за орбиту какого–то претора, что был к нему ближе прочих. По мановению Енорха к Укулукулуну сразу бросились серые тени, но король все–таки успел вытащить перепуганного претора из своей летающей оболочки.
– Заткните их! Заткните! – волком возопил Укулукулун, сбрасывая беднягу в расщелину арены. – Вы, псы, а не преторы! Заставьте их замолчать или все как один полетите вниз, вслед за Юбругом!
Преторы разом взмыли в недосягаемую высь небес.
Так был страшен Укулукулун и так ужасен, что серые тени не посмели усмирить его. Однако числом не менее тридцати они образовали кордон, отделив меня от архонта своими телами.
Лиуфуил, предпочитая не играть с судьбой, с безопасного расстояния заговорил:
– Король, твои действия оскорбили Суд Всех Преторов и Испытание Рифф. Ты совершил грубейшее…
– Если ты еще пропищишь хоть что–то не относящееся к третьему Экдизису, то клянусь, что даже ветер не найдет твоего пепла!
Столько мощи было в голосе Укулукулуна, что Лиуфуил тут же осекся. Он открыл рот, закрыл его, а затем все–таки промолвил:
– Суд Всех Преторов просит тебя, король Анкарахады, подойти к Ганглиону, чтобы он постановил Испытанию новый Экдизис.
– Так–то лучше, – злобно хмыкнул Укулукулун.
Серые тени попятились от архонта, заслонив мне обзор. Я не увидел, как Укулукулун дергает Базал, и на каком петроглифе замерла сакральная стрелка Гангилиона. Обидно! Ганглион такой красивый! Однако если выбирать между «мяться» рядом с Укулукулуном или нет, я предпочту – второе. Так безопаснее.
– Экди-и-изис Же-е-ертвы! Дети Рифф! Экди-и-изис Же-е-ертвы! Святая Анкарахада, Экди-и-изис Же-е-ертвы!
Лиуфуил взял в кулак свой золотой кулон. Он повертел его так и эдак, после чего возвестил:
– Укулукулун Тобольдо, архонт и король, и ты отмеченный, Калеб Шаттибраль. Экдизис Жертвы самый простой из Экдизисов Испытания. Он подразумевает гипотетическое утверждение. Звучит оно так: Анкарахада в опасности. Праматерь постановляет, что спасет Анкарахаду и отдаст трон Своего Рая тому, кто преподнесет на Алтарь Гемолимфы, во Имя Ее, наиболее драгоценную жертву.
Тут из песка ристалища выбрался гигантский каракурт (что твой бегемот) в серых пятнах. Поворошил лапами лунку, он извлек из нее трехногую ониксовую чашу, которую установил подле себя. Огромная чаша, диаметром в три локтя, имела в себе перегородку, которая делила ее ровно пополам. Левая сторона уже традиционно была белая – алмазная, а правая – нефритовая, практически черная.
– Иначе говоря, на Экдизисе Жертвы чемпионом станет тот, кто проявит самую большую щедрость? – спросил я.
– Необязательно. Ты можешь отдать и волос с головы, – пожал плечами Лиуфуил. – Но будет ли угодно твое подношение Рифф и побудит ли оно Праматерь смилостивиться над Анкарахадой и отвести от нее мнимую угрозу? Это более правильный вопрос. Чтобы ответить на него, ты и король положите свои дары в Алтарь Гемолимфы, а жрец воспламенит их. Чья ставка затухнет позже другой – тому Оцеллюсы присудят триумф Экдизиса.
– А если у меня ничего нет? Как быть?
– Подумай о том, что у тебя есть и оно появится здесь, – сдержанно улыбнулся Лиуфуил.
– Ясно.
– Архонт?
Укулукулун плюнул в Лиуфуила.
– Я обязан спросить тебя, король Анкарахады – нуждаешься ли ты в советнике перед Экдизисом Жертвы?
Снова плевок.
– Калеб Шаттибраль, будешь ли ты брать себе советника?
– Я бы хотел, но Бракарабрад и Ансельм уже… хотя позвольте…
Я приложил палец к губам.
– Я назначаю своим советником Шороха. Он последний, кого я тут знаю.
– Шороха? – удивился Лиуфуил. – Шорох претор Суда, да к тому же пленник вершителя. Он не…
– Тому быть, – оборвала Лиуфуила Канханация. – Приведите Шороха к Калебу Шаттибралю!
Енорх отдал соответствующее распоряжение, и спустя несколько мгновений возле меня очутился замотанный в паутину карлик. Он задумчиво–отрешённо глядел на меня, а я на него.
– Суд Всех Преторов отмеряет вам четыре минуты, – отчеканил Лиуфуил.
– Привет, – поздоровался я.
– Вежливость Ей приятна, Ею хвалится, – затараторил Шорох, раскачиваясь взад–вперед. – Она права, всегда во всем права. Рифф знала еще до того, как ты появился на свет, что назначит тебя архонтом.
– Да почему?
– Она – Бог! Она Вседержитель! Понимаешь? Нет, не понимаешь! Да это и должно быть так, потому что Она Непостижима! Ей все ведомо – как хорошо, а как нет! Но если заострять внимание на тебе, то твой вопрос – пустотел. Почему? Как так? От чего? Ты – песчинка, ты не наш по роду своему, но ты им станешь! Архонтом всех пауков всех Вселенных!
Я почесал в затылке.
– И?
– Рифф пришла ко мне! Сама! О, Сама! – заливаясь слезами слепого обожания, проскулил карлик. – Только ко мне, Ансельму и Бракарабраду! К нам троим! Троим!
– Зачем?
– Ради тебя и Анкарахады!
Шорох улыбнулся от уха до уха.
– Тебе не уйти от своей Судьбы, и уже очень скоро ты об этом узнаешь.
– А Экдизис? Что мне такого этакого предложить Алтарю Гемолимфы? Уверен, что в закромах Укулукулуна, не как у меня, лежат не только пыльные книги, гербарии да алхимические реактивы для зелий.
– Нет, конечно, нет! У него есть все, что ты только можешь себе вообразить! Материального! Вещественного! Осязаемого! Но нет духовного! Он черств! Он беспринципен! Он деспотичен! Это его сила – обрати ее в слабость! Сокруши его! Разори его! Перевоспитай его! Чем? А тем, что у тебя в избытке, а у него нет и капли!
– А по конкретнее?
– Ваше совещание подошло к концу, – сказал Лиуфуил.
– Шорох, ну же! – взмолился я.
– Ответ в твоем сердце! – крикнул карлик, уносимый серыми тенями на прежнее место заточения.
– Экди-и-изис Же-е-ертвы! Внемли мне, раб ты или свободный, Суд Всех Преторов объявляет Экди-и-изис Же-е-ертвы! Экди-и-изис Же-е-ертвы! Форгат!
Лиуфуил указал на Укулукулуна.
– Король, что ты принесешь во всесоженние на алтарь Гемолимфы, чтобы Анкарахада осталась незыблемой и, как и прежде, никем не попираемой?
Раздвинулись серые тени и заключили в круг меня и Укулукулуна, а по центру был тот самый каракурт с Алтарем Гемолимфы. Архонт смерил меня ледяным взглядом, а затем хлопнул в ладоши. По колдовству Укулукулуна в нескольких футах от него возник портал–червоточина. Из него вышел подросток лет шестнадцати. Одетый в просторные бирюзовые штаны, расшитые паучьими сетями и такую же рубаху, юноша был внешне похож на Укулукулуна. Он непонимающе осматривался, пока не увидел архонта.
– Отец! Мой король…
– Подойти сюда, Эфоэ, – повелительно сказал Укулукулун.
Максигалдора затаила дыхание. Все лазурные глаза сейчас были устремлены на короля Анкарахады и его сына.
Эфоэ стушевался, но потом выпрямил спину и смело прошагал к Укулукулуну. Тот крепко взял его за руку и вместе они направились к каракурту. Там архонт сказал:
– Максигалдора! Испытание Рифф древнее, венценосное и гибельное! Из тысячелетия в тысячелетия архонты правят Анкарахадой! Достойные из достойных, мы – первые среди первых! Но что есть архонт без осознания своей высокой доли и поста в Ее Рае? Ничто! Я, Укулукулун, знаю вас, а вы меня! Я держу Анкарахаду в кулаке, в ежовой рукавице! Вы ропщете, но вы же и процветаете! Чем я готов заплатить за вашу защиту? Своим сыном! Гляди, Анкарахада!