Алексей одернул пиджак и поправил галстук, маскируя жирное пятно с краю темной ткани. Рубашку бы следовало постирать — когда он надевал ее, то заметил по краю воротничка темножелтую полосу. Но ничего, на день сойдет. С чистыми рубашками дома была проблема. Раньше ими занималась Ирка, теперь следить за чисто-той его гардероба было некому. Женщины никогда не задерживались у него надолго, и сейчас он в очередной раз жил один. Последние две недели были особенно мучительными, и теперь он накатывал с друзьями не только по обычаю, но и для того, чтобы, возвращаясь домой, не замечать небогатой обстановки. Ему мучительно хотелось обратно в сон. Не в особняк, за окнами которого лил ненавистный дождь, а в свою жизнь, где над ним никто не стоял и никто не смел орать на него при всех, потому что он был главным.
Дверь позади него отворилась, и Алексей поспешно развернулся к посетителю и окаменел — жили только быстро моргавшие глаза.
Он изменился — шрамы на лице, след от ожога, неизъяснимая старость в глазах, прихрамывающая походка. Но это был он — человек из сна, и глаза его смотрели со знакомой ненавистью. Алексей мгновенно вспотел, и в его голове мелькнула безумная мысль, что Виталий какимто образом выбрался из его сна и пришел за ним, чтобы наказать за все — и за изрезанные тела, и за Алину, и за Жорку, которого он застрелил… хотя ведь Жорка потом оказался жив и с целой головой, а ведь Алексей четко видел, как пуля вошла ему чуть выше правой брови… Он до сих пор четко это видел. Но, конечно, почему нет — это ведь был сон… Но неторопливо пересекающий холл Воробьев сном не был. А может, он спит?
Алексей завел руки за спину, ущипнул себя за запястье и почувствовал боль. Хотя и во сне он чувствовал боль тоже. Особенно, когда Виталий переломал ему руки, а потом прострелил ногу.
Да господи, чего он паникует?! Этот человек просто похож на Виталия! Это ведь не может быть он! Это просто обычный посетитель, он здесь по делу, а он, Алексей, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности, стоит столбом, вытаращившись на него. Еще подумает, что он не в себе, и сообщит, кому не следует!
Евсигнеев отмер и с непривычной для себя робостью шагнул вперед и в сторону, чтобы дать ему пройти, и Виталий, холодно наблюдавший за ним, задумчиво произнес:
— Я вот размышляю, что мне делать — начать с тобой светскую беседу или сразу дать в морду?! Откровенно говоря, второго мне хочется гораздо больше!
— Что?! — с ошеломленным испугом пробормотал совершенно сбитый с толку Алексей, не решаясь подойти к страшному посетителю и вытолкать его взашей. — Вы… Кто?!..
— Кто я? Я — продолжение кошмара, который приснился тебе пару недель назад, — Виталий блеснул зубами. — Только на этот раз ты не спишь. Ну, скажи что-нибудь, Евсигнеев, что ты так поник задумчиво? Я же вижу, что ты меня узнал.
Алексей несколько секунд безмолвно, пожабьи, открывал и закрывал рот, потом наконец выдавил из себя вопросительное:
— Виталий?
Тот удовлетворенно кивнул.
— Ну наконец-то, оно заговорило. Да, голуба, Виталий — тот самый. Ты мне в плечо пулю всадил — помнишь? Когда пытался Альку застрелить, чтобы тебя, падлу, из особняка выпустили!
Алексей попятился — и перемещался до тех пор, пока родное кресло не подсекло ему ноги, и он с размаху сел в него, продолжая смотреть на Виталия во все глаза. По его лицу с умопомрачительной скоростью пробегало множество выражений.
Виталий спокойно подошел и опустился в соседнее кресло, разглядывая Евсигнеева. Он был доволен, что поиски завершились так быстро, он даже не ожидал этого, с трудом скрыв шоковое состояние, когда, отворив дверь, сразу же увидел Алексея, разгуливающего по холлу. Евсигнеев практически не изменился, только на лице прибавилось морщин, сильно поредевшие волосы на голове были сбриты, да взгляд из надменновластного стал заискивающим, как у дряхлеющего шакала. Он не выглядел человеком, у которого жизнь сложилась удачно, и Виталий подумал, что Алексею теперь, верно, несладко охранять фирму, там принадлежавшую ему, но не испытывал к нему ни крошки сочувствия.
— Короче, времени у меня мало, поэтому объясняю быстро! — сказал Виталий, глядя бывшему бизнесмену в переносицу. — Все, кого ты видел в своем сне, существуют на самом деле. Не все выглядят так же, как там, но они — реальные люди. Как и я. Все видели то же самое, что и ты. Все там умерли, как и ты. И все все помнят. Похоже, что над нами действительно поставили какойто дебильный опыт, и теперь мы ищем остальных и ищем этих людей, чтобы узнать, что, как и зачем, а заодно объяснить им, что мы думаем по этому поводу. Нам нужна взаимная помощь. Пока нас трое — я, Алина и Жорка, — Алексей дернулся, словно его ударило током, и Виталий усмехнулся. — Но нас будет больше. Можешь присоединяться к нам, а можешь продолжать охранять свой "Модильон" и тихо сходить с ума. По твоим глазам я вижу, что ты уже начал это делать. Не могу сказать, что не рад этому.
Виталий вытащил из кармана папиросную пачку, оторвал от нее краешек и, придерживая его правым запястьем на колене, быстро написал на ней несколько цифр. Потом встал.
— Ну, все. В принципе, я закончил. Переваривай. Как переваришь, можешь позвонить и сообщить, что ты думаешь по этому поводу. Может, вспомнишь что-нибудь — тоже звони. Тебе лучше нам помочь, Леха, поскольку я, — Виталий нехорошо улыбнулся, — очень злопамятный человек.
Он бросил бумажку Евсигнееву на колени и пошел к выходу. Когда Виталий уже взялся за ручку двери, Алексей позади негромко, деревянно произнес:
— Так я там… тоже умер?
Виталий повернулся и холодно взглянул на него.
— А ты этого не помнишь?
— Я… — Алексей сглотнул, глядя на лежащую на коленях бумажку так, словно это был ядовитый паук. — Жорка меня ударил… а потом… я проснулся.
— Это был не Жорка. Это был Лешка в облике Жорки. Он тебя вырубил, а потом взял один из твоих боулинговых шаров и превратил им твою голову в кровавое пюре, — Виталий поморщился. — Было очень неприятно смотреть. Честно — меня чуть не стошнило.
Лицо Алексея приняло нежнозеленый оттенок, потом он осторожно потрогал свою голову, точно проверяя — цела ли она.
— Лешка? Этот пацан?! Так он меня…
— Он всех! — отрезал Виталий. По лицу Алексея расползлась неуверенная, но очень откровенная знакомая ухмылка.
— И тебя тоже?
— И меня тоже. Но и я его тоже. Из твоего "вальтера". Кстати, почему ты представил именно его?
— У меня такой был… давно. Лешка! Этот дохляк! Меня! Вот сука! — Алексей начал медленно приходить в себя. — А вы говорили, что я его…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});