Говорил он со мной на ходу. В движении же, набросил на плечи халат и, не подпоясываясь, направился в душ. Дверь, скорее всего, за собой не закрыл, потому что я хорошо слышала его голос и оттуда.
— Но я долго не задержусь. Слетаю только туда и мигом обратно. К тебе, заметь, детка. А ты жди меня и готовься доставить удовольствие.
Он снова показался в поле моего зрения уже одетым в свой комбинезон. Ясно, что тот был того же цвета, графитового. Но на руках его еще не было тех самых громоздких браслетов, которые, как выяснилось, нашпиговывались всякой всячиной, от пищевых шариков, до средств оказания первой медицинской помощи и до, подозревала, какого-нибудь оружия. Как же было обойтись без него охотнику за человеческими жизнями?
— А кто попал к вам на этот раз? Вы можете определить это заранее?
— Имеешь в виду, мужчина или женщина? Нет, не знаю. На месте разберусь.
И вот он подошел к тумбочке, что стояла в углу спальни, и выдвинул ее верхний ящик. Вот оно что! Оказывается, его браслеты находились там. Отто достал один и застегнул его на запястье. Потом пришла очередь второго. Его немного повертел в руках зачем-то, но потом тоже защелкнул на руке. А дальше резко развернулся в мою сторону и встал, со вниманием посматривая прямо в глаза.
— И что ты лежишь? А где мой прощальный поцелуй? Где трогательные всхлипы и писки, и заверения, что час нашей разлуки покажется тебе годом?
— Э, э… — меня точно током дернуло, так пронзила мысль, что я, дуреха, ничуть не умела расположить к себе мужчину, даже если от него так остро, как никогда прежде, зависело не только мое благополучие, но и сама жизнь. — Я сейчас! — неловко выбралась из-под одеяла, а от этого рассердилась на себя еще больше, и поползла к нему по постели. Получалось это у меня ничуть не грациозно, точно знала это, а поделать уже ничего не могла. — Просто не хотела тебе мешать собираться. Ты же сказал, что сигнал поступил час назад. Вот и подумала…
Но он уже сгреб меня в объятья и тесно прижал к себе. Так получилось, что носом ткнулась ему в грудь. Этот факт добавил смятения. Ну что я была за рохля такая! Чтобы сгладить производимое впечатление, решила ускорить проявление затребованных свидетельств моего обожания хозяина. Для этого вся потянулась вверх, подставив ему свои губы. И…пауза. Да возникла пауза, потому что Отто и не думал меня целовать. Он склонился над моим лицом и что-то рассматривал в нем. Как завис надо мной, и только крепко держал в руках. Что он хотел? Я терялась в догадках. Заметила, правда, что он как бы понюхал мои волосы, но правильно решила, что вряд ли ему этого было бы достаточно для сцены прощания с новой любовницей. И это значило, что целовать его надо было мне. Для вздоха не было времени, пришлось напрячься без него. Я посмотрела сначала на его губы, оказавшиеся прямо перед моими глазами, и только потом приникла к ним. Попробовала их на вкус: вполне приятный. Потом испытала на мягкость: не очень. А следом взяла и лизнула. И тут он утратил безучастность. Сжал меня всю так крепко, что ойкнула, и перехватил инициативу поцелуя на себя. Вел себя страстно и совсем по-хозяйски. Уже когда оторвался от моего рта, я сразу почувствовала, как губы мои начали припухать.
— Вот это да! — подумалось мне, но как-то отрешенно от действительности. И еще ощутила слабость во всем теле. От этого и ухватилась крепче за его плечи. Чтобы не рухнуть на кровать, после наступившей опустошенности, нахлынувшей на меня, стоило только Отто чуть отстраниться.
— А сейчас отпусти меня, ладно, детка? Мне и, правда, надо торопиться. Ну же!
Мне сделалось стыдно, что висела на нем, как тяжелая груша на склоненной ветке. Это чувство и дало сил отлепиться от мужчины, разжав, наконец, пальцы, хватающие ткань его комбинезона.
— Да. Конечно. Удачи тебе! — и как полная идиотка, взяла и помахала ему на прощание рукой. Он в ответ только хмыкнул, после чего развернулся, вышел из спальни, прошел несколько метров по коридору, а потом нажал что-то на своем браслете и, раз, исчез после вспышки непонятного, но яркого, света.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А я после его исчезновения, за которым следила, свесившись с кровати и вытянув в ту сторону шею, рискуя ее еще и искривить, вся как обмякла, и так и повалилась на одеяло.
— Слава Богу, ушел! Или улетел? Как это его исчезновение правильно называется?
— Испарился, — запрыгнул ко мне на кровать Отелло. — Как ты сегодня, Катя? Что-то я по тебе не пойму, поладили вы с хозяином или нет? Что скажешь?
— Сама не знаю. Вроде, он выглядел при расставании довольным? Ты сам-то его не рассмотрел?
— Выходил от тебя с улыбкой. Это точно. Только она была какой-то странной.
— Это как? В смысле, ухмылялся? Или еще, что?
— Скорее второе. То есть, я не берусь точно сказать, что она значила. Возможно, содержала в себе некую хитринку. Вот так понятнее?
— Ничуть. Ну, да ладно с этим. Мне надо в душ, а ты здесь пока полежи, Отти, если хочешь.
— А хозяин такое разрешил бы? Все же, это его кровать, а не твоя, Катюха.
— Так нет же его! И не будет не менее часа. Сам так сказал. Значит, это время в нашем с тобой распоряжении. Сейчас быстренько приведу себя в порядок, и станем завтракать.
— О, это я всегда готов! Поторопись, не задерживайся долго в ванной.
— При всем моем желании не получится. Здесь же лучи, а не ванна, полная ароматной воды. Никакого интереса долго стоять в той кабине, что похожа на рентгеновский аппарат.
— К моему счастью, это так. Помню, как ты дома на ВДНХ подолгу зависала в пене и солях. Не дождаться тебя было тогда. Часами просиживал под дверью.
— Не может быть, чтобы так долго, но удовольствие я там получала, ни с чем несравнимое.
— Так я жду тебя скоро! И пошел уже к холодильнику!
Завтракали мы с псом, особенно не торопясь. Растягивали, так сказать, удовольствие. Так мало в этом мире было для нас чего-то хорошего, что приходилось смаковать единственное доступное. За обследованием всяких баночек и дегустацией их содержимого, час пролетел совсем незаметно. Взглянула я на табло на том же холодильнике и обмерла.
— Отти! Хозяин может вернуться в любую минуту, а у нас с тобой здесь полный бардак. Надо скорее убраться, — сказала и принялась составлять посуду в шкаф для облучения. Это было что-то вроде нашей посудомоечной машины. Только, естественно, в ней тоже процесс очищения обходился без участия воды.
Захлопнула я герметичную дверцу, нажала кнопку и выждала пару минут.
— Готово. Теперь осталось только расставить все по местам. Не крутись под ногами, Отти! Ты не видишь, разве, какие это чашки? Они точно не с современного завода, скорее из усадьбы какого-нибудь французского вельможи восемнадцатого или начала девятнадцатого века позаимствованы. Или из дома нашего российского олигарха какого-то, — пожала я плечом и скривила губы в ухмылке. — Что, впрочем, одно и то же!
— Сколько же они стоят? — выкатил Отти и без того выпуклые глазенки.
— Они бесценны, пес. Если разобьем такую, то нам с тобой точно укажут на дверь. То есть, вышвырнут на улицу. Кстати! Мы с тобой совершенно не знаем, что там на самом деле происходит. Не пора ли познакомиться?
— С улицей?! Я точно не хочу этого делать. Мне и тут не плохо.
— А мне очень любопытно взглянуть, — с этими словами покинула кухню и пошла переодеваться в комбинезон.
— Разве тебе разрешено это делать? Покидать территорию этого дома, имею в виду?
— Нет, конечно. Да я бы и не смогла, как бы ни хотела. Ты забыл, что ли, про защитный контур? Но приблизиться к нему максимально близко я же могу? Могу! Вот это мы сейчас и сделаем.
— Мы?! Я не хочу. Я дома побуду.
— Не трусь, Отти! Мы с тобой ничего не нарушим, просто подойдем совсем близко к заграждению и посмотрим через него.
— Что там смотреть-то?! Снова этих людишек в комбинезонах? Так я на них уже насмотрелся. Они все какие-то безликие, особенно, если на головах у них натянуты капюшоны. Только и разница, что в цвете ткани. Скукота!