мере того как Ольга говорила, во мне рос протест. Глупый такой, бессмысленный протест. Как Астерий, я прекрасно понимал, что такова в данный момент реальность. Обидно, досадно, но произошедшее надо просто принять, отбросив все эмоции. Принять с холодной головой, сделать выводы и решить, как быть дальше. Но как граф Елецкий я начал тихонько беситься.
Мне жутко захотелось выматериться, немедленно сесть на скоростную виману трансъевропейских линий и лететь в Лондон. К чертовой матери стереть с лица земли замок герцога Уэйна, вместе со всем его содержимым и с хозяином. Нет, я, конечно, не какой-нибудь Саруман или Гендальф. Маги, уничтожающие взмахом руки, замки и целые города, бывают только в сказках или чьем-то больном воображении. Но хотелось именно так! Это желание, я мигом отбросил, становясь Астерием, слушая Ольгу и Дениса Филофеевича, часто дополнявшую ее. Теперь я понимал, что мы слишком недооценили врага. Удача Элизабет (если только можно назвать удачей, то какой ценой достался Элиз свиток из коллекции Уоллеса) и удача людей Торопова в Лондоне, несколько вскружили нам головы. Казалось, что все легко и мы легко обставим бритишей. А зря. Ведь пока счет в этой игре складывался в их пользу, учитывая гибель Федора Тимофеевича Скуратова. В этот раз бритиши все очень хитро рассчитали, провели операцию в Москве и на Карибах одновременно, четко разыграв каждое действие как по нотам. И если их замысел с похищением Ковалевской не удался только благодаря мне и, скажем прямо, божественной помощи, то в Москве они получили все, что хотели.
Нам противостоял хитрый, опытный враг, имеющий очень длинные руки даже в нашей столице и в отдаленных губерниях. А если сюда добавить, что этот враг обставил в том числе и Глорию, завладев табличками Святой Истории Панди, то становилось ясно: британцы очень близки к тому, чтобы выиграть эту игру целиком. У них есть почти все, чтобы найти Хранилище Знаний, и есть Ключ Кайрен Туам, чтобы войти туда и получить тайну древних виман. Впрочем, не только виман, но и многого другого, что делало исчезнувшую в тысячелетиях цивилизацию более развитой, чем современный мир. Вот только ключевое здесь «почти все».
Святая История Панди, если ее верно перевести может, указать на место нахождения Хранилища Знаний. Но на перевод нужно время. Альтернативный путь — перевод Свидетельств Лагура Бархума, однако он написан на более древнем языке и даже мне с моими особыми магическими хитростями непросто справиться с ним. Похоже, что герцог Уэйн возлагает особые надежды на Майкла, но он пока не знает, что высокие компетенции Майкла Милтона были лишь моей игрой, чтобы заинтриговать графа Бекера, да и самого Уэйна и подобраться к Ключу Кайрен Туам.
Да, все сложно. Очень сложно, так, что мозг закипает. Выслушав Ольгу и Дениса Филофеевича, я рассказал им о своей встрече с Глорией. Некоторое время Романов молчал, обдумывая сказанное. Конечно, для него понять все это было намного сложнее, чем для меня, ведь у цесаревича сейчас много других важных вопросов. Потом он сказал:
— Допустим, вы, Александр Петрович, пойдете навстречу Глории, и добудете эти самые таблички Истории Панди. Возникают вопросы. Зачем они ей? Что она будет делать с ними? Допустим даже она найдет человека, который их переведет, но все это бессмысленно, без ключа, открывающего хранилище ариев. Я правильно понимаю?
— Да, — я кивнул. — И она в любом случае осознает, что наш разговор с ней дойдет до вас. А также понимает, что мы можем быть с ней союзниками лишь временно и в данной ситуации. Потом мне придется делать выбор на чьей стороне быть. И она понимает, что ее позиция здесь особо уязвима, если учесть, что 1 июля не так далеко, — поделился я мыслями, которые одолевали меня в покоях Глории и после того, как я от нее вышел. — И еще вот что особо важно: теперь прояснилось — Глория не на стороне герцога Уэйна, — я глянул на Ковалевскую и подчеркнул: — Оль, это что касается врагов. Глория, нам не друг, но очень может стать так, что она не такой уж заклятый враг в данном вопросе. Она будто какая-то третья сила.
— Быть может маркиз Этвуд? Она с ним недавно встречалась, когда улетала с моим отцом на Средиземноморье, — цесаревич встал и заходил по комнате.
— Тогда получается, что у британцев очень неровные интересы. Маркиз Этвуд и герцог Уэйн друг против друга? — предположила Ковалевская.
— Не знаю, — я пожал плечами. Роль и интересы Глории мне были непонятны. И я, еще находясь у нее, собирался разгадать странности императрицы в ближайшее время.
— А что здесь удивительного? Если у нас в России, тоже интересы в самых верхах противоречивы: у нас одни, у Глории иные, и пока очень непонятные. Аристократическая верхушка Лондона еще более разнородна, чем в Москве, — высказался Денис Филофеевич.
От Романова мы вышли после полудня. На посадочной площадке нас ждала дворцовая вимана, которая должна была доставить меня и Ольгу по домам.
Дом… После всех этих приключений, мне казалось, что я не был дома невообразимо долго.
— Оль, — спохватился я уже на борту виманы. — А сообщения от Элизабет? Дай мне эйхос.
— У тебя какие планы на сегодня? — она протянула мне прибор с иероглифами ацтеков на тыльной стороне.
— В первую очередь мама. А потом я хотел поговорить с твоим отцом. Объяснить ему все, что произошло, начиная со знакомства с фальшивой семьей Кузьминых, — я нажал на боковую пластину и глянул на экран эйхоса. Ольга уже успела дать имена контактам и было видно, что на этом приборе помимо трех сообщений от Бориса Егоровича четыре сообщения от Элизабет два из которых не прослушаны даже Ольгой. На вимане императрицы я позволил себе расслабиться так, что даже не подумал, что могут прилететь сообщение от чеширский баронессы, как только мы войдем в зону действия имперской связи.
— Сегодня четверг. В понедельник нам нужно быть на базе «Сириуса», — сказала Ольга, глядя в иллюминатор на уплывающий вниз Багряный дворец. — И я думаю, папа настоит, чтобы мы отправились туда в субботу.
— А я вот думаю, что мне там надолго не придется задержаться. Глория призовет меня в ближайшие дни. Попутно нужно что-то решать с вызволением Майкла, — я все еще вертел в пальцах эйхос, таки и не нажав на прослушку