— Подди, я уже говорил с мистером Кунхой обо всем, что только приходило мне в голову. И все это он либо уже сделал, либо объяснил мне, почему в здешних условиях так делать нельзя. Здешние условия он знает лучше меня…
— А нам-то что делать?
— Ждать. Но если тебе вдруг придет в голову что-нибудь — все, что угодно, что, по-твоему, может помочь делу — сразу говори. И, если это еще не сделано, мы позовем мистера Кунху и спросим, что он об этом скажет. Говори сразу, в любое время. Буду спать — буди.
— Хорошо.
Сомнительно, однако, что он будет спать. Мне, например, совсем не до сна… Но — тут есть еще один вопрос.
— А что, если Кларк не отыщется до отлета «Трайкорна»?
Дядя не ответил; морщины, казалось, еще глубже прорезали его лицо. Я знаю, какое жуткое решение принял дядя и как он к нему пришел.
Мне еще нужно принять свое Решение. Может, не такое Жуткое, но… Я некоторое время потолковала со святым Подкейном и решила: Подди следует все же нарушить на сей раз свою клятву. Может, со стороны кажется глупым, но для меня это совсем не глупости. Я никогда в жизни не нарушала мою клятву, и теперь, наверное, всю оставшуюся жизнь сама себе буду верить куда меньше, чем до сих пор…
Словом, я рассказала дяде о бомбе, которую Кларк протащил на борт «Трайкорна».
К моему удивлению, дядя воспринял мой рассказ всерьез, тогда как я сама уже убедила себя, что Кларк просто так, из любви к искусству, опять меня одурачил. Конечно, контрабанда бывает на любом корабле. Но не бомбы же! Просто что-то такое ценное, что мальчишка соблазнился пронести на корабль. Скорее всего, Кларк еще и с адресата — с какого-нибудь стюарда или такелажника — плату содрал. За ним, насколько я его знаю, не заржавеет.
Но дядя попросил, чтобы я описала того типа, с которым Кларк разговаривал в порту Деймоса.
— Дядь, да я не помню! Я его только мельком видела. Мужчина, ни низок, ни высок, ни толстый, ни тощий, и одет обычно, так, что в глаза не бросается… А лица я, кажется, вообще не видела. Хотя, наверное, видела, только вспомнить никак не могу.
— А это не мог быть один из пассажиров?
Я как следует подумала и сказала:
— Нет. Иначе я бы на борту его встретила и вспомнила — времени-то прошло бы меньше. Ммм… Я почти уверена: в очереди он с нами не стоял. Помню, он будто пошел к выходу. К одному из тех, что вели назад, к парому.
— Похоже на правду, — согласился дядя. — Если бомба существовала не только в воображении Кларка…
— И все же, зачем надо было доставлять на борт бомбу?
Дядя не ответил, но я и сама догадывалась. Зачем кому-нибудь взрывать «Трайкорн» и убивать всех пассажиров? Даже малышей… Нет, не ради страховки — Ллойд не страхует космолеты на такие суммы, чтобы подобная дикая затея принесла выгоду, это нам в старших классах на «экономике» объясняли.
Тогда зачем же?
А затем, чтобы корабль не попал на Венеру.
Но ведь «Трайкорн» уже десятки раз бывал на Венере…
Значит, на этот раз кто-то из его пассажиров не должен был попасть на Венеру. Или на Луну.
Кто же? Уж конечно, не Подкейн Фриз. Я-то разве что для самой себя что-нибудь значу.
А потом мы с дядей часа два обыскивали наш номер. Ничего не нашли — да я и не надеялась. Если даже бомба была, во что я до сих пор не совсем верю, если Кларк при этом забрал ее с корабля и спрятал здесь, что маловероятно, потому что и в городе, и на «Трайкорне» удобных мест достаточно, все равно он за это время успел бы ее замаскировать под что угодно. Хоть под вазу с цветами.
Кларкову комнату мы обыскали последней, решив, что это наименее вероятное место. То есть мы начинали обыскивать вместе, а заканчивал дядя один. Меня отослал отдохнуть — копаться в вещах Кларка было выше моих сил.
К тому времени как дядя сдался, я уже полностью выплакалась и даже кое-что придумала.
— Может, поискать со счетчиком Гейгера?
Дядя, помотав головой, опустился в кресло.
— Мы не бомбу ищем, лапа.
— Как это — «не бомбу»?
— Вот так. Ну, найдем мы эту бомбу; что с того? Просто выясним, что Кларк тебя не разыгрывал, а я в это и так уже верю — я-то знаю куда больше, чем тебе рассказал… И понимаю, насколько все происходящее серьезно для некоторых людей и насколько далеко они могут зайти. Политика, вопреки распространенному мнению, не игрушки и не шуточки. Логическое продолжение политики — война; что ж удивляться, когда в политике пользуются бомбами… Сколько раз уже их применяли… Нет, нам бомбу искать ни к чему, нам человек нужен. Человек, которого ты мельком видела в порту Деймоса. И даже не столько он, сколько те, на кого он может вывести. Скорее всего, они из аппарата президента и пользуются его доверием.
— Ч-черт меня побери; ну что стоило разглядеть его получше!..
— Ладно, лапа, не расстраивайся. Не могла же ты заранее знать… Зато вот Кларк наверняка его запомнил. Если… Когда Кларк найдется, мы с ним пошарим по архивам Марсополиса. Если надо, просмотрим и все фото для получения виз за последние десять лет, но типа этого найдем. А через него найдем и тех, кому наш президент совершенно зря доверяет, — тут дядя Том стал как самый настоящий, дикий-предикий, дикарь маори. — И вот тогда я им лично займусь. Поглядим… — он улыбнулся. — А сейчас — Подди пора баиньки. Ты все еще не спишь, хотя уже пора. Даже учитывая заведенную тобой с недавних пор привычку плясать ночь напролет.
— А-а… А в Марсополисе сейчас сколько времени?
Дядя взглянул на свои вторые часы.
— Двадцать семнадцать. Ты, надеюсь, не родителям собираешься звонить?
— Конечно, нет! Я им ни слова не скажу, если… пока Кларк не найдется. А может, и вовсе никогда ничего не скажу. Но если сейчас только двадцать семнадцать настоящего времени, еще совсем не поздно, и спать я не пойду, пока ты не ляжешь.
— Я, может, и совсем не лягу.
— И плевать. Я с тобой хочу посидеть.
Дядя Том моргнул и очень мягко сказал:
— Ладно, Подди. Никто не становится взрослым, не проведя без сна хотя бы одной длинной-предлинной ночи.
Потом мы довольно долго сидели молча. Все, что надо, уже было сказано, и от повторения никому не стало бы лучше. А еще потом я сказала:
— Дядя Том, а расскажи сказку про Подди…
— Да ты ведь уже большая…
— Ну пожалуйста! — я забралась к нему на колени. — Хочу еще хоть раз посидеть у тебя на коленях и послушать. Мне очень нужно.
— Ну ладно, — сказал дядя, обнимая меня за плечи. — Давным-давно, когда мир был еще совсем-совсем молодым, жила-была в особо избранном городе маленькая девочка, а звали ее — Подди. Целые дни напролет жила она, как заведенная. «Тик-так, тик-так», — говорили ее каблучки, «Тик-так, тик-так», — стучали ее спицы, а особенно усердно тикал ее занятой, маленький ум. Волосы у нее были цветом — точь-в-точь лепестки лютиков, расцветающих весной, когда сходит лед с каналов; глаза ее светились голубым, точно весенние потоки в солнечных лучах; носик ее еще не решил окончательно, каким ему быть, а ротик — ну совершенно вопросительный знак. На мир смотрела Подди, как на подарок, который еще предстоит развернуть, а уж плохого в ней не было ни капельки. И вот однажды Подди…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});