шуровали.
– А увезли его когда? – спросил Джонатан.
– В тот же день. Парни говорить со мной не захотели. А Ларри видел издали.
Джонатан кивнул.
– С Алексом мы говорили уже после этого, так?
– Да. Думаешь…
– Алекс не похож на болтуна, Фредди.
– Только на это и надежда, – хмыкнул Фредди.
Город уже остался позади, и Фредди гнал грузовик, выжимая из мотора всё возможное.
– Ты куда так несёшься? – спросил Джонатан, когда на повороте грузовик встал на два колеса.
– Домой, – коротко ответил Фредди.
И Джонатан кивнул. Они оба вспомнили одно и то же…
…Джонатан загнал машину за кусты и вышел, огляделся.
– Можем расслабиться.
Фредди кивнул и вышел следом.
– Надолго?
– Час, ну, полтора.
– Хватит.
Они отошли от машины, набрали валявшегося здесь повсюду сушняка и развели костёр.
– Кидай, – улыбнулся Джонатан.
Фредди достал бумажник. Удостоверение, права, ещё всякие бумажки, сам бумажник – всё полетело в костёр. Джонатан поворошил прутиком огонь, убедился, что всё сгорело.
– Лучший тайник – костёр, – усмехнулся Фредди.
– А теперь, – Джонатан вытащил из внутреннего кармана хороший, слегка потёртый кожаный бумажник, – держи.
– Что это?
– Это твоё, Фредерик Трейси. Мне чужого не надо.
Фредди быстро вскинул на него глаза и раскрыл бумажник. Свидетельство о рождении, удостоверение, шофёрские права широкого спектра, аттестат за среднюю школу, справка из налоговой инспекции, справка об окончании заочных курсов ветеринарного фельдшера, деньги…
– Солидный набор, Джонни, денег, правда, маловато.
– Фредерик Трейси – законопослушный налогоплательщик. И, я думаю, таким и останется.
Фредди на мгновение приоткрыл рот.
– Так это, Джонни…
– Это твоё, Фредди. Изучи, не путай и береги. Второго такого чистого комплекта может не получиться.
– Понял.
– Абонируй где-нибудь в надёжном месте сейф и держи там, когда работаешь.
– Понял, – повторил Фредди. – Спасибо, Джонни. Я…
– Заткнись, ковбой, пока не врезали, – сказал Джонатан.
Фредди широко ухмыльнулся в ответ. Потом они жарили над огнём на прутиках консервированные сосиски и запивали их пивом. И вспоминали ту давнюю зиму, когда в сухой пыльный буран едва не потеряли своё стадо. А когда уже собирались вставать, Фредди сказал:
– Я не видел постоянного места жительства.
– Домом обзаведёмся, когда вывалимся, – вздохнул Джонатан.
И Фредди кивнул. Он не сказал это вслух, но оба знали завершение этой фразы: «Если доживём»…
…Дожили. И выжили. И есть дом. И вон уже поворот с шоссе, и виден столб с почтовым ящиком. Фредди притормозил, и Джонатан заглянул в ящик.
– Пусто. Поехали.
Фредди плавно бросил грузовик вперёд.
– Сюда просятся ворота с вывеской, Джонни.
– Правильно. Я уже думал. «Лесная поляна Бредли». Звучит?
– Forest Glade, – повторил за ним Фредди и кивнул: – Красиво звучит.
Вот и постройки показались, и завизжал кто-то из малышей. Фредди сбросил скорость и плавно впечатал грузовик в центр хозяйственного двора. От кухни, загонов и Большого Дома бежали люди. Джонатан вышел и огляделся, одним взглядом охватил всё. И сразу увидел то, о чём ему, давясь, икая и всхлипывая от смеха, рассказывал шериф: из-за загородки коровьего загона на него удивлённо смотрел телёнок, одетый в рабскую куртку. И впрямь на первый взгляд, как пьяный на четвереньках.
– С приездом, масса.
– Доброго вам здоровьичка, масса.
– Мы уж заждались, масса.
– Всё было тихо, масса.
Не спеша подошёл, вытирая руки ветошью, Стеф.
– Добрый день. Удачно съездили, сэр?
– Раз вернулись, значит, удачно, – хмыкнул Фредди, шаря глазами по суетящейся под ногами мелюзге. – Держи, Марк. От отца тебе.
Подставив обе ладони, Марк бережно принял пакетик. Прижал к груди и попятился, выдираясь из толпы.
– А спасибо где? – остановил его Стеф.
– Спасибо, масса, – прошептал Марк: у него внезапно пропал голос.
– Не за что, – усмехнулся Фредди.
Джонатан сразу ушёл осматривать коров и Монти. Фредди открыл борт, и Сэмми с Ролом сгружали мешки, а Мамми уже звенела ключами у кладовки. Стеф подошёл к Фредди.
– «Рыгуны» куда?
– Давай к домику, – кивнул Фредди. – Патронов много потратили?
– Так. Рожка по два. Потренировал их немного.
– Гильзы убери на всякий случай.
– Могли с зимы валяться, – возразил Стеф и пояснил: – Малышня растащила уже. А запрещать, да отбирать… больше шуму выйдет.
– Тоже верно, – согласился Фредди. – Шериф оружие видел?
– А как же, – усмехнулся Стеф. – Ему по службе всё видеть положено. Но смолчал. Самооборона – святое дело.
Покупок в этот раз было немного, грузовик быстро опустел, и Фредди загнал его в сарай. Когда он подошёл к их домику, три автомата и цинк с остатком патронов лежали на веранде. Фредди занёс всё в дом и уложил на прежнее место. Конечно, жаль, что шериф видел, но тут уж ничего не поделаешь. Ладно, Хэллоуин многих образумил, может, и здесь, если по-глупому не нарываться… А ведь Стеф прав. С зимы валялись. Тогда и прибрали. Надо – выдали, не нужны – убрали. Так и сделаем. Тогда… тогда их не сюда, тогда… сундук! Окованный железом, старинный сундук. Перетащим его сюда и в самый раз. Ключи у лендлорда и старшего ковбоя.
Фредди вытащил автоматы и цинк обратно в свою комнату, засунул под кровать и закрыл кладовку. Вынул из шкафа и надел запасной пояс с кобурой и кольтом, и побежал в Большой Дом. Сундук они тогда так там и оставили: неподъёмный и замок сломан. А вот и пригодился. И замок – не проблема.
Джонатан осмотрел коров и лошадей.
– Как он погулял тогда, масса Джонатан, – Молли, тяжело дыша, затолкала наконец Монти в стойло и накинула щеколду, – так и буянит теперь, гулять просится. Ну, мы одеваем его и пускаем. Скучно ему взаперти, масса.
– Ладно, – кивнул Джонатан. – Пока не очень холодно, пусть гуляет.
В скотную всунулись мордашки Тома и Джерри.
– Масса Джонатан, – затрещали они в два голоса, – масса Фредди в Большой Дом зовут.
– Иду, – кивнул Джонатан. – Всё хорошо, Молли.
– А и спасибо, масса Джонатан, – засияла улыбкой Молли.
Роб, сопя, пытался дотянуться до гвоздя, чтобы повесить курточку Монти. Джонатан мимоходом помог ему и пошёл в Большой Дом. Что там ещё Фредди придумал? Интересно.
Колумбия
ВЧ № 4712
Михаил Аркадьевич оглядел сидящего за допросным столом с опущенной головой Чака.
– Болит меньше?
– Да, сэр, – шевельнул Чак распухшими искусанными губами. – Я их не чувствую, сэр.
Он говорил ровным безжизненным голосом.
– Я вам всё сказал, сэр. Убейте меня.
– Вы хотите умереть, Чак?
Чак с усилием поднял на него глаза. В них уже не было ненависти, только усталость, покорная усталость старого раба.
– Я не могу жить, сэр.
– Чак, вы сами сказали, что горите, как спальники, так? – Чак кивнул. – Но спальники, перегорев, живут. Вам надо пережить этот период.
– Без члена проживёшь, сэр, а без рук?
Равнодушный тон