обтираясь дырявою салфеткой, подлетел к Алёше <…> Алёша внимательно смотрел на него, он в первый раз этого человека видел. Было в нём что-то угловатое, спешащее и раздражительное. Хотя он очевидно сейчас выпил, но пьян не был. Лицо его изображало какую-то крайнюю наглость и в то же время, — странно это было, — видимую трусость. Он похож был на человека, долгое время подчинявшегося и натерпевшегося, но который бы вдруг вскочил и захотел заявить себя. Или ещё лучше на человека, которому ужасно бы хотелось вас ударить, но который ужасно боится, что вы его ударите. В речах его и в интонации довольно пронзительного голоса слышался какой-то юродливый юмор, то злой, то робеющий, не выдерживающий тона и срывающийся. <…> Одет был этот господин в тёмное, весьма плохое, какое-то нанковое пальто, заштопанное и в пятнах. Панталоны на нём были чрезвычайно какие-то светлые, такие, что никто давно и не носит, клетчатые и из очень тоненькой какой-то материи, смятые снизу и сбившиеся оттого наверх, точно он из них как маленький мальчик вырос…»
И далее штабс-капитан Снегирёв с блеском исполняет перед одним зрителем свою привычную роль шута, то и дело приоткрывая при этом на секунду истинное своё лицо — «амбициозной ветошки». И только такой человек, как Алёша, понимает всю трагичность жизни капитана и его долготерпение — сам штабс-капитан горько шутит: «Три дамы сидят-с, одна без ног слабоумная, другая без ног горбатая, а третья с ногами да слишком уж умная, курсистка-с…» Одна отрада у Снегирёва — младший сын Илюша. Основная сюжетная интрига, связанная с капитаном, состоит в том, что его прилюдно в трактире оттаскал за «мочалку» Дмитрий Карамазов. Сам Снегирёв стерпел унижение ради, опять же, семьи (погибнет на дуэли — кто их содержать будет?), но вот как раз Илюша из-за этого подвергся в школе насмешкам, взялся драться-воевать чуть не со всей школой, что обострило его болезнь, и мальчик, в конце концов, умирает.
Несчастный отец, пьяница и шут Снегирёв сродни в мире Достоевского отцу Покровскому из «Бедных людей», Ежевикину из «Села Степанчикова и его обитателей» и Лебедеву из «Идиота». Интересно, что в первом романе есть ещё и персонаж по фамилии Снегирёв — сторож в «должности», где служит Девушкин.
Снегирёва Арина Петровна
«Братья Карамазовы»
Супруга Николая Ильича, мать Варвары Николаевны, Нины Николаевны и Илюши Снегирёвых. Читатель видит её глазами Алексея Карамазова, когда тот впервые посещает домик Снегирёвых: «Возле левой кровати на стуле помещалась женщина, похожая на даму, одетая в ситцевое платье. Она была очень худа лицом, жёлтая; чрезвычайно впалые щеки её свидетельствовали с первого раза о её болезненном состоянии. Но всего более поразил Алёшу взгляд бедной дамы, — взгляд чрезвычайно вопросительный и в то же время ужасно надменный. И до тех пор пока дама не заговорила сама и пока объяснялся Алёша с хозяином, она всё время так же надменно и вопросительно переводила свои большие карие глаза с одного говорившего на другого…» И далее сам штабс-капитан, демонстративно ёрничая, представляет супругу гостю: «— <…> Вот-с Арина Петровна, дама без ног-с, лет сорока трёх, ноги ходят, да немножко-с. Из простых-с…» Снегирёв, несмотря на всё своё шутовство, глубоко и нежно любит свою слабоумную и обезноженную супругу.
Снегирёва Варвара Николаевна
«Братья Карамазовы»
Курсистка; дочь Николая Ильича и Арины Петровны, сестра Нины и Илюши Снегирёвых. Читатель видит её глазами Алексея Карамазова, когда тот впервые приходит к Снегирёвым: «…у левого окошка стояла молодая девушка с довольно некрасивым лицом, с рыженькими жиденькими волосами, бедно, хотя и весьма опрятно одетая. Она брезгливо осмотрела вошедшего Алёшу». Варвара с первого взгляда кажется озлобленной и бессердечной, но чуть позже, из рассказа её отца, проясняется истинный облик молодой девушки: «А Варвару-то Николавну тоже не осуждайте-с, тоже ангел она, тоже обиженная. Прибыла она к нам летом, а было с ней шестнадцать рублей, уроками заработала и отложила их на отъезд, чтобы в сентябре, то есть теперь-то, в Петербург на них воротиться. А мы взяли денежки-то её и прожили и не на что ей теперь воротиться, вот как-с. Да и нельзя воротиться-то, потому на нас как каторжная работает — ведь мы её как клячу запрягли-оседлали, за всеми ходит, чинит, моет, пол метет, маменьку в постель укладывает, а маменька капризная-с, а маменька слезливая-с, а маменька сумасшедшая-с!..» Ранее из обрывочных ёрнических слов штабс-капитана можно было понять, что Варя — слушательница Высших женских курсах: «…слишком уж умная, курсистка-с, в Петербург снова рвётся, там на берегах Невы права женщины русской отыскивать». В Финале романа мельком сообщается, что Варвара всё же уехала обратно в Петербург «слушать курсы».
Снегирёва Нина Николаевна
«Братья Карамазовы»
Дочь Николая Ильича и Арины Петровны, сестра Варвары и Илюши Снегирёвых. Читатель видит её глазами Алексея Карамазова, когда тот впервые приходит к Снегирёвым: «Направо, тоже у постели, сидело и ещё одно женское существо. Это было очень жалкое создание, молодая тоже девушка, лет двадцати, но горбатая и безногая, с отсохшими, как сказали потом Алёше, ногами. Костыли её стояли подле, в углу, между кроватью и стеной. Замечательно прекрасные и добрые глаза бедной девушки с какою-то спокойною кротостью поглядели на Алёшу…» Снегирёв, рассказывая о том, как мечтает полечить больную Нину минеральной водой, прописанной доктором Герценштубе, невольно откровенничает: «Ниночка-то вся в ревматизме, я вам это ещё и не говорил, по ночам ноет у ней вся правая половина, мучается, и, верите ли, ангел Божий, крепится, чтобы нас не обеспокоить, не стонет, чтобы нас не разбудить. Кушаем мы что попало, что добудется, так ведь она самый последний кусок возьмёт, что собаке только можно выкинуть: “Не стою я, дескать, этого куска, я у вас отнимаю, вам бременем сижу”. Вот что её взгляд ангельский хочет изобразить. Служим мы ей, а ей это тягостно: “Не стою я того, не стою, недостойная я калека, бесполезная”, — а ещё бы она не стоила-с, когда она всех нас своею ангельскою кротостью у Бога вымолила, без неё, без её тихого слова, у нас был бы ад-с, даже Варю и ту смягчила…»
Сокольский Николай Иванович (князь Сокольский)
«Подросток»
Отец Катерины Николаевны Ахмаковой, жених Анны Андреевны Версиловой. В первые дни по приезде в Петербург Аркадий Долгорукий по протекции Татьяны Павловны Прутковой попал в дом князя в качестве секретаря, и смог наблюдать-видеть его вблизи, все подробности его домашней жизни и тонкости