Читать интересную книгу Самодива - Красси Зуркова

Мне не пришла в голову мысль, что Проктер Холл может быть закрыт, но так и было. Я повернулась, чтобы уйти, смирившись с мыслью, что мне снова придется играть в переполненном холле Форбса...

… и в этот момент я услышала шаги. Громкие и тяжелые. Они эхом отдавались от каменной лестницы, ступени которой начинались сразу за дверьми обеденного зала и исчезали под землей, в одном из многочисленных коридоров Магистерского Колледжа. Первыми показались темные беспорядочно торчащие волосы, а вслед за ними появился коренастый мужчина средних лет.

– Вечер добрый. Вы случаем не нимфа?

Кто? Я посмотрела в сторону выхода, жалея, что вообще покинула свою комнату.

– Прошу прощения, я напугал вас? – Его огромные глаза продолжали смотреть в мою сторону, постоянно моргая. – Конечно, напугал, ведь сейчас такой зловещий час. Пожалуйста, не обращайте внимания на мой странный юмор. Мне показалось, вам необходима помощь?

– О нет, спасибо, я уже собиралась уходить.

Его веки наконец-то замерли, когда его взгляд остановился на нотных листах в моей руке.

– Позвольте... – Он прошел мимо меня и вставил большой ключ во входную дверь обеденного зала, провернув его один раз. – Никакой замок не должен мешать, когда ночь требует музыки.

Что-то в его голосе, возможно нотки смеха в его тембре, было странно успокаивающим. Я спросила, не побеспокоит ли кого-нибудь моя поздняя игра.

– Побеспокоит? Нисколько. Звуки не покидают этих стен, к моему сожалению. – Звук его голоса отбивался от потолка. – Происходит это только раз в несколько голубых лун, от музыки истинной нимфы.

– Я уж точно не нимфа.

– Едва ли вам судить об этом. – Он почесал голову, вытаскивая и убирая в карман несколько одиноких листьев, которые своей формой напоминали мне плющ. – Поистине неловко. Растительность здесь нуждается в постоянной обрезке. На самом деле, это часть моей работы.

Я постаралась не рассмеяться. Что в действительности нуждалось в стрижке – и серьезной – так это его голова. Грива, брови, борода – слились будто бы в облако сахарной ваты, где сахар заменил деготь. Казалось, Принстон был полон таких странных типов: небрежно одетые магистры, растрепанные преподаватели, слишком занятые или отвлеченные, чтобы позаботиться о своем внешнем виде. Они напоминали Эйнштейна. Более века назад в Принстоне доказали, что не только время и пространство, но и вид гения – относительны.

– Так вы тот самый невидимый садовник? Вы сотворили чудо с этим местом.

Сетка морщин покрыла его глаза, когда он начал смеяться.

– Я всего–навсего привратник. Хранитель ключей. Главным образом этой башни.

– Вы храните ключи от Кливлендской башни?

– Кому-то необходимо этим заниматься. Нахождение наверху в ночи уже соблазнило одну или две души на прыжок.

– Самоубийство? В Принстоне?

Мое любопытство расстроило его.

– Такого уже не происходит.

– А когда произошло последнее?

– Последнее? – он заколебался. Либо что-то вспоминая, либо анализируя свои слова. – Скорее всего оно произошло давно. Задолго до того, что происходит сейчас.

Его ответ смутил меня, но он был единственным, который я могла получить. Кивнув в сторону Проктер Холла, он напомнил мне, что я пришла сюда играть, а не обсуждать самоубийства с незнакомцем.

– Спасибо за то, что открыли дверь. Мне повезло, что вы проходили мимо.

– Мне крайне приятно. Как вас величать?

– Теа.

– Теиа… – Новая гласная буква проскользнула между двумя другими, как будто давно утерянный звук завершил музыкальную гармонию. Глаза привратника закрылись, запечатлевая в памяти мое имя.

– А ваше имя?

– Сайлен. Как Сайлент, лишь буква «Т» немая.

Он достал странный инструмент из своего кармана (две соединенные между собой флейты с одним мундштуком), прижал к своим пухлым губам и исчез в лестничном проходе, оставляя за собой отголоски мелодии, чьи неуверенные, воздушные звуки отдаленно напоминали Дебюсси.

Не в силах избавиться от ощущения, что этот человек мне приснился, я потянулась к ручке двери. И на этот раз она послушно поддалась, впуская меня в тишину огромного обеденного зала.

СЛАБЫЙ СВЕТ ТАБЛИЧКИ «выход» освещал фортепиано; остальной зал был скрыт темнотой. Музыка медленно унесла меня в воспоминания: сначала в гостиную моего дома, где я играла точно так же как здесь – в одиночестве, затем в Александр Холл и к силуэту, который я видела там. Твой Шопен – роскошен! Эти слова не покидали мой разум, вызывая в памяти и другие сказанные им мне краткие фразы. Я хотела снова играть для него. Представляла, как он сидит в нескольких метрах от меня, вслушиваясь…

Должно быть я провела там несколько часов. Мои запястья были слишком истощены, чтобы оставаться над клавишами, а мое тело было невероятно, несказанно уставшим. Но я не хотела возвращаться в Форбс, пока нет, поэтому я закрыла крышку фортепиано и опустила на нее свою голову, чтобы немного передохнуть.

Я заснула, поэтому, когда я вновь открыла глаза, мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить где я нахожусь. Снаружи уже был рассвет. Большая часть темноты рассеялась, уступив место окутавшему все туману.

Я направилась обратно через поле для гольфа, едва проснувшаяся и вновь убаюканная – даже на ходу – неожиданно плотным воздухом.

– Почему ты так быстро пытаешься исчезнуть?

Паника и желание сбежать появилось на долю секунды раньше, чем понимание, что побег может только усугубить ситуацию – парень появился рядом со мной. Беспокойные глаза. Взъерошенные волосы. Покрасневшее от бега лицо. Увлеченная своими собственными мыслями, я не заметила приближающуюся сквозь туман фигуру. Но он заметил меня. И теперь он улыбался мне, зная, как и я, что мы были далеки от мира. Наедине. Невидимые. Что никто не услышит крик с поля для гольфа. Не в таком тумане и не так рано.

Почему ты так быстро пытаешься исчезнуть? Я должна была сказать что-то. Хоть что-нибудь.

– Почему бы и нет?

– Потому что я тебе этого не позволю.

Снова эта улыбка. Я отступила на шаг. Потом еще на пару шагов. Он следовал за мной, будто какая-то скрытая сила влекла его в моем направлении. Я встала в ступор, наблюдая за его движениями. Он был безупречен. Сплошная энергия. С грациозной походкой дикой кошки, важно осматривающей свои владения.

– Ты боишься меня? – Эта мысль казалось обеспокоила его, и на сей раз он добавил более мягко. – Не стоит.

Внезапно я узнала этот голос. Этот силуэт. Больше не скрываемый тенью, движущийся на свету с решительностью, которой я не заметила прежде. Мы наконец-то встретились – мой преследователь и я. Не издалека, не в анонимной темноте и не в музее с охраной, готовой выскочить в любую секунду. При свете дня он был еще более поразительным – прекрасный, с совершенной красотой, достойной журнальных разворотов, красотой, которая, я могла поклясться, постоянно ретушировалась, но сейчас он стоял прямо передо мной взъерошенный и настоящий. В его лице сочетались сила и хрупкость. Напряженные, выпуклые скулы. Полные губы, вызывающие озноб при малейшем изгибе улыбки. Небесно–голубые глаза, которые казалось было легко обидеть и в то же время они мгновенно, с такой же легкостью, могли обернуться льдом.