наконец, что Лиза беременна от князя, а тот уверен, что Аркадий давно это знает и подло этим пользуется, — уже поздно что-либо исправлять и каяться и начинать дружить по-настоящему и по-родственному: Сергей Петрович признаётся, что, «благодаря»
Стебелькову, давно уже попал в шайку уголовных преступников, участвует в подделке фальшивых акций железной дороги. Вскоре его арестовывают, он тяжело заболевает и, не дождавшись суда, умирает в тюремной больнице.
С князем Сергеем Петровичем связана в романе и другая мрачная история: он соблазнил 17-летнюю падчерицу Катерины Николаевны Ахмаковой и дочь генерала Ахмакова экзальтированную Лидию, бросил её, после чего девушка пыталась отравиться и умерла. Заботу же о ребёнке, которого она перед смертью родила, взял на себя Версилов. Пощёчина князя Версилову, их не состоявшаяся дуэль — одна из главных тайн-интриг в романе.
Прототипом князя Сергея Петровича Сокольского, в какой-то мере, послужил библиотекарь Военно-медицинской академии (по происхождению дворянин) Никитин — один из обвиняемых по делу о подделке акций Тамбово-Козловской железной дороги, которое слушалось в Петербургском окружном суде в феврале 1874 г.
Сотрудник «Головешки»
«Скверный анекдот»
Один из двух (помимо Акима Петровича Зубикова) гостей на свадьбе Пселдонимова со стороны жениха. Генерал Пралинский совершенно пренебрёг этим развязным гостем, чем весьма его обидел: «Сотрудник, оставшись один, налил себе ещё для большего куража и независимости, выпил, закусил, и никогда ещё действительный статский советник Иван Ильич не приобретал себе более яростного врага и более неумолимого мстителя, как пренебрежённый им сотрудник “Головешки”, особенно после двух рюмок водки…» И впоследствии этот «журналист» показал себя вполне: «Но особенною и видимою ненавистью сиял сотрудник “Головешки”: он так развалился на стуле, он так гордо и заносчиво смотрел, так независимо фыркал! И хоть прочие гости и не обращали никакого особенного внимания на сотрудника, написавшего в “Головешке” только четыре стишка и сделавшегося оттого либералом, даже, видимо, не любили его, но когда возле Ивана Ильича упал вдруг хлебный шарик, очевидно назначавшийся в его сторону, то он готов был дать голову на отсечение, что виновник этого шарика был не кто другой, как сотрудник “Головешки…» Больше того, он затем прямо в лицо Ивану Ильичу начал кричать, что тот «ретроград», чем, конечно, оскорбил генерала-«либерала» до глубины души.
Подразумевая под «Головешкой» сатирический журнал Н. А. Степанова и В. С. Курочкина «Искра», Достоевский в образе сотрудника «Головешки» нарисовал карикатуру не столько на самих сотрудников журнала, сколько на примазывающихся к «направлению» деятелей, которые, ничего для «направления» не сделав, только опошляли его. Достоевский, полемизируя с противниками из другого идейного лагеря, никогда не отказывал им в уважении, если чувствовал их искренность и убеждённость. Он жестоко высмеивал именно беспринципных «пришлёпников», пользующихся «направлением» как вывеской и саморекламой.
Спутник
«Сон смешного человека»
Некто, доставивший Смешного человека после его якобы смерти на другую планету, где ему открылась истина. «И вот вдруг разверзлась могила моя. То есть я не знаю, была ли она раскрыта и раскопана, но я был взят каким-то тёмным и неизвестным мне существом, и мы очутились в пространстве. <…> Я не спрашивал того, который нёс меня, ни о чём, я ждал и был горд. <…> Я знал, что оно имело как бы лик человеческий. <…> “Ты знаешь, что я боюсь тебя, и за то презираешь меня”, — сказал я вдруг моему спутнику, не удержавшись от унизительного вопроса, в котором заключалось признание, и ощутив, как укол булавки, в сердце моём унижение моё. Он не ответил на вопрос мой, но я вдруг почувствовал, что меня не презирают, и надо мной не смеются, и даже не сожалеют меня, и что путь наш имеет цель, неизвестную и таинственную и касающуюся одного меня…» Спутник во время фантастического перелёта отвечает на вопросы Смешного человека и, доставив на другую планету, оставил одного.
Ф. М. Достоевский. Фотография Н. А. Лоренковича, 1878 г.
Ставрогин Николай Всеволодович
«Бесы»
Главный герой романа, отставной офицер; сын Варвары Петровны Ставрогиной и генерала Всеволода Николаевича Ставрогина, воспитанник Степана Трофимовича Верховенского, формальный муж Марьи Тимофеевны Лебядкиной, «зять» капитана Лебядкина. Жизнь, судьба и натура Ставрогина открываются перед читателем в три этапа: сначала хроникёр Антон Лаврентьевич Г—в пересказывает предысторию этого героя, затем следует описание не совсем понятных, загадочных поступков «сегодняшнего» Ставрогина и, наконец, полностью и на пределе откровенности раскрывается он сам в своей исповеди «От Ставрогина» (глава «У Тихона»), которая при жизни Достоевского опубликована не была, и для его современников герой этот так и остался покрытым тайной, непонятым до конца.
Препозиция, данная в главе второй «Принц Гарри. Сватовство», такова: отец Ставрогина оставил семью, когда сын был ещё маленьким. С 8-ми лет его воспитывал специально приглашённый для этого Степан Трофимович Верховенский, и они настолько понимали друг друга и сблизились так, что «бросались друг другу в объятия и плакали». Хроникёр слегка иронизирует: «Надо думать, что педагог несколько расстроил нервы своего воспитанника. Когда его, по шестнадцатому году, повезли в лицей, то он был тщедушен и бледен, странно тих и задумчив. (Впоследствии он отличался чрезвычайною физическою силой.)…» Николай после окончания курса выбрал было военную стезю, был зачислен в гвардейский полк, но вскоре «безумно и вдруг закутил». Хроникёр уточняет: «Не то чтоб он играл или очень пил; рассказывали только о какой-то дикой разнузданности, о задавленных рысаками людях, о зверском поступке с одною дамой хорошего общества, с которою он был в связи, а потом оскорбил её публично. Что-то даже слишком уж откровенно грязное было в этом деле. Прибавляли сверх того, что он какой-то бретёр, привязывается и оскорбляет из удовольствия оскорбить…» Наконец было получено «роковое известие», что «принц Гарри» (так назвал его Степан Трофимович, сравнив с героем исторической хроники У. Шекспира «Генрих IV») дрался на двух дуэлях, «кругом был виноват в обеих, убил одного из своих противников наповал, а другого искалечил и, вследствие таковых деяний, был отдан под суд. Дело кончилось разжалованием в солдаты, с лишением прав и ссылкой на службу в один из пехотных армейских полков, да и то ещё по особенной милости». Однако ж, в 1863 г., видимо, за участие в подавлении польского восстания, Ставрогину «как-то удалось отличиться; ему дали крестик и произвели в унтер-офицеры, а затем как-то уж скоро и в офицеры». Но он службу оставил, начал, по слухам, шляться по притонам и вести дружбу с отребьем вроде капитана Лебядкина, тогда же сблизился с Кирилловым и Петром Верховенским. По