удерживаюсь и рукой его скулы касаюсь. Ошибку совершаю. Он дергается, как от удара. Выражение его глаз меняется молниеносно. С мягкого успокаивающего на страшное.
— Ты ошибаешься! Этот поцелуй ничего не значит. Выкинь из своей головы всю эту дурь, мышь. И просто забудь про меня. Поняла?!
Его слова как ледяные кристаллы. Впиваются в самое сердце. Царапают больно. Почти невыносимо. Неужели я и правда ошиблась? Неужели нет никакой любви. Нет и не было. А я слишком наивна и доверчива? Неужели все это ложь?
Цепляюсь за край его пиджака, но он отдергивает руку. Смотрит пристально. А на лице опять ни одной эмоции. Нечитаемая маска.
— Хватит мотать себе нервы. Ты ведь беременна. Подумай о ребенке.
Разворачивается и уходит. А уже через минуту меня находит Игнат. Ругается. Спрашивает, что случилось? Почему я такая бледная. Наверное, опять переживает, что в обморок грохнусь. Или еще хуже испачкаю его костюм.
— Все в порядке. Не волнуйся. Твой дорогой костюм не пострадает. На тебя меня не стошнит.
— Ты совсем глупая? — бровь изгибает, — впрочем, как и твоя подружка. Вы с Соней два сапога пара. Вам говорят, не лезть не в свое дело. Но вы, как два упрямых барана, бьетесь головой о стенку. А потом на шишки жалуетесь.
— Я не жалуюсь!
Руку из его пальцев выдергиваю. Даже обидно как-то. Сегодня все мужики словно сговорились, чтобы вывести меня из себя.
— Ты бы хоть о ребенке подумала, — не унимается Игнат.
За локоть меня хватает.
— А я и думаю. У ребенка должен быть отец и мать. Разве не так?!
— Так. Так… Успокойся ты. Пошли в машину. Домой тебя отвезу. А ты по дороге расскажешь, что за шоу тут устроила. Марат был злой, словно черт.
— Он тебе что-то сказал?
— Ага. Сказал, что тут одна ненормальная на мужиков бросается.
— Так и сказал? — глаза распахиваю.
Торможу даже от шока. Но он дальше тащит.
— Шучу блин. Что ж вы такие наивные то женщины? Шуток совсем не понимаете. Вот и Соня…
Он опять садится на любимого конька, у которого огромные оленьи глазки и модельная походка. А я до сих пор не понимаю в чем проблема? В чем проблема начать нормально встречаться? Что у них за отношения вообще? И к чему они приведут?
Но эта тема занимает меня недолго. Ведь гораздо важнее другое. К чему приведут мои собственные. Если они, конечно, еще есть.
Подъезжаем к дому. Поднимаюсь на свой этаж. Погружаюсь в приятную тишину квартиры. Как вдруг в сумочке срабатывает телефон. Сначала не хочу отвечать. Но потом все-таки заглядываю в экран. Пару секунд рассматриваю медиа-файл. Быстро пробегаю глазами по тексту.
Резко выдыхаю. И тут же набираю Игната.
— Ты. Меня. Достала!
— Игнат. У нас проблемы, — торможу его возмущение.
— Большие?
— Огромные.
— Щас приеду.
Присаживаюсь на пуфик в коридоре, чтобы его подождать. Сердце как сумасшедшее в груди отплясывает. Мысли в кучу. Ничего не соображаю. Даже думать не могу. Остается только ждать.
Глава 26
— Ты, Аня, головой думать совсем не умеешь!
— Интересно, как я на тебя работаю без мозгов-то?
— Ты не поверишь, сам в шоке.
Игнат топчется на моей маленькой кухне. Мой телефон валяется экраном вверх на столе.
— Я просто проверить хотела…
— Ты подождать просто не могла?
— Чего? Вы же ничего не рассказываете! Играете в какие-то свои мужские игры. А я что? Страдать должна? Что я должна была думать? Поверить в то, что меня бросили? Возненавидеть Марата? И после не суметь его простить? Если он делает что-то ради меня — я хочу об этом знать!
— Узнала?! Теперь и не только ты, похоже.
Он снова экран активирует. Тычет в меня фоткой, на которой мы с Маратом целуемся. Кто-то подкараулил. Заснял. Кто-то знающий мой номер. Меня. И нашу связь с ним. А внизу лишь несколько слов.
«Ты ответишь за это, дрянь! Готовься!»
— Мы должны обо всем рассказать Марату. Пусть сам это все разгребает, а я умываю руки — Игнат подрывается к двери.
— Подожди! — за край рубашки его хватаю.
Торможу зачем-то. Хотя он правильные слова говорит. Но внутри все сжимается от страха. Сама не знаю, чего боюсь. Хотя знаю. За Марата переживаю. Как бы иррационально это ни звучало.
— Послушай… Скорее всего тот, кто это отправил, думает, что я сама на него набросилась. Сама поцеловала. Да и он меня оттолкнул, — «не сразу» проносится в голове, но я тут же отмахиваюсь, — то есть этот… человек думает, что Марат ни при чем. И если мы к нему сейчас побежим, то сразу все раскроем. Тут другой план нужен.
— Что ты хочешь сказать? — он даже останавливается.
Перестает мельтешить у меня перед глазами. На старый шатающийся табурет присаживается.
— Пока сама не знаю, — головой трясу, — мысль нужная все время ускользает. Информации не хватает. Расскажи, что знаешь. Пожалуйста, Игнат! Все зашло слишком далеко. И если я ошиблась и Марат действительно меня…
— Нет. Этот придурок любит тебя. Я не хотел говорить. Все-таки это не моя тайна. Но ты права. Все зашло слишком далеко. Да и мне изначально весь этот план не нравился.
Громкий вздох. Мой. По всей кухне разлетается.
— Вот только не плачь!
— Прости… — тыльной стороной глаза утираю, — ты не представляешь, что я пережила. Я уже не знала, во что верить. Но так хотелось, чтобы все это дурным сном оказалось.
Еще пару раз всхлипываю. И сама себя останавливаю. Хватит. Довольно. Пожалела себя и будет. Может Марат и сделал неправильный выбор. Но сделал он его ради меня. И я наверняка все ему в лицо выскажу. Выскажу, какой он идиот. Но после. Когда все закончится.
— Только я одного не понимаю, — Игнат чешет заросший легкой щетиной подбородок. И этот жест у него таким сексуальным получается. Словно он для рекламы на каком-нибудь тропическом острове снимается. Настоящая картинка. Не реальная. Не настоящая. — Он хотел тебя защитить. От чего?
— Все началось после того похищения.
— Тебя похитили? Кто?
— Без понятия. Наверно люди хотевшие насолить Марату. Или тот кто хотел ему отомстить. А еще тот, кто знал про меня. Про нашу связь…
Запинаюсь. В голове обрывки воспоминаний. Запах ржавчины. Холод и связанные руки. И, конечно, огромный громила с мертвым взглядом, что когда-то держал меня в страшном темно ангаре.
Он говорил, что лишь выполняет приказ. А я вдруг задумываюсь, знал ли Марат чей. И если знал, почему сделал именно такой выбор. Почему испугался настолько, что оставить меня, показалось меньшим из зол.