для вас – это ваш оппонент по Испытанию. Экдизис Войны перечеркивает собою все Экдизисы этого дня. Он обнуляет их. Победителем на Экдизисе станет тот, кто убьет своего оппонента. На Экдизисе Войны назначаются не советники, но оруженосцы. Экдизис Войны завершит Испытание. По его итогу Анкарахада получит короля, благословленного Рифф…
– Я готов! Гото-о-о-о-ов! – смеясь, выкрикнул Укулукулун, перебрасывая меч из одной руки в другую. – Так и надо было это сразу решить! Максигалдора! Только сила правит Миром! Я – ваш гарант на спасение, а он – раб, который не сможет вас никогда и ни от кого защитить! Анкарахада! Я проиграл три Экдизиса, но разве это существенно? Нет! Когда на Анкарахаду придет «погибель», я отведу ее от вас своей сталью! А он? Что он? Примет клинок в грудь – вот и все, на что он способен!
В запястье Укулукулуна проступил великолепный алебастровый щит.
– Анкарахада, узри, как я могу истреблять твоих противников! Безжалостно! Без колебаний! Как вихрь!
Мне каюк – эта мысль вопреки всему принесла облегчение. Ну наконец–то я отмучаюсь… Чик–чирик и все… Разве у этого Испытания кто–то предвещал иной исход?
– Архонт… – начал было Лиуфуил.
– Оруженосца? Мне? В Анкарахаде мой доспех не проймет ни один клинок, а Губителю Живых и Мертвых – нет равных!
Укулукулун погрозил преторам кулаком.
– Скоро вам самим понадобятся советники! Подсказать, как надо будет передо мной замаливать свои грехи! Я – ваш король, а вы – мои слуги! Остерегайтесь моего гнева! Он прольется на вас дождем серы и гроздями лавы!
Заметно осунувшийся Лиуфуил повернулся ко мне:
– Калеб… отмеченный…
Предвещая расправу Укулукулуна, он стал заикаться. Конечно, все же уже понятно…
– Тебе… оруженосец?
– Если у него сыщется что–то похожее на амуницию Укулукулуна, то буду благодарен, – печально отозвался я.
– Такого, как у него – у нас нет, но мы преподнесем тебе лучшее, что есть в арсенале Анкарахады. Ты… – заговорила Канханация.
Однако…
Однако не договорила. Произошло что–то странное. Небо почернело и вспучилось, а затем раздалось вспышкой ослепительного света. Из него вынырнула дева с мечом и знаменем. Она шумно сотрясала воздух крыльями и заливала Максигалдору своим сиянием. Над ее головой горел нимб–диадема. Целый рой пауков, умеющих летать, бросился на нее, но она сшибла их всего одним движением, несущим волну энергии. Между тем у меня на глазах выступили слезы. Она не солгала мне… Не предала меня! Не бросила!… Я зарыдал…
Эмириус Клайн мягко приземлилась рядом со мной. Ее пепельно–серые волосы, отросшие до плеч, трепетали по смоляному доспеху. Она улыбнулась мне и воткнула в песок знамя – с одной его стороны была выткана волнистая звезда Ураха на желтом фоне, а с другой – на сине–белом – песочные часы с лапами–ответвлениями и спиралью вверху – символ Рифф.
– Калеб Шаттибраль берет оруженосцем меня! – звонко сказала Матрона Тьмы.
– Кто ты такая, и как ты смеешь нарушать Испытание?! – рявкнул Укулукулун. – Енорх, убери ее отсюда!
Но Енорх не шелохнулся, как и Лиуфуил, и Канханация. Они пялились на Эмириус Клайн и безмолвствовали.
– Я – Эмириус Клайн, Падший Ангел Света и Матрона Тьмы. Я явилась сюда, чтобы Экдизис Войны был честным, как то и угодно Рифф.
– Канханация! Лиуфуил! – с нажимом гаркнул Укулукулун.
Лиуфуил будто бы очнулся. Он кивнул архонту и сказал:
– Ты как–то проникла в Анкарахаду… Это невероятно!… Ты хочешь стать оруженосцем? На каком основании?
– На таком, что архонт собирается всех вас обмануть, – промурлыкала Эмириус Клайн. – Вы, судьи–преторы Испытания, совершенно точно знаете – меч Губитель Живых и Мертвых – это особая тюрьма Рифф. В нем содержаться пленные Ею души «не пауков». Они напитывают Укулукулуна своей силой. Пока Губитель Живых и Мертвых в руках архонта – он обладает могуществом тысяч. А разве один может тягаться с тысячами?
– Я не отдам его! Он мой по праву! – проревел Укулукулун. – Что мне с того, что рабу нечего мне противопоставить?
– Вот именно поэтому я и здесь, – сверкнула клыками Эмириус Клайн.
– Бракарабрад заявил, что поверг короля Укулукулуна! – встряла Броция. – Либо он врет, (претор перевела взгляд на архонта), либо меч тут не причем! Нельзя лишать короля Укулукулуна клинка, выданного ему на предыдущем Испытании Самой Рифф!
– Мы этого и не будем делать, – сказала Эмириус Клайн, берясь левой шипованной перчаткой за древко флага.
– А что тогда? – спросил Лиуфуил.
– Примите меня оруженосцем Калеба, – требовательно и очень властно продекламировала Эмириус Клайн.
Невозможно было отказать ей. Ее величию и ауре всевластия. Одним своим видом Матрона Тьмы заставляла преклониться перед ней. Меня осенило – Эмириус Клайн тут единственная, кто действительно может потягаться с Укулукулуном в Раю Праматери.
– Минутку, – попросил Лиуфуил.
Преторы стали совещаться. Эмириус Клайн тем временем нагнулась к моему уху:
– Вот и я, малыш.
– Я почти…
– Перестал верить?
– Да.
Эмириус Клайн отстранилась. Ее неописуемые глаза неотрывно глядели в мои.
– Я никогда не оставлю тебя, – беря мою ладонь в свои, прошептала Матрона Тьмы. – Ты только мой и никто не посмеет причинить тебе боль, когда я рядом.
– А Укулукулун?
Эмириус Клайн покосилась на преторов.
– Они согласятся, чтобы я стала твоим оруженосцем. Когда они это скажут – ты выйдешь против Укулукулуна.
– Я умру!
– Нет, малыш. Ты не умрешь. С тобой будет мой меч – Гаситель Зари – младший брат самого Святозарного. Он вырвет нам победу.
– Падший Ангел Света и Матрона Тьмы! – обратился Лиуфуил к Эмириус Клайн. – Суд Всех Преторов решил удовлетворить твою просьбу!
– Тогда я подпоясываю Калеба Шаттибраля своим мечом! – воскликнула Эмириус Клайн.
Матрона Тьмы, легко удерживающая двуручный клинок одной перчаткой, дунула на него, и он уменьшился, став «одноручным». Рукоятка из черного метала, лезвие идеально ровное, испещрённое загадочными рунами.
– Да благословит тебя Урах! – скрепила Матрона Тьмы, передавая мне Гаситель Зари. – Иди!
Эмириус Клайн отошла от меня. Я взвесил Гаситель Зари в руке – словно перышко! Вдруг… Через секунду во мне раздался мягкий голос Матроны Тьмы:
– Гаситель Зари и я – неделимы. Ты со мной, малыш. Не бойся. Я «больше», чем все твои враги.
Не передать, что в этот миг я ощутил. Я одновременно был и собой, и Эмириус Клайн. Она вошла в меня и укрепила своим божественным естеством. Матрона Тьмы раскрыла меня, как книгу. Она раскрепостила спящие во мне инстинкты и умения. Эмириус Клайн пробудила их к жизни и взяла мне (нам) на вооружения. Все мои мышцы, все кости, весь я преобразился. Не внешне, но внутренне. Я – до этого мгновения – поломанный механизм, сейчас был отрегулирован и смазан маслом. Во мне ярился свет…
– Да… свет не мой, он твой… он из тебя и для меня… для нас, малыш…
Я, уже не я, но совокупность двух личностей, двинулся навстречу к Укулукулуну. Во мне пропал страх. Из меня улетучилась неуверенность. Я был совершенством – ножницами, которым предопределили отрезать от Анкарахады лоскут–опухоль – обмельчавшего, заигравшегося в