение электорального гражданства стало нормой, завоеванной частично революционной борьбой, частично уступками сверху. С различными реформами избирательного права неизбежно были связаны фундаментальные соображения стратегического характера. В Великобритании, стране, где в новейшее время не было революций, три реформы (1832, 1867 и 1884 гг.) ознаменовали глубокие переломы в ее политической истории, причем последняя из них привела не только к значительному расширению избирательного права примерно до 60% взрослого мужского населения и прекращению фактического контроля высшего класса над составом обеих палат парламента, но и к устранению многочисленных исключений и особенностей. Впервые в Великобритании было создано нечто похожее на рациональную избирательную систему. Но только в 1918 году в Великобритании было введено всеобщее мужское избирательное право. По мере расширения электоральной клиентуры менялся социальный состав и стиль работы парламента. Массовый электорат, появившийся во Франции в 1848 г., в Германском рейхе в 1871 г. и в Великобритании после (еще не "всеобщей") реформы 1884 г., требовал иных партийных организаций, чем те, которые были характерны для элитарной демократии знати. К 1900 г. в большинстве европейских стран с конституционным