Даже Борис Владимирович несколько растерялся и решил уточнить:
– Извините, а это вы Тамара Львовна?
Дама смерила его заинтересованным взглядом и, разжав губы, накрашенные ярко-красной помадой, промолвила:
– Какая еще Тамара Львовна? Я просто Тома, – улыбнулась она. – Присаживайтесь.
– Это со мной, – совсем растерялся майор, оборачиваясь на Таю с Алексеем, которые держались за руки, словно молодожены.
– Да ради бога, – разрешила дама. – Закажем кофе?
– Закажем, – ответил Алексей и подозвал официанта.
Таисия думала о том, что Тамара Львовна совсем не похожа на вдову. Ни тебе заплаканных глаз, ни дрожащих рук и голоса. А уж цвета в одежде были ярче яркого, но никак не траурные.
– Вы опознали Эрика Эрастовича? – начал Борис Владимирович.
– Опознала, – с ледяным спокойствием ответила Тамара Львовна. – Вы хотели задать какие-то вопросы? Задавайте! Я готова. – И она положила ногу на ногу, испепеляя Чиркова взглядом.
– Ну, я как-то… – Борис Владимирович явно не ожидал встретить такую вдову.
– Вы нисколько не сожалеете об утрате? – спросил прямо в лоб Алексей, приходя на помощь к другу.
Тамара Львовна грустно улыбнулась.
– Ну, ладно. Если уж пошла такая песня… Эрик был не первым моим мужем. Будучи красивой и умной девочкой с хорошим образованием и знанием иностранных языков, я удачно вышла замуж в первый раз. Мой муж был намного старше и сказочно богат. Сказочно, потому что с такими деньгами я сразу же попала в сказку. Банально звучит, но я любила мужа за деньги и подарила ему восемь лет своей жизни. После его ухода мне досталось все, потому что еще один наследник – его единственный сын – умер к тому времени от передоза. А имущества у него было очень много. Как это у поэта? «Владелец заводов, газет, пароходов…» Вот и мне достались дома, яхты, бизнес, вклады в банках, много антиквариата…
Тамара Львовна очень внимательно посмотрела на одно из своих колец с самым крупным бриллиантом, словно вспоминая, сколько в нем карат, и продолжила:
– А через пять лет я вышла замуж за Эрика. Молодой, ретивый… Меня он устраивал, но особой душевной близости у нас не было, скорее, постельное родство, если вы понимаете, о чем я.
– То есть смерть Эрика Эрастовича ничего не меняет, – кивнул Алексей.
– Нет, я не монстр, конечно! Мне жаль, что его убили, я бы очень хотела, чтобы его убийца получил по заслугам, но я всегда найду другого мужчину. Эрик в последнее время начал хамить. Он даже позволял себе адюльтер, это на мои-то деньги! Еще думал, что я не узнаю, дурачок, – отпила кофе Тамара Львовна.
«Вот идиотка, после таких слов она станет первой подозреваемой», – подумала Таисия.
Но Тамара Львовна вела себя очень уверенно и спокойно.
– Вы сейчас на службе? – обратилась она к Борису Владимировичу.
– В смысле? Ах, ну да! Но к чему такие вопросы? – Чирков тупо смотрел на чашку с кофе.
– Может быть, выпьем? – промурлыкала Тамара Львовна и попала, что называется, в «яблочко».
– А, это… Это можно, – покосился на Алексея Борис Владимирович. – Я не за рулем.
– Это без нас, мы здесь по делу, – спокойно ответил Алексей.
– Строгий у вас друг, – хмыкнула Тамара Львовна. – Что вас еще интересует?
Она слегка наклонилась вперед, открывая глубокое декольте, но на Алексея это не произвело никакого впечатления, в отличие от Бориса Владимировича, который не мог оторвать взгляд от роскошного бюста вдовы.
– Ваш муж привез в Россию четыре картины на реставрацию, вы в курсе? – спросил Алексей, взявший «бразды правления» в свои руки, потому что Борис Владимирович явно потерял хватку.
– Картины… Знала, конечно! Эрик в последнее время очень увлекся антиквариатом. Я не возражала, пусть хоть чем-то занимается. Как там по-русски? Уже подзабывать язык стала. Чем бы дитя ни тешилось… Да… Эрик нашел реставратора в России, взял достаточно дорогие полотна и поехал. А что?
– Я реставрирую эти картины, и вам все будет возвращено, не волнуйтесь, – сказал Алексей.
– Так этим вы занимаетесь? Очень приятно! Можете не торопиться, мне не к спеху!
«Интересно она относится к дорогим вещам, – подумала Тая, – или на самом деле у нее столько миллионов, что пара-тройка не в счет?»
– Я вот на телефон сфотографировал картины, – протянул ей Леша свой телефон, – это ваши?
Тамара взглянула на экран и кивнула:
– Да, эти полотна принадлежат мне.
– Здесь три картины, а всего их было четыре. Вы случайно не знаете, что Эрик Эрастович взял с собой еще? – спросил Алексей и, испугавшись, что Тамара Львовна сейчас забьется в истерике от пропажи четвертой картины, поспешно добавил: – Только не волнуйтесь, она не пропала…
Но вдова оставалась абсолютно невозмутимой.
– Да я вообще не волнуюсь, от волнений появляются лишние морщины, – ответила Тамара Львовна. – Я знаю, о чем идет речь. Была у нас одна картина, по которой мой муженек с ума сходил.
– В смысле? – не понял Алексей.
– В прямом. Главное, что картина эта никакой ценности не представляет, хотя написана очень хорошо. Может, лет через сто она будет более ценна, но меня это не интересует. А если честно, меня бесила эта картина. Мой любезный муж мог часами сидеть и рассматривать ее, любоваться. Видит бог, я его уже ревновала к ней! – воскликнула Тамара Львовна, впервые выказав хоть какие-то эмоции, но тут же взяла себя в руки. – Эрик говорил, что это мистическая картина. А я видела в ней один блуд. И даже ревновала к этой тетке, что там была изображена.
– А в чем мистика-то заключалась? – прокашлялся Борис Владимирович и ошпарился кофе, потому как жадно его пил, словно это была минеральная вода.
– Эрик нес какую-то околесицу. Что картину вывезли из России. Что ее кто-то нашел на свалке или купил задешево на распродаже и привез за границу, потом хозяин умер, и Эрик купил ее уже у наследников. Его предупредили, что картина несчастливая, всех ее владельцев преследуют неприятности. Я чувствовала: что-то в ней не то. Неприятная картина.
Тамара Львовна на некоторое время замолчала, но никто не посмел торопить ее. Все ждали продолжения захватывающей истории.
– Мой муж даже отнес ее к какой-то гадалке или ясновидящей, я в этом не понимаю ничего, – продолжила наконец Тамара Львовна. – Вроде как узнать об ауре картины, а по мне, так он хотел что-то узнать о той женщине на картине, в которую влюбился.
– Так уж прямо и влюбился? – засмеялся Борис Владимирович. – Это когда рядом такая жена?
– Спасибо. Но мужчины бывают такие чудаки. А на той картине женщина была такая бледная, словно не живая, холод от нее шел, и такая безысходность в глазах. Я не знаю, как это объяснить, но только она на меня воздействовала нехорошо. И это не только мое ощущение, я подружкам показывала «зазнобу» мужа. У всех было мнение, что от этой картины веет чем-то неприятным. Но вот моего муженька она очень интересовала.
– И что сказала гадалка? – поинтересовался Алексей.
– Эрик вернулся от нее грустный-грустный. Я не сразу выудила из него информацию, он все молчал, но потом признался. Гадалка сказала, что девушка на картине давно мертва и что умерла она не своей смертью, от этого вся боль и печаль запечатлелись на холсте. И душа ее не успокоена, потому что убийца не наказан. Бред какой-то! И чем больше Эрик погружался в эту картину, тем больше его заносило. Я точно не могу утверждать, но, похоже, он списался с кем-то из России.
– С кем? – спросил Борис Владимирович.
– Я не знаю. Эрик выставлял эту картину в Интернете, чтобы найти хоть какую-то информацию по ней, вернее, по человеку, который там изображен. Ему это покоя не давало, он хотел знать судьбу девушки и, похоже, еще на что-то надеялся. Хотя на что? – спросила себя Тамара Львовна и сама же ответила: – Даже если бы эта девушка оказалась жива, сколько бы лет ей сейчас было! Вот бы я посмотрела на его лицо и порадовалась! – рассмеялась Тамара Львовна.
Хоть она и корчила из себя такую неприступную богиню, но было заметно, что мужа она ревновала, и не все у них гладко складывалось. Похоже, Эрик Эрастович крепко потрепал ей нервы, что даже его гибель не выбила почву у нее из-под ног.